Литмир - Электронная Библиотека

«Интересно, а если я издам указ о победе в войне — кинутся ли его исполнять или хотя бы льстиво приветствовать?»

Однако же хватит играться и смеяться! К делу!

«Давай, Кирилл, давай! Делай, что собирался, и не втаптывай людей в грязь!» — одернул себя регент.

Интересно, кто-нибудь понимал, за что на самом деле Кирилл снимал Рузского с должности? Что нынешний командующий Северным фронтом был далеко не самым здоровым, все хорошо знали. Но удар в спину тому, кто практически возвел на престол Алексея, а вместе с ним — Кирилла? Это, конечно, было подло. Но Рузский имел слишком тесные связи с Гучковым: лидер октябристов в свое время наобещал Николаю Владимировичу очень и очень много. Александр Иванович вообще не стеснял себя какими-то рамками, стараясь на свою сторону перетянуть Ставку, и это нынешнему военному министру удалось. Но Сизов-Романов хотел ослабить влияние Гучкова, потихоньку начать выбивать опору из-под ног октябриста, а еще — вызвать прямое, выраженное хотя бы в намеках, в словах противодействие Александра Ивановича. Военный и морской министр мог с легкостью критиковать невоенные реформы, но начни он препятствовать регенту и главковерху в делах армейских — появится повод снять его с должности. К тому же в Ставке он мог бы опереться только на знакомых из генералитета, но не на «общественные круги». Нет, можно прямо сейчас убрать Гучкова из правительства, но тогда «определенные круги» (сторонники Александра Ивановича) начнут кампанию против регента. А в нынешних обстоятельствах это было бы слишком опасно. Еще несколько месяцев, самую чуточку — и можно делать все, что угодно. А сейчас — только подготовка, только Ставка, только война…

— Место трагически погибшего вице-адмирала Адриана Ивановича Непенина с сего дня занимает начальник дивизии подводных лодок Балтийского флота контр-адмирал Дмитрий Николаевич Вердеревский, Алексей Михайлович Щастный заступает на должность его флаг-капитана…

«Воинская сила может быть сохранена лишь при единой и сильной власти в центре, которая и возродит таковую же на местах, не предусматривая, будет ли это власть существующего правительства, или другая, составленная из представителей рабочих партий. Мы настаиваем на необходимости сильной и единой власти, которая бы взяла на себя ответственность за судьбы Родины».

Вердеревский подписался бы под этими словами в марте, если бы Кирилл не смог направить историю в немножко иное русло, а первого июня стал бы командующим Балтийским флотом. Такие люди нужны были Сизову. На месте Вердеревского мог оказаться другой человек, Максимов, за финское происхождение носивший кличку Пойка. Говоривший с ярким, сочным чухонским акцентом, живший с полной беспринципностью и желанием сделать карьеру, толкавший речи перед матросами о революции, равенстве и братстве, умерший в тишине и забвении…

— Генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев… — Кирилл не смог не взглянуть в глаза Алексееву. В них ничего, кроме усталости и ощущения удара в спину, не читалось. — По болезни направляется на лечение в Крым, в Ливадию, где для него перед приездом будут подготовлены все условия для лечения. Генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич назначается начальником штаба Ставки главковерха…

Вслед за Алексеевым «на отдых» в Туркестан направился и Ромейко-Гурко, и многие, многие другие оказались смещены со своих постов. Кирилл просто не мог позволить армии заниматься политикой, а тем более быть оружием в руках оппозиции.

Регент все перечислял и перечислял перестановки в рядах командного состава, входя в раж. Но в какой-то момент Кирилл оглянулся и решил, что он сейчас не в Могилеве, а на Северном полюсе, столь холодной была атмосфера в зале. Еще чуть-чуть — и подует ветер…

Но регента вовремя оборвали:

— Ваше высокопревосходительство, разрешите доложить? — На негнущихся ногах в залу зашел Василий Михайлович Аксенов.

Он слегка робел здесь. Ставка, правительство, регент… На войне все было намного проще.

