— Джордж не стал бы возражать. А хоть и стал бы, пожаловаться некому. Хорошо, тебя устраивает это гнилое бревно?

Диана уселась рядом с ним.

— Когда я приходил сюда в последний раз, те же стихи читал один молодой человек, — объяснил Энди. — Не удержался и подхватил. Извини, если я…

— Ничего, — поторопилась она, не желая, чтобы разговор пошел в другом направлении. — А кто был тот молодой человек? Твой приятель?

— Да. Но пробыл он здесь недостаточно долго, чтобы стать мне другом. Он работал сначала у Уолта, а потом помогал мисс Массер. Интересный парень.

— Далеко не все знают стихи Эмили Диккинсон.

— К примеру, я. Помню только что-то хрестоматийное, что нас заставляли зазубривать в школе.

Диана улыбнулась. Его легкая болтовня успокоила ее окончательно, но ей хотелось вернуть его к прежней теме. Никаких усилий это ей не стоило. Редкий случай, когда так пригодилась привычка всех членов этой семьи говорить помногу и обо всем подряд.

— Брэд — да, так его звали, — пробудил во мне интерес к стихам Эмили, — продолжал Энди. — Кое-что я слышал от него, потом стал читать сам и понял, что недооценивал талант этой дамы. Мы много с ним беседовали о разном. Мне было жаль, когда он уехал.

— А когда это случилось?

Энди, казалось, не удивил ни сам вопрос, ни тон, которым он был задан. Он пожал плечами.

— Не знаю точно. Как я уже сказал, друзьями мы не были. Уолта взбесило, что Брэд собрался и укатил, не попрощавшись и даже не предупредив. По отношению к мисс Массер это выглядело не совсем порядочно, но, как я понимаю, Брэд решил, что она в его услугах больше не нуждается. Она уже забронировала себе комнату в доме для престарелых и выставила свой особняк на продажу — потому я и приезжал сюда так часто в то время. Она попросила меня подыскать покупателя, но была все время недовольна. От двух предложений отказалась. Я не мог сердиться на старушку. Продажа родного гнезда — трудный шаг. Это как заказать себе самой гроб. Потом я даже подумал, уж не отъезд ли Брэда сделал ее более сговорчивой.

— Ты хочешь сказать, что он уехал, не сказав старой леди ни слова? Он был, должно быть, — она кашлянула, чтобы прочистить горло, — избалованным и безответственным человеком, — закончила она фразу.

— Не сказал бы. Этот поступок как раз был совсем не похож на него. Ей-то он сказал наверняка, только она уже не в состоянии была помнить даже собственное имя. Он был с ней так обходителен, а с мисс Массер ужиться мог бы не всякий, поверь мне. И дело было не только в дряхлости и старческом маразме. Она и прежде была с норовом. Правда, мне она все равно нравилась. И Брэду тоже, хотя она изводила его придирками и твердила, что он ее обирает.

— То есть ворует у нее?

— Старики все такие, — небрежно сказал Энди. — Паранойя. Она считала, что ее обворовывают все, и я в том числе. Бог свидетель, у нее нечего было взять, кроме дома и земельного участка.

— Никаких припрятанных фамильных драгоценностей или антиквариата?

— Она коллекционировала бутылочки из-под эвонской воды. Тебе станет понятно после этого, чего нам стоило избавиться от ее хлама. Было тут несколько мало-мальски ценных предметов, их купили здешние старьевщики. Что же до сокровищ в тайнике… Мысль завлекательная, но, увы…

Тяжелая и пьяная от меда пчела ткнулась на лету ему в лоб. Он мягким жестом смахнул ее. Пока Диана формулировала невинный вопрос для продолжения разговора, Энди заполнил паузу сам.

— Когда я впервые пришел на это место, вся ограда полыхала от роз. Это ведь Брэд обнаружил остатки старых роз и прополол их.

— А я думала, что это сделала твоя мама.

— Она тоже так считает, — Энди усмехнулся. — Ты уже знаешь мою матушку. Энтузиазм частенько перешибает память. Они с Чарльзом подыскивали себе дом, я привез их сюда. Мама предложила обойти окрестности. К моему разочарованию, розы уже отцвели, но мама сумела найти «Дамасскую Осеннюю», защебетала, замахала руками, сбилась на свою латынь. И вот так одна розочка решила судьбу дома.

