Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Какое дельце? Про которое мы говорили?

– Ну да! Шату это самое! Только что познакомился с типом, который там живет!

Карлайл тоже засиял.

– Как это ты умудрился?

– Да так, случайно встретились, – чуть смущенно ответил Слаттери. – Сдружились, понимаешь… выпили вместе. Ну он мне и рассказал, что миссис Гедж брюлики свои держит не в банке, а при себе. В сейфе хранит, дома. Вот так! Ты покажи мне сейф, который я не сумел бы вскрыть шпилькой, и я его съем. Чтоб мне лопнуть, – горделиво добавил Слаттери. – Истинная правда!

– Но…

– Знаю, знаю, кто-то нужен в доме. Как его туда сунуть? А вот как. Дамочка эта сегодня отплывает в Англию…

Он приостановился, чтобы эти сведения как следует внедрились в мозг слушателя, и тот проникся их исключительной важностью. Нет, не зря верил он в сметливость Гордона. Тот все уловил мигом.

– А я поеду на том же пароходе и познакомлюсь с ней?

– Правильно!

– Это нам раз плюнуть!

– Назовись лучше всего каким-нибудь ихним графом. Приври насчет связей во французском правительстве. Она, понимаешь, спит и видит, как сделать своего старикана американским послом. Пусть думает, что ты сумеешь ей помочь.

– Наплету с три короба! Поверит, будто все французское правительство пляшет под мою дудку.

– Добыча, Втируша, будет крупная, если все сделаешь как следует. Гедж этот говорит, брюлики тянут на шестьдесят кусков!

Карлайл облизнулся. Лицо его подернулось мечтательной дымкой. Как и Слаттери недавно, он будто смотрел вдаль, на Землю обетованную.

– Если за пять дней не попаду в шато, – сказал он, – считай, я растерял всю свою технику.

Глава II

1

Чудеснейшая погода, привлекавшая летом столько туристов в Сен-Рок, была не менее чудесной и по другую сторону Английского канала: солнечный свет заливал шато «Блиссак», и солнечный свет – сразу после четырех дней – залил улицы Лондона, озолотив тротуары, играя бликами на омнибусах и фруктовых тележках уличных торговцев, весело танцуя на лицах прохожих, ломовых лошадях и полисменах. И только в вокзал Ватерлоо, эту сумеречную пещеру, не проник ни единый солнечный лучик. Окутанный благопристойным сумраком вокзал напоминал, как всегда, собор, чьи псаломщики, поддерживая себя в форме, выпускают в свободное время пары на стороне. Сегодня хмурая атмосфера усугублялась нашествием толп взмокших родителей с выводками детей, лопатками и ведерками. Наступил первый день того, что в газетах именуют Большой Сезон Отпусков, и весь Лондон ринулся к морю.

У ворот, за которыми администрация удерживала экспресс, отбывающий в 16.21 в Йовил, стоял молодой человек, чья внешность несколько оживляла сумеречные тона вокзала. Красавцем в строгом смысле слова он не был, но был на диво подтянут, просто цвел здоровьем, а в поведении его чувствовалась веселая удовлетворенность, что и выделяло его из потока озабоченных папаш, на чьих лицах так явно читалась печаль о том, что они не остались холостяками. Все вокруг было ему в новинку, все его развлекало. В Англии он жил всего несколько месяцев и наслаждался всяким проявлением английской жизни. Сейчас он без следа раздражительности отлепил от своих ног двух малышей, Ральфа и Флосси, и передал их родителям, сияя добротой и заботой. Если даже он предпочел бы, чтобы новый малыш, Руперт, выбрал чьи-то еще брюки в качестве соски, он никак того не показал.

Ну а что касается его имени, если вы читаете колонку светских сплетен, то вспомните, что недавно было объявление о помолвке между леди Беатрисой Брэкен (да-да, дочерью графа Стейблфорда) и Патрика Б. Франклина (да-да, известного американского миллионера и спортсмена). Вот это Патрик и стоял, для друзей – Пэки. Сегодня Беатриса уезжала в поместье своего отца (Уорблс, графство Дорсетшир), и Пэки приехал на вокзал проводить невесту. Она только что появилась, надменно ступая среди толпы, будто принцесса среди мятежных холопов, и была так ослепительно красива, что, пожалуй, иные из запарившихся отцов с детишками, требующими присмотра, и то кинули на нее взгляд. Беатриса блистала красотой на Охотничьих балах Биддлкомба, где красота всегда красота; красота ее привлекала внимание на королевской трибуне в Аскоте и не оставалась незамеченной даже в толпе, текущей по крикетному стадиону «Лордз» в перерыве на ленч на матче между Итоном и Харроу.

