— Да, это так.

Он знал, что некоторые части индийских формирований направляются в Гонконг на поддержку местного гарнизона и что командовать ими будут офицеры и сержанты, служившие прежде в Индии.

Как и предполагал сержант Фэйвл, его жена тотчас же слегла от приступа морской болезни, и, хотя лорд присылал ей разные лекарства, присматривавшая за ней горничная говорила, что лучше ей не становится.

И теперь, спустившись не без трудностей, вызванных сильной качкой, на палубу третьего класса, лорд Шелдон прошел по узкому коридору в каюту, где разместились миссис Фэйвл и ее дети.

Каюты третьего класса на «Ориссе» были удобней, чем на других кораблях, и все-таки пассажиры находились там в слишком большом стеснении.

Там внизу, в корабельном трюме, явно не хватало свежего воздуха и стоял невыносимый запах нефти и гнилой трюмной воды. Лишь чувство долга заставляло лорда Шелдона лично спускаться каждый день вниз и справляться о состоянии миссис Фэйвл у горничной, женщины средних лет с усталым и немного раздраженным лицом.

Она вышла из каюты с тазом, от которого лорд поспешил отвести взгляд.

— Я сейчас вернусь, милорд, — произнесла горничная и скрылась за дверью, из-за которой тотчас же донесся шум льющейся воды.

Она тут же вернулась, вытирая руки и приветливо улыбаясь.

Женщины любого возраста и социального положения непременно улыбались лорду Шелдону. Он был не просто красив, но обладал каким-то неуловимым обаянием, делавшим его неотразимым для представительниц прекрасного пола.

— Как ваша подопечная?

— Сегодня чуть получше, милорд, и очень благодарна вам за присланную бутылку бренди.

— Надеюсь, это помогает ей справляться с приступами морской болезни.

— Я всегда считала, что бренди лучшее лекарство от дурноты, — заметила горничная, — но, к несчастью, милорд, на этой палубе мало кто может себе такое позволить.

— Дайте мне знать, когда миссис Фэйвл потребуется еще что-нибудь, — сказал лорд Шелдон, — и передайте ей, что я справлялся о ее самочувствии.

— Она будет весьма польщена, милорд. Она всегда повторяет, что ее муж боготворит вашу светлость.

— Благодарю вас, — сказал Шелдон. — Может, еще что-нибудь нужно?

— Ничего, благодарю вас, милорд. Разве что молиться вместе с нами, чтобы корабль поскорей оказался в более спокойных водах. Такого долгого шторма я даже и не припомню.

— Подозреваю, что вы так говорите во время каждой непогоды, — заметил лорд Шелдон.

Горничная рассмеялась.

— Пожалуй, вы правы, милорд. Слава богу, неприятности быстро забываются!

Она произнесла эти слова с таким задором, что лорд Шелдон тоже улыбнулся и уже повернулся, чтобы уйти, но задержался еще немного.

— Кстати, как себя чувствуют ее дети?

Задав этот вопрос, он в первый раз обратил внимание на то, что коридор совершенно пуст.

Во время его предыдущих посещений тут бегали дети, шумели, визжали так пронзительно, что их голоса перекрывали стук машин и грохот штормовых волн.

— С малышом все в порядке, милорд, — ответила женщина, — а за двумя остальными присматривает одна молодая добрая леди. Она для нас словно ангел, скажу я вам.

— Что за добрая леди? — поинтересовался лорд Шелдон.

— Я не знаю ее имени, — ответила горничная. — Она путешествует первым классом и на несколько часов в день берет на себя заботу о детях. И это для нас спасение. Маленькие чертенята просто замучили всех. Родители их лежат и не могут подняться, а они носятся повсюду и так кричат, что голова идет кругом.

— И где же они сейчас? — спросил лорд Шелдон с нескрываемым любопытством.

— В комнате отдыха, где обычно пишут письма, на палубе второго класса, — ответила женщина. — Правда, это нарушение правил, милорд, но кто захочет писать письма в такую погоду?

— И правда! — согласился лорд Шелдон.

Тут из одной каюты раздался крик: «Горничная!» — и женщина поспешила к двери.

— Ну вот, опять! — воскликнула она и с тазом в руках исчезла в каюте.

