В Киеве заканчивался рабочий день. По количеству машин дорожная обстановка не уступала московской, за исключением пожалуй только того, что ехали чаще, чем стояли. В городе была даже не жара, а нестерпимый предвечерний зной. Ветра не было, небо было безоблачным. Местами асфальт казался таким мягким, что создавалось ощущение опасности провалиться и очутиться в аду.
Он медленно, в плотном потоке, ехал по Браварскому проспекту. Солнце светило прямо в глаза, машина нагрелась и даже кондиционер не спасал от раскаленных лучей. Бессонная ночь, нервные перегрузки совершенно не давали сосредоточиться на дороге. Петр Иванович еле разлеплял глаза, он плыл, стараясь держаться в средней полосе и не перестраиваться. В Киеве он планировал разменять две-три сотни долларов и часок поспать. Дорога от Киева до Одессы была долгая и монотонная и если сейчас как-то не отдохнуть, то ехать дальше невозможно.
Впереди, правее моста Патона, открылся потрясающий вид на Лавру и монумент «Родина-мать», когда-то сваренный из нержавеющих стальных листов в институте имени как раз Патона. Золотые купола на вершине холма смотрели гордо и надменно. В середине возвышалась Большая колокольня. Блеск золота и белый камень храмов, на фоне глубокой синевы безоблачного неба приковывали взгляд и настраивали на философско-исторический лад. Петр Иванович, неотличавшийся крепкой психикой, в моменты жизненных разочарований иной раз подумывал о том, что бы удалиться в монастырь. Конечно, об этом нельзя говорить всерьез — ну какой из него монах, и все же сейчас, глядя на это вековое спокойствие, он жалел, что не проводит дни в молитвах и трудах вдали от мирской суеты, денег, бандитов и прочей нечести, мешающей спокойно и счастливо жить. Он жалел о том, что не является истинно верующим человеком, что не имеет стержня и часто не знает как поступить. Ему захотелось вдруг исповедаться, раскаяться в убийстве и других грехах. Конечно, его бы не простили. Ему не нужно чье-то прощение, потому, что он сам себя не сможет простить. С сегодняшнего утра в него вселился Бес и, от понимания этого, хотелось выть и грызть камни. Мост заканчивался и Петр Иванович тряхнул головой. «Теперь направо, потом в обратку и потом опять направо», — повторил он про себя маршрут, многократно виденный на карте.
Реки раскаленного металла на достаточно высокой скорости увлекли его машину с московскими номерами в свой поток. Он и оглянуться не успел, как понял, что заблудился. Как это ему удалось, оставалось не понятным, но покружив минут десять по направлению, казавшемуся верным он остановился у заправки и спросил, где дорога на Одессу и где можно поменять валюту. Симпатичные приветливые продавщицы маркета объяснили, что валюту он сможет купить в торговом центре «Магеллан», который расположен как раз на дороге в Одессу. Дальше можно будет ехать прямо и не сворачивать.
Он поехал вперед до красивой развязки, поднялся на нее и поворачивая направо съехал к подземному пешеходному переходу. На противоположной стороне проспекта Академика Глушко возвышался торговый центр. Припарковавшись возле этого перехода Петр Иванович вышел и закурил. Его не оставляло ощущение, что он в Москве. Народу толпилось вокруг и бежало уйма.
В Торговом центре было прохладно и на удивление пусто. В обменный пункт стояла очередь. Минут через пятнадцать он поменял триста долларов по курсу 7,97 гривен за доллар и отправился искать туалет. На первом этаже туалета не было, а на втором этаже туалет оказался платным. «У нас в Москве в таких магазинах туалеты всегда бесплатные», — сообщил он себе, но заплатив две гривны, воспользовался этой услугой. Он умылся, почистил зубы и даже помыл голову под краном холодной водой. Вернувшись в машину, он решил тут же и поспать. Место людное и можно считать себя в безопасности. Он включил двигатель, настроил кондиционер на восемнадцать градусов и перебрался на задний диван.
Ему казалось, что он, несмотря на усталость, не уснет, поэтому установка будильника на половину шестого вечера выглядела лишней. Петр Иванович закрыл глаза, внутренне готовый к лихорадочной бессоннице.