Мэри Мэйфер, ведущая светскую хронику в «Болтовне у камелька», за подписью «Маленькая Птичка в высшем свете», написала в недавнем номере газеты, что на последнем приеме в испанском посольстве Беатриса была великолепна, выделяясь элегантнейшим платьем из крепа модного опалового оттенка, фасон которого подчеркнул природное изящество ее линий. И все это было совершенной правдой.

В данный момент нервное раздражение мешало Беатрисе показать себя в наивыгоднейшем свете. Больше всего на свете она терпеть не могла ездить поездом в летний сезон, и если так уж необходимо ее присутствие в доме предков – отец попросил ее помочь с гостями, – то могли бы и машину за ней прислать. Но с нынешними ценами на бензин у разумного старого джентльмена хватало ума не совершать подобных щедрых жестов.

Улыбалась Беатриса редко и сейчас приветствовала Пэки лишь легчайшим подергиванием верхней губки – гримаска, так великолепно удавшаяся на портрете, написанном Лазло.

– Ну и сборище! – с отвращением бросила она.

– А мне нравится, – откликнулся Пэки. – Помогает понять дух, создавший Англию. Теперь мне понятно, что подразумевают под бульдожьей хваткой англичан. Только что прошел один человек с ребенком на каждой руке, а у каждого ребенка на поводке, заметь, силихем-терьер. Ребенок с левого борта запутался с терьером по правому борту, а левобортный терьер запутался с ребенком правобортным. По всему судя, денек папочке предстоит развеселый. Лично я считаю, это доброе простое веселье, свободное от современных изысков. А кстати, где твой багаж?

– Его Паркер принесет.

– А чтение? Хочешь, сбегаю в киоск куплю тебе что-нибудь? Время еще есть.

– Нет, спасибо. Я захватила книгу.

– О! Книгу захватила! Какую же?

– «Червь в корнях» Блэра Эгглстона.

– Блэр Эгглстон? Знакомое какое-то имя. Откуда? Я его где-то встречал?

– Я тебя с ним познакомила на Выставке Молодых Художников неделю назад.

– А, ну конечно! Вспомнил, вспомнил! Такой отвратный задохлик с бакенбардами.

Сказал он это зря. Беатриса еще больше рассердилась.

– Не надо так шутить, – бросила она тоном, который иногда наводил Пэки на мысль, что при всем ее очаровании в ней течет кровь гувернантки. – Все, чье мнение хоть что-то значит, считают, что мистер Эгглстон – один из лучших молодых романистов.

– Н-да. А он, наверное, ходит и хвастает, что я его читал. Это нехорошо, я его не читал.

– Ты вообще ничего не читаешь.

– Неправда. Я прочитал всего Эдгара Уоллеса!

– Лучше б всего Блэра Эгглстона. Как бы мне хотелось, Пэки, чтобы ты не был таким. Я стараюсь ради тебя изо всех сил, даю тебе хорошие книги, показываю картины – а что толку? Ты все равно выражаешься, как йеху.

– Прости, – огорчился Пэки. – Ты совершенно права. Его переполняло раскаяние. Хорошо ли, угрызался он, вести себя так с девушкой, которая не покладая рук трудится ради твоей одухотворенности?

В Йельском университете, где Пэки Франклин получал образование, он был полузащитником американской сборной, но свое духовное «я» у него была прискорбная склонность держать на скудном пайке. Пэки был достаточно смиренным и понимал, что душа у него не ахти какая. И всячески клял себя за то, что не помогает девушке, которая старается поднять ему цену.

С самого начала помимо красоты ему нравилась в леди Беатрисе возвышенность идеалов. Да, что касается идеалов, она, несомненно, не промах, и этими идеалами она щедро делится с ним. Ей уже удалось значительно умерить его природную веселость. Пожалуй, если в один прекрасный день она, поплевав на ручки, примется за дело всерьез, то его перестанет мутить от картинных галерей и концертов.

5
{"b":"183417","o":1}