М: Причина страдания в отождествлении воспринимающего с воспринимаемым. Из этого рождаются желания, с желаниями — слепые действия, не видящие последствий. Оглянитесь вокруг и увидите — страдания созданы самими людьми.

В: Если бы человек создал только свою собственную печаль, я бы согласился с вами. Но в своём безумии он заставляет страдать других. Спящий видит свой собственный кошмар, в котором страдает он один. Но что это за сон, который опустошает жизни других?

М: Описаний много и они противоречивы. Реальность проста — всё есть одно, гармония представляет собой вечный закон, ничто не приводит к страданию. Только когда вы пытаетесь описывать и объяснять, слова подводят вас.

В: Я помню, как Гангаджи однажды сказала мне, что Я не связано законом ненасилия (ахимса). Я свободно заставлять страдать свои проявления, чтобы помочь им.

М: На уровне двойственности это может быть так, но в реальности есть только источник, сам тёмный, но заставляющий сиять всё. Сам невоспринимаемый, он является причиной восприятия. Его нельзя почувствовать, но благодаря ему возможны чувства. О нём нельзя думать, но благодаря ему возможны мысли. Представляющий собой небытие, он даёт рождение бытию. Это неподвижная основа движения. Попав в него, вы везде дома.

В: Если я есть то, что тогда заставляет меня рождаться?

М: Память о прошлых неисполненных желаниях захватывает энергию в ловушку, что проявляется как личность. Когда её запас истощается, личность умирает. Неисполненные желания переносятся в следующее рождение. Самоотождествление с телом создаёт всё новые и новые желания, которым нет конца, пока этот механизм не увидится со всей ясностью. Ясность освобождает, потому что вы не можете избавиться от желаний, если их причины и следствия не будут для вас очевидными. Я не говорю, что рождается одна и та же личность. Она умирает, и умирает навсегда. Но её воспоминания остаются, как и желания и страхи. Они составляют энергию для новой личности. Реальность не участвует в этом, но делает это возможным, даруя ей свет.

В: Разрешите мою трудность. Насколько я понимаю, любое переживание является своей собственной реальностью. Оно здесь, пережитое. В тот момент, когда я ставлю его под сомнение и спрашиваю, кто его испытывает, кто наблюдатель и так далее, переживание исчезает, и я могу только исследовать воспоминание о нём. Я просто не могу исследовать текущий момент — сейчас. Я осознаю прошлое, но не настоящее. Когда я осознаю, я не живу по-настоящему в сейчас, а только в прошлом. Можно ли по-настоящему осознавать настоящее?

М: То, что вы описываете, это совсем не осознание, а только думание о пережитом. Настоящее осознание (самдив) — это состояние чистого свидетельствования без малейшей попытки сделать что-либо с наблюдаемым событием. Ваши мысли и чувства, слова и действия могут также быть частью события, вы наблюдаете всё это, не заботясь ни о чём, в безграничном свете ясности и понимания. Вы точно понимаете всё, что происходит, потому что это не затрагивает вас. Это может показаться состоянием холодной отчуждённости, но на самом деле это не так. Находясь в нём, вы обнаруживаете, что любите всё, что видите, какова бы ни была природа этого. Эта неизбирательная любовь — истинный критерий осознания. Если её нет, значит вы просто заинтересованы — по каким-то личным соображениям.

В: Пока есть боль и удовольствия, не остаётся ничего другого, как быть заинтересованным.

М: А пока вы сознательны, будут и боль, и удовольствия. Вы не можете бороться с болью и удовольствием на уровне сознания. Чтобы выйти за их пределы, вам надо выйти за пределы сознания, что возможно только когда вы видите сознание как нечто, происходящее с вами, но не в вас, как нечто внешнее, чуждое, навязанное извне. Затем, неожиданно, вы вдруг освобождаетесь от сознания и остаетесь один, ничто больше не мешает вам. Это ваше истинное состояние. Сознание — это зудящая сыпь, заставляющая вас чесаться. Конечно, вы не можете выйти из сознания, поскольку сама идея выхода из сознания находится в сознании. Но если вы научитесь смотреть на своё сознание как на разновидность лихорадки, личную и частную, в которую вы заключены как цыпленок в скорлупу, то из самого этого отношения придёт кризис, который разрушит скорлупу.

