— А не надорвешься, майор?

— Постараюсь. Не надорваться.

— Ну, флаг тебе в зубы!.. Слышь, рубашку отпусти. Дорогая вещь, замучаешься бабки копить.

Майоры ещё какое-то время побуравили друг друга ненавидящими взглядами, после чего, так и не сказав более друг другу ни слова, разошлись: Шанин направился осматривать труп, а Мешок, не оборачиваясь, понуро побрёл по Старо-Невскому, словно ледокол разрезая своим телом толпу слетевшихся на кровавую фотосессию зевак. Один из них попытался запечатлеть на свой мобильник удаляющуюся фигуру странного мужика, который едва не устроил драку с «главным милиционером». Но вовремя подскочивший Тарас доходчиво объяснил доморощенному папарацци, насколько глубоко тот не прав.

Вучетич хотел было броситься вдогонку за Андреем, но Северова придержала его, крепко схватив за рукав:

— Не надо, Виталик. Не стоит. Только лишний раз нарвёшься. Не видишь что-ли? Ему сейчас надо побыть одному…

…Мешок потеряно брёл по Синопской набережной, не ощущая ни мягкого вечернего тепла, ни приятной невской прохлады, ни снующих туда-сюда прохожих, облюбовавших по причине жары даже эту далеко не самую привлекательную в городе набережную. Брёл, погруженный в свои размышления, снова и снова переживая и оценивая события последних нескольких часов. Впрочем, как ни оценивай и с какого боку ни заходи, вывод напрашивался один и сам собой: с его, Андрея, попустительства и практически на его же глазах состоялось покушение на жизнь женщины, которую он, важняк грёбаный, должен был любой ценой уберечь и защитить. Которую он лично уверял в том, что её жизни ничего не угрожает, потому что у них, у него, якобы всё под контролем.

«Кретин! Мудила грешный!.. И ведь прав был Жмых, тысячу раз прав, старый лис! Нельзя, невозможно усидеть одной задницей на двух стульях! «Коль положено мяукать — не чирикайте». А ты что?… Не удержался? Мяукнул? Душа запросила романтики, а жопа приключений?… Захотел и девку прикрыть, и громкое дело в одиночку размотать? Вот и размотал. Вернее — намотал. Красные сопли на кулак… И что теперь? Дай бог, чтобы Светлана оказалась жива… А вот дальше что? Ковелина больше не станет верить ни единому твоему слову, да и от своих прежних откажется. И будет абсолютно права. Ардов мёртв. Стоп!.. Ардов… «Сережа, стрелять только по конечностям… В отпуск в феврале пойдешь…»

Андрей встал как вкопанный: страшная догадка поразила его, почти ослепив своей очевидностью. Взгляд Шанина, в уголках глаз которого сквозило плохо скрываемое удовлетворение. Его голос. Интонация с которой он вроде как и распекал своего подчиненного, но при этом…

«Ну, конечно! Этот курортный бэх заранее знал всё. Знал, что Батынков руками Ардова намеревается убрать Светлану. Знал место и время, с точностью до минуты, когда это произойдет. Потому и появился со своими архаровцами точь-в точь: ни секундой раньше, ни секундой позже. И самое главное! Не было после этого у Ардова ни единого шанса остаться в живых — разве что за счет выдающихся спринтерских способностей, на которые редко способен человек, плотно отведавший итальянской кухни… Так что милиционер Серёжа — этот держиморда с лицом школьника-дебила — всё равно бы промахнулся «по конечностям»: не сейчас, так при этапировании задержанного в Курортное РУВД. Потому что на покойника можно смело списать и Пущина, и Ковелину, и чёрта в ступе. И тогда майор Шанин спокойно, с чувством исполненного долга, улетит отдыхать на юга. А Леонид Кириллович Батынков заведет себе новую любовницу и нового замглавы районной администрации. А старый замглавы по-прежнему будет сидеть в «Крестах». И все будут довольны. И все будут жить долго и счастливо. Все. Кроме него, Мешка, которому, тут Жмых допустил небольшую неточность, действительно лучше всего податься в сторожа. Вот только не людей, а гнилую капусту на овощебазе охранять. Сутки через трое».