«По эту сторону — наши части, в ту сторону мы должны наступать. Исполнять!»

Тут же такого не было, и быть не могло.

Кутепов все-таки запомнил подпоручика, так лихо командовавшего обороной баррикад. Перед отъездом Кирилла в Ставку он порекомендовал Василия Михайловича как инициативного и храброго человека. Так что подпоручик ехал в одном из прицепленных к правительственному поезду пульмановских вагонов, тех самых, в которых прибыли в столицу части с Румынского фронта. Аксенов перешел в подчинение Николая Степановича Скоробогатова.

Кирилл провел вместе с солдатами несколько часов. Здесь были и «румынцы», и члены Гвардейского экипажа, и несколько юнкеров, произведенных в младшие офицерские чины, и кексгольмцы, и келлеровцы, и солдаты Латышской дивизии. Словом, те, кто показал себя с самой лучшей стороны во время боев в Петрограде. Гвардия Кирилла. За правительственным поездом шло еще несколько составов, в которых тоже разместились надежные части: всего около тысячи солдат и офицеров. Верные силы должны быть под рукой у Верховного главнокомандующего, Сизов это прекрасно понимал. Недавние события это великолепно доказали…

Кирилл Владимирович решил, что может и должен быть откровенен с людьми, его поддержавшими, с теми, кто проливал за законную власть кровь. Сизов рассказал им о том, что мятеж в Петрограде произошел не только из-за нехватки хлеба, усталости от войны, недовольства народа властью. Дума, та часть, что принадлежала к Прогрессивному блоку, готовила общественное мнение, клеймила любое начинание Николая, обвиняла Александру Федоровну и все составы правительства в измене, снова и снова засылала эмиссаров в Ставку, в поисках высших офицеров, готовых пойти на переворот. Восстания не ожидали, только хотели ударить в спину, вынудить на продиктованные Думой уступки. А получили — революцию, которую едва успели потушить. Думцы испугались того, что сделали, они испугались восставшего народа. Сам Милюков, переживший не лучшие моменты своей жизни, потихоньку начал осознавать то, что без сильной, крепкой власти — никуда, и потому поддержал идею регентства. Да он никогда и не был по-настоящему за Учредительное собрание или демократизацию страны. Во всяком случае, после именно в этом обвиняли его многие «либералы».

Несколько часов. Никаких красивых слов, никакого пафоса: только факты, только самые надежные сведения. Кирилл специально приказал составить некоторую подборку материалов охранки и полиции. Все это пошло по рукам солдат и офицеров. Подлинники. Все это — подлинники. Кажется, так давно, в прошлой жизни, Кирилл взял в руки папку с архивными документами и наткнулся на фотографию великого князя в окружении думцев…

А потом Сизов спросил: «Готовы ли вы пойти за мной, готовы ли добиться победы, несмотря на все эти козни, несмотря на то, что народ, скорее всего, будет против вас, соверши я, и только я, малейшее неверное движение?»

Ответ пришел, когда Кирилл вот-вот должен был закончить зачитывать свой приказ…

— Докладывайте, подпоручик. — Аксенова Скоробогатов предлагал повысить в звании, но тот отказался. Василий не считал, что за убийство своих же соотечественников следует давать награды или звания.

Кирилл выдохнул. Судьба то ли дала ему шанс передохнуть, то ли сыграла злую шутку, то ли еще что-то. Сизов уже боялся, что Аксенов доложит о новом восстании в Петрограде, переходе на сторону Советов московских солдат или смерти Колчака на подорвавшемся на русской же мине корабле: ведь могло случиться все что угодно. Просто так никакой офицер не будет вламываться на совещание штаба Ставки…

— Офицеры и нижние чины выстроились на улице для чествования Верховного главнокомандующего. Мы все настоятельно просим вас…

— Надеюсь, артиллерийского салюта не предусмотрено, — криво улыбнулся Кирилл: голова болела, грохота совершенно не хотелось. — Господа, думаю, нельзя заставлять стоять на холоде солдат. Прошу вас.

3
{"b":"183683","o":1}