В: Будда говорил, что жизнь есть страдание.

М: Он, должно быть, имел в виду, что всё сознание приносит боль, что и так очевидно.

В: А смерть предлагает облегчение?

М: Тот, кто считает себя рождённым, очень сильно боится смерти. И наоборот, для того, кто знает себя, смерть — счастливое событие.

В: Индуистская традиция утверждает, что страдание — следствие судьбы, а судьба заслужена. Взгляните на ужасные бедствия, природные или вызванные людьми, наводнения и землетрясения, войны и революции. Смеем ли мы думать, что каждый страдает за свои собственные грехи, о которых он не имеет ни малейшего понятия? Разве все миллиарды страдающих — это преступники, несущие справедливое наказание?

М: Неужели страдать можно только за свои собственные грехи? Разве мы действительно разделены? В этом безбрежном океане жизни мы страдаем за грехи других и заставляем других страдать за наши собственные грехи. Конечно, закон равновесия правит всем, и в конце все получат то, что им причитается. Но пока жизнь продолжается, мы воздействуем друг на друга очень глубоко.

В: Да, как сказал поэт: «Человек — не остров».

М: На заднем плане любого переживания находится Я и его интерес в данном переживании. Называйте это желанием, называйте это любовью — слова не имеют значения.

В: Как я могу желать страдания? Как я могу намеренно просить боли? Разве я не похож на человека, который постелил себе пуховую постель в надежде на хороший сон, но вместо этого увидел кошмар и теперь мечется и кричит во сне? Очевидно, не любовь вызывает кошмары.

М: Все страдания вызываются эгоистичным обособлением, ограниченностью и жадностью. Когда причина страдания найдена и удалена, страдание прекращается.

В: Я могу убрать причины своей печали, но другие будут продолжать страдать.

М: Чтобы понять страдание, вы должны выйти за пределы боли и удовольствия. Ваши собственные желания и страхи мешают вашему пониманию и, соответственно, помощи другим. В действительности никаких других нет, и, помогая себе, вы помогаете всем. Если вы серьёзно относитесь к страданиям человечества, вы должны усовершенствовать единственное средство помощи, которое у вас есть, — себя самого.

В: Вы всё время говорите, что я творец, хранитель и разрушитель мира, вездесущий, всеведущий, всемогущий. Когда я размышляю над вашими словами, я спрашиваю себя: «Как случилось, что в моём мире так много зла?»

М: Нет никакого зла, нет никакого страдания, радость жизни первостепенна. Посмотрите, как все держатся за жизнь, как всем дорого существование.

В: На экране моего ума образы сменяют друг друга бесконечной чередой. Во мне нет ничего постоянного.

М: Посмотрите на себя повнимательнее. Экран остаётся — он никогда не меняется. Свет светит неизменно. Только плёнка с кадрами движется, вызывая к жизни картины. Вы можете называть эту плёнку судьбой (прарабдха).

В: Что создаёт судьбу?

М: Незнание — причина неизбежности.

В: Незнание чего?

М: В первую очередь незнание себя. А также незнание истинной природы вещей, их причин и следствий. Вы смотрите вокруг не понимая и принимаете видимость за реальность. Вы верите, что знаете себя и мир, но только ваше незнание заставляет вас говорить: «Я знаю». Начните с признания, что вы не знаете, и двигайтесь от этой точки.

Ничто не может помочь миру больше, чем окончание вашего незнания. После этого вам не нужно делать ничего конкретного, чтобы помогать миру. Само ваше бытие будет помощью, независимо от того, делаете вы что-нибудь или не делаете.