— Жаль, что ты не попросил своего приятеля определить и переписать сорта роз. Я не смогу теперь этого сделать, пока они снова не зацветут.

— Не думаю, что он разбирался в розах. Ему просто нравились цветы. И еще, — добавил он после паузы, — ему нравилось спасать. Он сам так говорил. Он чувствовал, что если сохранить эти розы и эти надгробия… Что с тобой? У тебя слезы?

— В глаз что-то попало, — Диана отвернулась, доставая платок.

— Кстати, что ты собираешься посадить на верхней террасе? Если следовать маминым планам, получится полнейший хаос. Я тут в одной из книг увидел нечто в английском стиле. Будет куда лучше, ты увидишь.

— Извини, мне нужно пойти промыть глаз, — сказала Диана, поднимаясь. Господи, ей только и не хватало, что обсуждать садоводческие проблемы! И с кем? С Энди!

Ей, возможно, и не удалось бы сменить тему, но вмешалась собака. Не дожидаясь Дианы, она побежала в противоположном от дома направлении, к ручью, вид у нее при этом был вполне целеустремленный. Она остановилась, когда Энди окликнул ее, но не вернулась, а выразительно залаяла и оставалась на месте, энергично виляя хвостом.

— Оставь ее, пусть делает, что хочет, — сказала Диана. — Она ходила за мной по пятам все утро.

— Она и должна следовать за тобой. Интересно, однако, что она… Эй, Бэби, ко мне!

Он пошел за собакой. С глуховатым, низким лаем Бэби побежала дальше, ежесекундно поглядывая, следует ли он за ней. Все более громкие и резкие команды Энди — стоять, к ноге, назад и так далее — не возымели никакого эффекта. Когда Энди побежал, Бэби тоже затрусила быстрее. Опережала она его без труда. Перейдя в галоп, оба скоро скрылись среди деревьев, обрамлявших берег ручья.

Любопытство подтолкнуло Диану вперед. Если Бэби унаследовала лучшие черты своей породы, значит, она нашла нечто интересное для своих хозяев. Потерявшийся ребенок или заблудившийся путник? И то и другое маловероятно. Она слышала, как Энди урезонивает собаку и смеется.

Затем он вскрикнул. Потом закричал на собаку, но уже не веселым, а злым голосом:

— Черт тебя побери! Уходи, убирайся отсюда!

Собака беспрерывно лаяла.

Она встретила их, когда они уже возвращались. Энди держал Бэби за ошейник. Он поймал руку Дианы и развернул ее.

— Пойдем, — коротко приказал он. Но она успела увидеть белые кости и сочащуюся кровью красно-коричневую груду. В пустых глазницах на черепе копошились насекомые, и от этого создавалась жутковатая иллюзия, что глаза все еще живые.

Энди не отпускал ни руки Дианы, ни собачьего ошейника до тех пор, пока они не удалились от ручья и лежавшего там полуобглоданного скелета.

— Держи собаку! — неожиданно властно приказал он. — Бэби, сидеть! Бэби, ты остаешься с Дианой!

Бэби оставаться не хотелось, но грозные нотки в команде заставили ее подчиниться выучке и занять защитную позицию у ног девушки. Энди опять скрылся среди деревьев.

Его не было несколько минут. Когда он вернулся, лицо его потемнело от гнева, как решила Диана. Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться, но отдернул ее — ладонь покрывала корка грязи, скрывавшая, как можно было догадаться, более неприятные пятна. Она встала сама и пошла к дому. Энди следом тащил упиравшегося пса.

— Тебе не случалось слышать поблизости выстрелы в последнее время? — спросил Энди.

— Вроде бы нет… Хотя, подожди-ка, я действительно припоминаю что-то похожее на одиночный выстрел в среду вечером.

— Что же, сходится.

— Но ведь сейчас не сезон для охоты на оленей?

— Верно.

— Откуда ты знаешь, что животное не умерло естественной смертью?

— Тушу кто-то разделал.

— Ты ходил туда еще раз, чтобы проверить это? Понимаю.