Поднявшись по трапу на палубу второго класса, лорд Шелдон на мгновение заколебался, каким путем идти, затем повернул в ту сторону, где находился салон.

На этой палубе было тесней, чем в первом классе.

В салоне второго класса пассажирам приходилось сидеть за длинными столами близко друг от друга.

Мебель была тут вполне сносная, однако диваны и кресла стояли почти вплотную, и за ними находилось маленькое помещение для отдыха, редко использовавшееся, разве что кто-то присядет там написать письмо либо сыграть в карты в тишине, не нарушаемой болтовней других пассажиров.

Лорд Шелдон прошел через салон и уже протянул руку к дверной ручке, как вдруг услышал женский голос, нарочито грубый:

— Кто спал на моей кровати?

Потом более мягким тоном:

— А медведица закричала: «Кто спал на моей кровати?»

И после недолгой паузы тоненький голосок произнес:

— А маленький медвежонок завизжал: «Кто спал на моей кровати?.. Ах, вот она, вот!»

Раздались восторженные крики детей, и рассказчица закончила:

— Тогда Златовласка вскочила с кровати, выбежала вон и помчалась так быстро, как только могла. И спаслась от медведей. А дома ее ждала мама.

Дети радостно засмеялись; лорд Шелдон осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

На полу сидела Азалия, держа на руках маленького китайчонка. Ребенок заснул, и его темные ресницы чуть вздрагивали, полумесяцем отбрасывая тени на спокойное личико.

Вокруг нее, скрестив ноги или полулежа, расположились еще более десяти детей.

Дети были совсем еще маленькими, некоторые очень бедно одеты, но вид у всех был счастливый, и, хотя девушка уже закончила свою историю, малыши сидели будто завороженные и никто из них не шевелился.

— Ну, чем мы займемся теперь? — спросила Азалия своим мелодичным голосом.

— Споем ту песню, где нужно хлопать в ладоши, — предложил один мальчик.

— Хорошо, — согласилась Азалия. — Давайте споем. Только у меня на руках спит Цзянь Цинь, и я сама не могу хлопать. Но я буду поднимать одну руку, и тогда вы все хлопайте в ладоши. Хорошо?

Дети закивали головами.

— Ну, тогда начнем, — сказала Азалия. — Итак, я поднимаю руку — и вы хлопаете в ладоши!

Лорд Шелдон улыбнулся, увидев, с какой готовностью детишки были рады сделать все, что она скажет.

Он притворил дверь так же тихо, как и открыл.

Меньше всего ему хотелось помешать Азалии и детям, но, отойдя от салона, он вдруг резко остановился.

Азалия запела, и ее голос звучал звонко и весело. Он тотчас же понял, что это народная песня, но пела она по-русски!

Мысль заниматься с детьми пришла в голову самой Азалии.

Когда начался шторм, она ожидала, что ей придется непрестанно находиться возле тетки, однако корабельный доктор уже привык к тому, что в Бискайском заливе судно обязательно настигает непогода и большинство пассажиров нуждаются в его помощи.

Как только леди Осмунд стала жаловаться на нездоровье, он снабдил ее своим «успокоительным сиропом», после двух чайных ложек которого генеральша крепко спала, почти не просыпаясь.

Близнецы же после жестоких приступов морской болезни охотно целыми днями лежали в постели, болтая друг с другом, и не проявляли никакого желания вставать.

В услугах Азалии они не нуждались, и, кроме того что она стирала и гладила их ночные рубашки, больше ей делать было нечего.

Поэтому, услышав от горничной о том, сколько на нее обрушилось хлопот, она вызвалась помочь.

— Мы не можем позволить вам это делать, мисс, — посетовала горничная. — Вы едете первым классом, и помощника капитана хватит удар, если он решит, что это мы вас так нагрузили.

— Да что вы, ничего страшного, — заверила ее девушка. — Дома я постоянно что-то делаю.

— Вы ведь не получаете за это деньги, — возразила горничная, — а здесь, на «Ориссе», раз вы едете первым классом, вам положено отдыхать и развлекаться.

— И все же я могла бы вам чем-то помочь, — настаивала Азалия.