Ближе к вечеру капитан Науменко привёз свёртки с новой формой, коробки с обувью: кожаные сапоги – для повседневной носки и чёрные ботинки (женщинам – чёрные же туфли на каблуках-рюмочках) – для торжественных мероприятий, а также швейную машинку «Зингер».

Заставил всех примерить форму, потом взял коробочку с английскими булавками и принялся что-то там ими подтыкать, делать пометки мелом, большими портновскими ножницами отрезать куски ткани, а потом до самой полуночи сидел за швейной машинкой, отгоняя её стрёкотом от особняка злющих комаров.

Уже поздней ночью капитан заставил всех в очередной раз влезть в форму, осмотрел придирчиво, довольно покивал головой и отбыл к родимому очагу…

Ник, смертельно усталый от всех перипетий этого длинного дня, быстро разделся и лёг в постель, намериваясь тут же уснуть. Но не тут-то было! В коридоре ещё долго грохотало, шуршало и цокало: это Айна под руководством Зинаиды осваивала нелёгкую науку передвижения на каблуках, ещё и в узкой юбке при этом.

На заре Зина юркнула к Нику под одеяло, пропихнула свою тонкую горячую руку ему под шею и жарко зашептала в ухо:

– А ещё, представляешь, пришлось Айне ноги брить. Как же она, бедняжка, испугалась. Глаза стали – как у смертельно раненного моржа…

Мероприятие в Смольном на Ника не произвело какого-то особого впечатления: подумаешь, красные ковровые дорожки и мебель антикварная, не такое ещё видали. А, вот, все его друзья-товарищи-подруги, за исключением Банкина, тоже успевшего в своём Университете ко всякому привыкнуть, были просто ошарашены, жались к стеночке, бледнели и краснели, рассматривая парадные интерьеры совершенно круглыми от изумления глазами…

Сперва товарищ Жданов, мужчина упитанный и скучный, сказал несколько расплывчатых тёплых фраз в их адрес: о бойцах невидимого фронта, всегда несгибаемо стоящих на страже интересов страны, потом в кабинет вошёл товарищ Фриновский…

Вот этот – да, импозантной внешностью не был обделён: ростом под два метра, плечи широченные, на обветренном лице вольготно располагалась парочка глубоких кривых шрамов. Оставалось только массивную золотую серьгу вдеть ему в ухо и бандану повязать на голову – и получится вылитый забубённый пират Карибского моря.

Фриновский не был расположен тратить время на всякие глупые сантименты: коротко поздравил с выполнением важного правительственного задания, вручил всем коробочки с наградами, да и выставил из кабинета, пожелав на прощанье новых громких успехов…

Нику вручили орден Боевого Красного знамени – как командиру подразделения, остальным подарили громоздкие наручные часы с памятной гравировкой.

Да и с очередными званиями никаких неожиданностей не произошло: Ник стал капитаном, Банкин и Сизый – старшими лейтенантами, Зина и Айна – младшими лейтенантами.

А ещё через несколько дней всем вручили новые паспорта, причём Нику и Зине, а также Лёхе и Айне, уже с отметками ЗАГСа.

Вот, такие свадьбы получились, в рабочем порядке, так сказать. Кольца обручальные уже где-то месяца через четыре купили, как только денег с высоких «чекистских» зарплат удалось накопить….

Начались скучные серые будни. Первую неделю все писали многочисленные рапорты и объяснительные записки – относительно событий, произошедших во время недавней чукотской эпопеи. Айна же и Сизый, автоматически попавшие в разряд малограмотных, диктовали свои показания молоденьким стенографисткам, особыми приметами которых являлись стальные спокойные глаза и вежливые ледяные улыбки.

Неожиданно Иван Георгиевич заинтересовался батюшкой Порфирием и капитаном утонувшей шхуны «Кукусь» Сергеем Анатольевичем Куликовым:

– Ты, Никита Андреевич, мне про них поподробнее напиши. Вскоре и наша служба начнёт обрастать собственным флотом, так что проверенные в деле моряки нам всенепременно понадобятся.

