— Почему Меган спала в одной кровати с вами и отцом первые двенадцать лет ее жизни? — спросила я.

За двадцать пять лет своей работы в качестве терапевта я еще никогда не сталкивалась с такой ситуацией. Тот факт, что Меган вела почти нормальную жизнь, смогла выйти замуж и вот-вот должна была закончить колледж и что ее рассудок, по-видимому, совершенно не пострадал, свидетельствовал о том, насколько человек может приспособиться к чему угодно.

Мать нервно засмеялась и ответила:

— Самое печальное — и это чистая правда, — что я об этом совершенно не думала. Я знаю, это выглядит ненормально и странно, но тогда это не казалось ни ненормальным, ни странным, потому что все мы так сильно друг друга любили.

Дженет рассказала, как мучительно было ей видеть страдания Меган, когда та была маленькой. Она расплакалась.

— Ей наложили гипс, когда ей было всего пять недель! Я так ее любила, и когда я думаю о том, как ей было больно… Никакому ребенку не должно быть так больно! Ей столько пришлось перенести!

Дженет сказала, что Меган была настоящей красавицей. После развода она не хотела ни с кем встречаться, потому что боялась, как бы ее кавалеры не заинтересовались Меган и не стали бы к ней приставать.

Я сказала:

— Это мне напомнило, что рассказывала Меган: после развода с вами ее отец однажды вечером пришел домой пьяный, перепутал ее со своей подружкой и стал ласкать. Вы об этом знали?

— Нет, — ответила Дженет.

— А я думала, что рассказывала тебе, — сказала Меган. — Он затащил меня в свой спальный мешок и начал щупать. Я едва вырвалась.

Она содрогнулась.

— Какой ужас! — воскликнула мать.

— А как вы думаете, — спросила я, — такое могло случаться и раньше, когда она была младше?

— Не такая уж я наивная, — ответила Дженет. — Уверена, что если бы подобное случилось, когда дочка была маленькой, я бы что-нибудь заметила.

— Я хочу, чтобы вы попросили у Меган прощения за то, что не защитили ее, пусть даже вас при этом не было, — сказала я.

— Сколько же тебе тогда было? Шестнадцать? Семнадцать? — спросила Дженет.

— Я с девяти или десяти лет была самостоятельной девчонкой. Я находилась у него в доме, и мать ничего не смогла бы сделать.

— У нее всегда был сильный, независимый характер, — перебила ее Дженет. — Не знаю, как бы я могла это предотвратить. Но я, безусловно, прошу у дочери прощения за то, что ей пришлось увидеть своего отца таким. Я не могу этому поверить: он был очень заботливым отцом! Но после развода он совершенно перестал помогать деньгами. Если любишь кого-то, всегда найдешь способ помочь, это твой долг.

— Вы правы, — согласилась я. Это был как раз тот подходящий случай, которого я ждала. Дженет сама сказала: если кого-то любишь, то сможешь найти способ оказать ему финансовую помощь. Я встретилась с Дженет не только ради того, чтобы предложить ей попросить прощения у Меган за многие свои ошибки, но и для того, чтобы добиться от нее финансовой помощи дочери в качестве возмещения причиненного ей ущерба.

— Если уж даже я сумела начать зарабатывать неплохие деньги, — продолжала Дженет, — то отец-то безусловно мог немного ей помогать. Меня очень удивило, что он не чувствует никакой ответственности. Меня просто тошнит от того, что произошло.

— Правильно, — сказала Меган. — Именно тошнит.

Теперь я поняла, в чем состоит проблема Меган и почему она принимала рвотные. Ее тошнило от отвращения к своему отцу, с которым она спала в одной постели первые двенадцать лет своей жизни, который попытался совершить над ней сексуальное насилие и потом отказал ей в помощи — как эмоциональной, так и денежной.

— Скажите Меган, — предложила я, — что вы хотели бы защитить ее и сожалеете, что этого не сделали.

— Я сделала бы все на свете, чтобы защитить ее от этого. Не знаю, как я могу доказать, насколько сожалею обо всем, что она пережила. Просто не знаю, как быть. Не могу же я сделать так, чтобы этого не было?