«Нет, тренировка сама по себе ничего не значит, — размышлял он, — тут дело в шкафчике. А что в шкафчике? В моем ничего, у меня вообще нет постоянного шкафчика. А вот Котенок всегда берет один и тот же ключ. Номер 144. Да, 144. Наверное это номер дома в Кратове. А улица? «Привези Даньке подарок». Подарочная? Данькина? Донецкая? Данька хороший парень, но отношения с ним не складываются. Скорее всего он меня презирает. И есть основания — его отец офицер-герой, дававший в свое время все, о чем только мог мечтать ребенок. Потом пришел я. Тихий и небогатый. Потом я делал ошибки и он не собирался меня за них прощать. А потом я решил, что не нуждаюсь в прощении и мы стали жить параллельно в одной квартире. Он в компьютере, а я на работе и на кухне с Леночкой. Конечно, он хоть и ребенок, но уже не ребенок. Только игрушки напоминают о его детстве. Груды машинок и конструкторов, которые загромождают все свободные полки квартиры. Он был в раннем детстве большим поклонником электричества. Так рассказывает Ленчик и об этом свидетельствуют наборы электрика разных масштабов. Пожалуй Леночка в сообщении говорит о электрическом происхождении названия улицы. Других вариантов я не вижу».
В этот момент он вырубился, даже не вспомнив о традиционной молитве.
Часть V. Киев — Одесса. Понедельник вечер
«Защита от уколов противника применяется, когда противник взял инициативу и пытается сам нанести укол или удар. Защита производится отбивом — коротким уларом своего оружия по оружию противника вниз направо или вправо; после отбива немедленно следует тычок, удар стволом справа или укол и отбив влево, после которого моментально следует удар прикладом сбоку, стволом или удар магазином. В момент нанесения удара сверху любым оружием быстро поднять винтовку (автомат) косо вверх и несколько впереди головы. Пальцы рук убрать вправо вдоль оружия. После защиты немедленно нанести тычок или удар прикладом».
Физическая подготовка разведчика, К.Т. Булочко, Глава 4 «Приемы и способы ведения рукопашного боя»
Звонок уже орал из последних сил, когда Петр Иванович вынырнул из глубин тяжелого сна. Согнутые ноги затекли, а голова гудела от шума кондиционера и пересушенного воздуха и он не сразу понял, где находится. Как и в предыдущий раз, когда он проснулся под Вязьмой, воспоминания постепенно вставали на свое место. По мере восстановления информации его снова захлестнуло отчаяние от нереальности всего происходящего. Он поднял голову — вокруг по-прежнему было солнечно и толпились киевляне, как будто даже те же самые, что и час назад.
Реальность медленно возвращалась, а вместе с ней пришло понимание, что он знает, что теперь делать. Адрес, где прячут Елену Викторовну, он практически знал. Дальнейшие указания по телефону, вероятнее всего отправят его обратно в Москву. После бессонной ночи он имеет право на сон. Значит, ночь у него есть.
Петр Иванович пулей выскочил из машины и, проклиная на ходу свои сонливость и слабоволие, стал вспоминать, где в «Магеллане» он видел авиа-кассы. Да, они были на правой стороне. «Только бы кассы работали, — повторял он про себя. — Иначе я тебя убью, скотина». Кассы работали, но нормальных авиабилетов из Одессы в Москву не было. Можно было лететь через Париж или Стамбул. Прямые рейсы на Москву с удобным расписанием вылета и прилета не встречались. Этого предвидеть было нельзя. Несколько оглушенный, он вышел на улицу и закурил. «Ничего себе это они придумали, полусуток лететь, — зло усмехался он. — Начерта мне, спрашивается ихний Париж? Что я там забыл? Нет у меня времени по Парижам мотаться. Пропади он пропадом совсем этот Париж и Стамбул в придачу… Другое дело Киев — мать городов русских!». Он снова влетел в павильон касс и через пятнадцать минут вышел оттуда с билетом «Киев-Москва, отправление 28 июня в 7-00 из Борисполя, прибытие в 9-35 в Шереметьево, время в пути 1 час 35 минут» и направился снова в обменный пункт пополнять похудевший бюджет местной валютой.
