Девочки терпят страшные муки, невыносимую боль, ведь ступня должна оставаться такой маленькой, чтобы могла влезть в обувь длиной в два-три дюйма.

— Я кричала, плакала целыми днями и ночами, — почти с гордостью говорила Кай Инь Чан.

— Когда же боль прекращается?

— Через три-четыре года! — ответила госпожа Чан. — Впрочем, почтенный супруг находит мои ноги красивыми.

— У вас очень сильная воля! — восхитилась Азалия.

Но Кай Инь Чан только улыбнулась.

— Сделайте такую же прическу, как у меня, — сказала она, меняя тему.

Распустив длинные волосы Азалии, она перевязала их розовой лентой и украсила шпильками с резными зелеными головками.

— Вы очень красивая! — воскликнула она. — Сейчас я дам вам серьги.

Наряжаться само по себе было забавным, и Азалия не особенно отдавала себе отчет, как разительно она преобразилась в китайской одежде.

— Яркие цвета вам идут больше, чем бледные, — сказала Кай Инь Чан, и обе засмеялись.

Поднявшись на ноги, Азалия обнаружила, что они с Кай Инь Чан очень похожи.

— Две китайские девушки! — воскликнула Кай Инь Чан, словно угадав мысли гостьи. — Никто и не подумает, что вы англичанка.

— Я просто счастлива, что могу какое-то время побыть китаянкой, — улыбнулась Азалия.

В глазах госпожи Чан внезапно зажегся озорной огонек.

— Сейчас мы разыграем господина Чана, — заявила она. — Я представлю вас как свою китайскую подругу.

— Нет! Не стоит! — испуганно возразила Азалия.

Но было уже поздно.

Кай Инь Чан выбежала из комнаты. Вернувшись, она сказала:

— Слуги говорят, что почтенный супруг сидит в своем кабинете. Пойдемте, устроим ему сюрприз!

Она потащила Азалию за руку, и та, не желая огорчать хозяйку, покорно пошла за ней.

Пройдя через дворик, они оказались в другой части дома, в которой, как убедилась Азалия, находилось еще больше сокровищ, чем в покоях госпожи Чан.

У двери кабинета из черного ореха, украшенной великолепными золотыми узорами, стоял слуга.

Он распахнул ее, и Кай Инь Чан вошла, потянув за собой Азалию.

— Делайте все так же, как я, — шепнула она гостье.

Оказавшись в комнате, она опустилась на колени и дотронулась головой до вытянутых рук. Азалия сделала то же самое.

— Почтенный супруг, я прошу позволения представить вам мою благородную подругу, — услышала Азалия слова госпожи Чан.

— Позволяю, супруга, — ответил господин Чан.

Азалия покосилась уголком глаза на Кай Инь Чан.

Госпожа Чан подняла голову, выпрямилась, все еще не поднимаясь с коленей.

Азалия последовала ее примеру.

Затем, немного робко взглянув на господина Чана и гадая, заметит ли он ее маскарад и как скоро это произойдет, она вдруг увидела, что он не один.

Возле него в резном кресле из слоновой кости сидел лорд Шелдон!

Сначала Азалия застыла от ужаса, потом в ее душе зашевелилась надежда, что лорд Шелдон ее не узнает.

Однако господин Чан сразу же распознал устроенный женой розыгрыш.

Он поднялся с кресла и поклонился Азалии.

— Какая честь для меня видеть вас в моем скромном доме, — сказал он. — Вы всегда здесь желанная гостья, и как мисс Осмунд, и как Благоухающий Цветок, Хён Фа.

Азалия вдруг застыдилась своего китайского наряда, тем более что лорд Шелдон смотрел на нее своим проницательным взглядом, неизменно повергавшим ее в трепет и заставлявшим краснеть.

Не успела она ничего сказать, как Кай Инь Чан воскликнула с наигранным отчаянием:

— Вы догадались! Вы догадались, кто она на самом деле! Почтенный супруг слишком умен, чтобы его можно было обмануть. — И совсем по-детски добавила: — Какая досада!

Смущенная Азалия уже хотела ускользнуть из комнаты, но не успела она повернуться и шагнуть к двери, как лорд Шелдон сказал господину Чану:

— Вы не позволите мне поговорить наедине с мисс Осмунд?