— Самое главное, — сказала Меган, — чтобы ты признала, что произошло. Потому что я тебе об этом говорила, но теперь ты говоришь, что ничего не знала. И у тебя всегда так. Ты хочешь, чтобы все выглядело прекрасно. Не надо ни с кем спорить, не надо высказывать своего мнения. Я морила себя голодом и целыми днями ничего не ела, а ты даже не замечала. Ты говорила, что я на диете.

По моей просьбе Дженет, вся в слезах, попросила у Меган прощения за то, что держала ее в своей постели до двенадцати лет и не уделяла ей достаточного внимания, когда та была подростком. Потом я спросила ее, может ли мать оказать Меган финансовую помощь, и женщина ответила, что, конечно, может. Более того, она жила одна в огромном доме, который оставила за собой, потому что надеялась: когда-нибудь он перейдет к Меган. Этот дом дорого ей обходился, но Дженет согласилась помочь Меган начать самостоятельную жизнь после окончания колледжа и уплатить первый взнос за дом для молодых супругов.

Ларри очень обрадовался, узнав, что Дженет обещала помочь. На ее великодушие он откликнулся тем, что стал более щедрым по отношению к Меган. Их взаимоотношения улучшились. Супруги переехали в более приличный район, были очень довольны и счастливы.

В каждой семье существуют свои правила относительно того, какими должны быть взаимоотношения между мужчинами и женщинами. Эти правила редко обсуждаются вслух, однако они передаются от поколения к поколению. Молодые люди, подрастая, наблюдают за взаимоотношениями родителей, а потом, вступая в брак, нередко выбирают супругов, с которыми могут поддерживать такие же взаимоотношения, какие видели у своих родителей. Даже если брак родителей был крайне несчастным, молодые люди, по-видимому, находят себе такую пару, с которой могут быть точно так же несчастны. Любопытно, насколько люди стремятся копировать стереотипы прежней семьи вместо того, чтобы наладить иные, лучшие взаимоотношения. Может быть, испытывать чувство безопасности, создаваемое привычными взаимоотношениями, для них важнее, чем вступать в новые, ненадежные взаимоотношения, которые могут принести счастье, но нередко сулят и разнообразные непривычные неудобства.

Ларри и Меган выросли в одинаковых семьях. У обоих была сильная мать и безответственный, павший духом отец. Отец Ларри бросил семью, когда сын был еще маленьким, и мать оставалась его единственной опорой, пока он не вырос. Отец Меган до развода почти не проявлял себя, а после развода рассчитывать на него было нельзя: он стал алкоголиком, сидел без денег, отказывал Меган во всякой денежной или эмоциональной помощи и даже пытался к ней приставать. С другой стороны, матери Ларри и Меган сами зарабатывали себе на жизнь, заботясь о своих детях и уделяя им много внимания.

В данном случае мы имеем дело с типом организации семьи, который я называю «Мама знает лучше». Отец не приносит никакой пользы — ни в денежном, ни в эмоциональном отношении. Мать работает, распоряжается деньгами и принимает решения, еще находясь с ним в браке, что обычно продолжается недолго. Она склонна проявлять щедрость по отношению к детям и помогает им получить образование и начать самостоятельную жизнь. Дети сохраняют сильную привязанность к матери и часто с трудом привязываются к своему мужу или жене, потому что самый близкий им человек — мать. Кроме того, им бывает трудно обрести независимость и добиться финансовых успехов, потому что они знают: всегда можно рассчитывать на мать, которая пойдет на любые жертвы, чтобы им помочь.

Выбирая друг друга, Меган и Ларри устроили свою семью так, что она воспроизводила данный стереотип. Меган была умнее, образованнее и способнее Ларри. Он закончил только среднюю школу, в то время как его молодая жена получила диплом бакалавра в престижном колледже. Приверженность Ларри к рок-н-роллу сделала его не слишком надежной опорой. Склонность зарабатывать деньги как можно быстрее и с наименьшими усилиями, вплоть до танцев со стриптизом, указывала на слабость характера, напоминающую отца Ларри и отца Меган. Даже если говорить о матерях, то позиции Меган сильнее: ее мать была богаче и большего достигла в жизни.