После завершения этих процедур Бессонов со всеми, как и обещал, провёл индивидуальные беседы и составил для каждого персональный график занятий…

Первая половина дня посвящалась сугубо общеобразовательным предметам: Айна и Сизый начали с самых азов – грамматика, письмо, алгебра с геометрией, Зина изучала радиомеханику, разные волновые законы и теории, Ник и Банкин усердно занимались иностранными языками, знакомились с обычаями и бытовыми особенностями самых разных стран.

После обеда проходили занятия по диверсионной грамотности: взрывное дело – минирование-разминирование, – рукопашный бой, работа с разными видами холодного оружия, яды и противоядия, методы жёсткого и мягкого допроса, психологические тесты, стрельба из всех видов огнестрельного оружия и ещё многое другое, всего не перечесть…

График обучения был очень плотный: подъём в шесть утра, в семь уже начинались занятия, последнее из которых заканчивалось в десять вечера, воскресенье – единственный выходной.

В первый месяц уставали все, чуть не засыпали за учебными партами, но потом ничего – постепенно втянулись.

Дни понеслись нескончаемой чередой, вот уже и новый 1939 год наступил совсем незаметно. По этому поводу даже предоставили три дня отдыха…

Лёха и Айна обучались по индивидуальной программе, но уже с середины января стали заниматься в общей группе испанским языком, видимо, в свете предстоящих операций этот язык для них был определён как приоритетный.

В конце марта Айна родила двойню – мальчика и девочку. Незаметно так родила: в среду вечером отпросилась с занятий по правилам хорошего тона в высшем европейском обществе, а в субботу утром уже выписалась с малышами из ведомственной больницы.

Девочку так и назвали – Мартой, а мальчика – Афанасием, в честь чукотского деда-шамана…

Сизый на радостях, затребовав у Бессонова детские кроватки, пелёнки-распашонки и ящик грузинского коньяка, в ближайшее воскресенье закатил пир горой. Впрочем, в понедельник все, включая Айну, дисциплинировано вышли на занятия, опоздавших и выбывших по состоянию здоровья не наблюдалось.

Теперь с утра в особняк стала приходить няня – в звании красноармейца, на попечение которой Айна и отдавала малышей, да и сама каждую свободную минуту прибегала к ним, благо, что от учебного центра до дома было совсем недалеко, минут семь-восемь пешком.

– Никит, – иногда спрашивала Зина, – а мы-то с тобой? Когда будем заводить детишек?

Ник только плечами неопределённо пожимал, мол, как получится, как Бог даст.

Не мог же он сознаться любимой женщине, что нет у него шансов на обзаведение потомством. Хотя, чёрт его знает, может, и ошибался тогда шаман? Тут только Время может однозначно ответить на этот вопрос…

На всё лето новоявленные курсанты выехали в летний лагерь – на ту же учебную базу, расположенную на ладожском мысе Морье.

Больше стало практических занятий, учений, работы на ближайшем полигоне: стреляли, взрывали, разминировали – с утра до вечера. И продолжали упорно заниматься иностранными языками: Ник с Банкиным уже и немецкий вовсю осваивали, Зина прилежно изучала итальянский, Сизый и Айна пробовали даже и по-португальски общаться между собой.

С сентября месяца, наконец-таки, начали знакомиться и с содержанием возможных операций, запланированных на следующий, 1940 год.

Дело было в воскресенье, сразу после обеда. Неожиданно приехал Бессонов в сопровождении мрачного старшины и няни-красноармейца. Старшина осторожно поставил около обеденного стола два пухлых портфеля, дожидаясь, очевидно, когда няня вместе с Мартой и Афанасием отправятся на прогулку. В соответствии, видимо, с полученным приказом.

– Рассаживайтесь, товарищи! – предложил Иван Георгиевич. – Пришло время поговорить и о серьёзных вещах…

Судя по тому, что рассматривалась возможность проведения всех трёх операций в течение одного года, и все планы изучались группой в полном составе, Ник понял, что это обсуждение носило чисто-предварительный характер. Могло оказаться, что вся группа будет направлена на выполнение одного задания, но существовала вероятность и того, что придётся разбиваться на части и параллельно проводить сразу несколько операций.