Справа по борту обнаружился полуподвальный магазинчик «24 часа», и Андрей на автопилоте спустился туда. Звякнул дверной колокольчик. Полусонная, разомлевшая в духоте маленького помещения продавщица посмотрела на Мешка чуть настороженно. Он скосил глаза в зеркало витрины и сразу понял чем вызваны опасения работника торговли: видок у него сейчас был — тот ещё.

— Бутылку водки, — глухо попросил Андрей.

Продавщица сочувственно посмотрела на запекшуюся кровавую «юшку» у него под носом и сердобольно поинтересовалась:

— А может, на сегодня уже пора завязать?

— А я ещё и не развязывался.

— Смотри, твое дело конечно. Вот только: как загребут в ментовку…

— Уже. Загребали.

— Когда?

— Только что.

— То-то я и гляжу: на тебе лица нет. Эх, бедолага! Какую тебе водку-то?

— Большую.

Продавщица, хмыкнув, выставила литровый ливизовский пузырь, и Андрей протянул ей смятую пятисотку.

— Куда прятал-то?

— Кого?

— Да деньги. Сам же говоришь, что в ментовку загребали. Так неужели деньги не отобрали?

— Нет.

— Надо же, какие совестливые попались.

— Угу. Совестливые, не то слово.

Андрей забирал водку, развернулся и пошел на выход.

— Эй, погоди, а сдачу-то? Слышь, парень?!!..

Парголово,

31 июля 2009 года,

пятница, 11:22

— …Отец Михаил! Подождите, пожалуйста!

Запыхавшаяся Анечка бежала к алтарю, на ходу подвязывая минутою ранее снятый и уже убранный было в сумку платок.

— Забыли ещё о чем-то спросить? — обернулся к ней худощавый седовласый свящённик с тёплыми карими глазами и добродушной улыбкой.

— Да. Извините, совсем из головы вылетело.

— Ничего страшного. Слушаю вас.

— Скажите, батюшка, а может быть крёстным нашего малыша дядя моего мужа? Дело в том, что сам он холостой и у него нет своих детей. А я слышала, что…

— Это совершенно неважно: холостой ли, бездетный ли. Самое главное, чтобы дядя вашего мужа был крещёным. И, желательно, не просто крещёным, а по-настоящему верующим человеком.

— Ну, как раз с этим у него всё в порядке. Просто я тут в интернете, на форумах разных читала, что…

— Вы, когда что-то будет снова непонятно, лучше приходите в храм. Я ничего не имею против новых технологий — прогресс на месте не стоит, да и не должен стоять. Вот только духовное окормление посредством интернета всё же не совершается.

— Конечно, отец Михаил. Мы обязательно будем приходить… Ну, вот теперь точно — всё. До следующей пятницы. И — спасибо вам.

— Ступайте. И да благословит вас Господь!

Сотрудница «гоблинов» Анечка, ныне пребывающая в заслуженном отпуске по уходу за ребёнком, вышла из полумрака храма и зажмурилась: сперва блаженно — от слепящего июльского солнышка, а затем раздраженно — от внезапно раздавшегося, противно визжащего звука циркулярной пилы. В церкви продолжались ремонтные работы и в данный момент по вознёсшимся почти до самой маковки лесам непарадной фасадной стены как муравьи сновали туда-сюда гастарбайтеры — что-то скоблили, долбили, таскали, резали. «Когда же они, наконец, закончат?! Все сроки прошли!» — сердито подумала Анечка, направляясь к своим. К слову, если верить информационному щиту, прибитому к стоящему неподалёку строительному вагончику, со сроками действительно наблюдалась полная засада. «Реставрационно-строительные работы. Подрядчик 15-й трест, руководитель — Галактионов А. А. Начало работ — март 2008, окончание — март 2009», — гласила выгоревшая на солнце запись.

— Ну, как он? Не плакал? — Анечка заглянула в коляску и умильно посмотрела на мирно посапывающего чудо-крохотку.

— Спит как убитый, — успокоил Веня.

— Тьфу на тебя! Сам ты «убитый»! — строго зыркнула на мужа Анечка и, поправляя одеяльце, засюсюкала: — Это потому что мы сегодня ночью не выспались, а утром хорошо-хорошо покушали. Да, маленький?… Ладно, поехали потихонечку.

Веня одной рукой толкнул коляску, а другой взялся за маленькую, влажную ладошку жены.