Итак. Ленчик жива и она сообщает ему, что смски исходят не от нее. Она начинает хитрить со своими похитителями, следовательно, у нее есть время обдумывать какие-то шаги. Все это вселяло некоторый сдержанный оптимизм.

В начале шестого утра, когда совсем рассвело, Петр Иванович уже медленно проезжал через Ольшу. Справа оказался зеленый магазин «Продукты». Пока никакого «Бумера» видно не было. От знака «Начало населенного пункта» до его конца оказалось совсем недалеко. Он начал уже нервничать, когда слева засветился большой комплекс из заправки Лукойл и кафе «Бумер» на горке. Он свернул с шоссе и медленно поехал к парковочной площадке возле здания. Широкие и глубокие ямы примыкали одна к другой и не давали быстро перемещаться. Кафе представляло собой трехсекционное здание, на правой части которого высвечивалась вывеска «Шашлык», по середине — «Кафе», и слева — «Бумер». От парковки к дверям необходимо преодолеть несколько ступеней. Возле парадного входа толпились подвыпившие люди, которые уже расходились к своим машинам и постепенно парковка пустела.

Дверь кафе была открыта и завешена полупрозрачной шторкой от мух. Он поднялся по ступенькам и, минуя тамбур, вошел в достаточно просторный полутемный зал. Барная стойка слева отгораживала столики для посетителей от владений бармена. Басов заказал себе кофе покрепче и яичницу, и спросил у сонной продавщицы, где можно умыться. С собой у Петра Ивановича была сумочка с мылом, дорожным полотенцем, зубной пастой и щеткой. Над унитазом, в нише стены, где стоял бачок, Петр Иванович нашел пакет размером с кирпич, плотно заклеенный строительным скотчем, который он сразу убрал в сумку. Он вспомнил, что такой же строительный скотч есть у него в бардачке. Содержимое пакета определить было нельзя. Приведя себя в порядок, Петр Иванович расположился за темным и липким столиком и стал кушать. Закончив завтрак, он рассчитался, купил бутылку минералки и, пока продавщица доставала воду из холодильника, незаметно положил посылку на весы. Он запомнил показания весов — один килограмм девятьсот грамм, хотя цель взвешивания была ему самому не ясна. Посылку он спрятал в багажник, в полость, где размещена запаска. Из машины он написал жене «Забрал», и также медленно поехал дальше. Через пару минут пришел ответ «Спасибо, Любимый. Теперь поезжай до Орши, поверни на Могилев и езжай по прямой до Украины. Приклей, пожалуйста, на задний бампер слева и справа наклейки RUS». Не понимая зачем столько наклеек, на заправке Петр Иванович купил две и установил их на предписанные места.

Дорога была практически пустой в обоих направления. Ни возле кафе, ни по пути ему не удалось понять, кто же занимается размещением пакета. Судя по весу, в пакете были деньги, хотя оснований к такому заключению у Петра Ивановича не оказалось. Просто ничего другого в голову не приходило.

Не доезжая границы, Петр Иванович заправился до полного бака за 26,5 руб./литр. Границу России и Белоруссии он пересек в пять часов сорок минут. К своему удивлению пограничников или таможенников он не увидел. В вагончике за 700 рублей купил страховку — «зеленую карту», позволяющую двигаться и по Белоруссии и по Украине. На пункте оплаты дороги ему пришлось заплатить двадцать рублей.

В приоткрытое окно задувал прохладный утренний ветер. Дорога была более-менее ровная. Здесь он уже не гнал — местных денег, для оплаты штрафов не имелось, ехал строго по знакам, хотя никаких гаишников в засадах почему-то видно не было. Вокруг расстилались зеленые поля, разделенные узкими перелесками. Пейзаж, уходящий назад, выглядел однообразно и скучно. Аккуратные деревни, отделенные высокими бордюрами от шоссе, уже просыпались, наполняя обочины дороги торговцами и торговками, обложенными аккуратными пирамидками картошки. Часы показывали без десяти шесть, начинался понедельник — третий день исчезновения любимой жены Петра Ивановича, который ехал в сторону Орши не подозревая, что уже под Смоленском находится синяя Toyota Camry, на приличной скорости постепенно настигающая его серебристый кроссовер.