— Разумеется, милорд, — ответил господин Чан. — Считайте мой дом своим.

— Я уверен, что мисс Осмунд будет приятно полюбоваться вашим чудесным садом, — сказал лорд Шелдон. — Да и мне тоже. Я слышал, что он принадлежит к числу достопримечательностей Гонконга.

— Вы мне льстите, — ответил господин Чан.

Пройдя вперед, он жестом пригласил Азалию последовать за ним.

Ей ничего не оставалось, как подчиниться. Но как же ей хотелось убежать, спрятаться, переодеться в свое платье, а пуще всего избежать разговора с лордом Шелдоном.

Но она слишком ясно понимала, что если станет спорить и протестовать, то и сама предстанет в смешном свете, и унизит лорда в глазах господина Чана и его супруги.

Поэтому она прошла вслед за хозяином дома через второй прекрасный дворик, а потом по коридору в самую дальнюю часть дворца.

Господин Чан распахнул дверь, ведущую в сад, и Азалия с лордом Шелдоном вышли на веранду.

Своим появлением они спугнули стайку птиц, что-то искавших в траве. Они вспорхнули, и взору предстало поразительное зрелище — сверкание синих перьев.

— Лазоревые сороки! — воскликнула Азалия.

— Будем надеяться, что они принесут нам счастье и удачу, — произнес лорд Шелдон.

Азалия улыбнулась, вспомнив, что она говорила на корабле госпоже Чан то же самое. И ответила еле слышно:

— Мне очень нужна удача.

Они шли рядом по извилистой тропе в благоухании сладких ароматов.

Азалии приходилось читать, что китайские сады поражают глаз европейца своим своеобразным расположением на местности.

Ей говорили, что даже маленький и невзрачный кусок земли китайцы ухитряются сделать красивым и придать ему вид обширного пространства. Но здесь, на достаточно большой площади, господину Чану удалось создать настоящую поэму, вызывающую невольный восторг у любого зрителя.

Над прудами, полными цветущих лилий, изгибались высокие мостики, между живописно разбросанными каменными глыбами струились прозрачные ручьи, падая бурными каскадами, рассыпающими мириады сверкающих капель.

Цветы и кустарники сменяли друг друга в неописуемой гармонии цвета и формы.

Розы, гортензии, пионы и азалии, а также их карликовые разновидности красочным ковром устилали землю, вьющиеся растения всех оттенков зеленого свисали с загнутых краев крыш изысканных маленьких павильонов.

Цветущие абрикосы, персики и апельсины придавали саду сказочный вид, а магнолии сияли своей чистой белизной на фоне синего неба.

— Изумительно! — воскликнула Азалия. — Я никогда еще не видела подобной красоты.

Они прошли чуть дальше и остановились, любуясь бело-розовыми водяными лилиями, цветущими на серебристом зеркале пруда.

— Сад очень красив, — согласился лорд Шелдон, — как и вы в этом китайском наряде.

Она удивленно посмотрела на него, так как вовсе не ожидала услышать от него комплимент; но, увидев направленный на нее пристальный, немигающий взгляд, быстро отвела глаза.

Ее внезапно забила дрожь.

— Мне нужно было с вами встретиться, Азалия, — сказал лорд Шелдон. — Вы должны это понять.

— Но зачем? Это… невозможно.

— Почему же? Почему вы продолжаете делать вид, что между нами ничего не произошло?

— Между нами ничего и не может быть!

— Но почему? Почему? Азалия, с тех пор как мы встретились, вы постоянно ставите меня перед неразрешимыми проблемами, перед вопросами, на которые я не нахожу ответа. Так продолжаться не может.

На миг наступило молчание. Азалия, сцепив пальцы, смотрела на лилии.

— Ваша кожа такая же чистая и нежная, как лепестки магнолии, — сказал лорд Шелдон. — Теперь я понял, что меня всегда поражало в вас.

Он замолчал. Молчала и Азалия.

— Блеклые платья, которые вы носите, убивают природные краски вашего лица, — продолжал он. — А благодаря этому насыщенному цвету в ваших волосах заиграли огоньки и кожа выглядит такой прекрасной. Вы как цветок.

— Не говорите мне… такие вещи, — тихо сказала Азалия.

— Почему? — спросил он. — Почему мне нельзя говорить то, что сказал бы любой другой мужчина на моем месте?