Странное слово «орша», как муха, накрытая стаканом билось в его голове, пытаясь вызвать забытые ассоциации с чем-то, что когда-то интересовало его.

— Орша, Орша, — повторял мысленно Петр Иванович, стараясь отвлечься от дороги. — Не могу вспомнить… Ошо! Раджаниш Ошо! Здорово, приятель, давно я о тебе не вспоминал.

Учение этого индийского философа-авантюриста когда-то, в конце восьмидесятых, начале девяностых годов серьезно увлекали молодого Петра Ивановича. В начале перестройки, когда коммунистическая идеология доказала свою полную несостоятельность и никто уже не воспринимал учение Маркса-Энгельса-Ленина всерьез, а православная церковь не успевала за изменениями в умах населения, на территорию СССР, а потом суверенной России хлынули всевозможные проповедники со всех уголков мира. Протестантские церкви различных направлений арендовали целые стадионы, вербуя сторонников на русской земле, за ними шли буддисты, кришнаиты, доморощенные пророки и боги, всех не перечесть. Среди них особое место занимал Раджаниш Ошо, который на тот момент имел более ста тысяч последователей в Европе, Америке и Индии. Его эклектичное учение во многом соответствовало духу тогдашней России и состояло из гремучей смеси христианства, даосизма, тантризма и других религий. Из переведенных и изданных на русском языке книг Петр Иванович узнал, что не нужно следовать разуму, этике, нормам. Можно делать все, ибо ты сам и есть Бог и вправе наслаждаться жизнью здесь и сейчас. Для этого нужно быть спонтанным и отвергнуть любые догмы, а полного совершенства возможно достичь, используя разработанную им систему медитации. Коротко его философию можно сформулировать словами «Люби себя и делай, что хочешь».

Сейчас это казалось несерьезным и смешным, но в то время Петр Иванович только что не свихнулся переваривая прочитанное и стараясь примирить его с собственным пониманием традиционного христианства. То упорство, с которым он часто брался за дело, могло сыграть с ним злую шутку и завести не туда, куда он собирался прийти. Будучи человеком здравомыслящим, но задумчивым Петр Иванович всерьез опасался психического заболевания, основанием к чему было самоубийство его матери.

За недели своего вынужденного заточения на даче, Перфильев успел до такой степени выспаться, что наверное мог не спать неделю подряд. Эта ночь, как многие предыдущие прошла без сна и к утру у Коли уже был готов приблизительный набросок плана дальнейших действий. Он пообещал себе больше не напиваться, внимательно следить за напарником и ждать подходящего случая. Все говорило за то, что правильные и своевременные действия в ближайшие несколько дней смогут решить его проблемы, определить, как и сколько он сможет еще протянуть. Последние несколько лет он мечтал дожить тихо и мирно, в дали от криминала и его представителей. Вся эта декорация с обязательными судимостями, воровскими понятиями и пацанскими отношениями — для молодых. Он давно уже знал всему этому цену.

Сверху спустился заспанный с красными глазами Алексей. Он умылся, вскипятил чайник, и, сделав несколько глотков кофе, пошел к машине. На веранде он с удивлением заметил Филю, посмотрел на часы и спросил:

— Ты не ложился что ли?

— Проснулся уже, кашель замучил.

— Я думал в шесть утра только такие дураки как я не спят, теперь вижу — я не одинок.

— Да, я пойду еще покимарю. Ты далеко?

— Дела, заботы…

Алексей прошел по росе до машины, оставляя влажные следы на присыпанной еловыми иголками редкой траве, сладко втянул в легкие прохладный утренний воздух, поежился, нехотя забрался в салон и захлопнул дверцу. Непроснувшийся еще поселок услышал звук запускаемого дизеля, скрип петель и шуршание шин по гравию. Николай проводил его пустым задумчивым взглядом и, казалось, впал в анабиоз.