— Мышка совершенно невыносима! У нее ужасная аура! Не понимаю, как ты можешь так долго жить с ней в одной комнате! — заявила она и удалилась.

Позже, через несколько месяцев, выяснилось, что тот же самый текст — слово в слово — она выдала Мышке обо мне, зажав ее между унитазом и биде, когда Мышь драила сантехнику.

На пятый день Мурка прекратила подачу зубной пасты населению. Чеканя шаг, она вошла в ванную, где Мышка умывалась перед сном, вынула у нее из рук тюбик зубной пасты, завинтила крышечку и сказала склочным голосом:

— А никто, между прочим, не разрешал чистить зубы два раза в день! — После чего удалилась в спальню, сунула пасту под подушку и плюхнулась сверху, чтобы мы с Мышкой не вздумали без ее разрешения засовывать под подушку загребущие лапочки.

На следующее утро она отказалась выдавать туалетную бумагу.

— Почему, Мура? — ошарашенно спросили мы с Мышкой.

Мура не знала почему. Она сильно напряглась, напружинила лоб и надула щеки.

— Потому что бумага одна, а вас много! — наконец выдала она.

— Что ты имеешь в виду? — спросили мы, слегка озадаченные такой постановкой вопроса.

Мура не знала, что она имеет в виду. Она напряглась еще сильнее.

— Потому что... потому что это женский род, единственное число! — выпалила она. — Если бы говорили «туалетные бумаги», тогда на всех бы хватило. А так не говорят! Говорят «туалетная бумага»! Она одна, бедняжка, совершенно одинокая, буквально рвется из-за вас на части! — И Мурка всхлипнула.

Мы не стали возражать. Тем более что формально Мурка, как всегда, была права. В логике ей не откажешь. Туалетная бумага была действительно совершенно одна, беззащитная перед нашим натиском, и действительно буквально рвалась на части. Мы ушли к себе в комнату, вызвали ребенка Кузю, выдали ему деньги и отправили в магазин за туалетной бумагой. Потом мы засунули рулон в чемодан и перед каждым посещением туалета тайком залезали в чемодан и, не открывая крышки, чтобы Мурка ничего не заметила, отматывали себе кусочек бумажки.

Оставалось перекрыть кислород, что Мурка и сделала в незамедлительном порядке. Она запретила открывать форточку у нас в комнате, мотивируя это тем, что в Питере полно выхлопных газов и мы с Мышкой нарочно запускаем в квартиру тяжелые металлы.

В последний день нашего визита солнышко выглянуло из-за туч и немножко потеплело. Мурка смягчилась и взяла нас в гости к одному художнику, который писал портрет Лесного Брата. Художник оказался ужасно милый, а может, я просто давно не видала людей. Он водил нас по мастерской и показывал картинки с видами Петербурга. Мы млели, а Мышка даже попыталась состроить ему глазки, но Мурка быстро пресекла это безобразие. Она отвела Мышку в туалет, больно ткнула в бок и сообщила, что питерское мужское население — это ее, Муркин, личный стратегический запас. Так сказать, энзэ.

— Все? — пискнула Мышка, зажатая между унитазом и шваброй.

— Все! — отрезала Мурка.

Вечером художник позвонил, позвал меня к телефону и предложил написать мой портрет — совершенно бесплатно, буквально за 300 долларов: «У вас такое интересное лицо, так вот, не можете ли вы еще ненадолго остаться в Питере?»

— Портрет предлагает писать, — сказала я, кладя трубку.

Мышкин нос отъехал в сторону, губы надулись, глаза набрякли. С диким ревом она кинулась в ванную, где и заперлась до следующего утра.

— Все им! Все им! — верещала она из-за закрытой двери. — А Мышка дура! Мышке ничего не надо! Мышка может без портрета! Мышка обойдется! — И жуткие рыдания сотрясали стены.

Мурка пожала плечами и ушла спать. Я попыталась выковырять Мышь из ванной, но мне это не удалось.

На следующий день мы уезжали в Москву. В полном молчании мы добрались до вокзала, в полном молчании загрузились в вагон, в полном молчании заняли места, в полном молчании ехали ровно шесть часов, в полном молчании вышли из поезда, в полном молчании вошли в метро и повернули в разные стороны.

Да, с Муркой мы так и не попрощались.

Смутное наступило время. Мы не перезванивались, не разговаривали и не встречались. Сидя по домам, мы тихонечко ненавидели друг друга и придумывали способы отмщения. А судьба наша между тем делала крутой вираж. В жизни нашей стали происходить события поистине драматические. Причем одновременно у всех.

Выдержка из дневника Мурки того времени (книжечка в бежевом телячьем переплете с серебряным замочком и серебряным ключиком на цепочке, голубые папиросные листочки разлинованы очень тонко, почти незаметно, 255 у.е. у Прада)

И фиг им! И пожалуйста! И не очень-то хотелось! А то явились на диване сидеть! Спокойно, Мура, спокойно! Береги себя!

Брюки черн. с карм. — 1500 р. в Гостином. Зачем? Посмотрела в шкафу. Две пары точно таких же не надевала с прошл. года.

Соломен. шляпа. Нигде нет. Купила на всякий случай две мех. ушанки.

Не забыть сварить Кузе пельмени, когда придет из школы!

И пусть не звонят! Не больно-то и хотелось!

Взять у Л.Б. на хозяйство 500 долл.

200 кофта и рубаха в «Манго» + 150 крем «Виши» + 60 эта штучка, которую они выдают за мельхиор. Итого 410 долл. Взять у Л.Б. на хозяйство 910 долл. Лучше 916. Круглые цифры его сильно настораживают.

Оч. нуж. хор. ад.!

Тсс! Тихо, Мура! Никому ни слова!

А чем мне это грозит? Что, в тюрьму посадят? А если посадят? Надо на всякий случай купить переносной телевизор! И побольше прокладок. Может, позвонить Мопси? Посоветоваться? Или Мыши? Может, пожалеет? Спокойно, Мура! Держи фасон! Еще локти будут кусать, когда я не вернусь из мест заключения!

Хочу ад.! Интересно, сколько стоит?

Тсс! Быстро запереть дневник, чтобы Л.Б. не обнаружил!

Выдержка из дневника Мышки того времени (школьная тетрадка 96 листов в клетку в темно-коричневом переплете из клеенки)

1 день — 1 энапа, 2 верошпирона, полтаблетки панангина.

2 день — 1,5 энапа, 2 верошпирона, 1 панангина.

3 день — 2 энапа, 2 верошпирона, 1,5 панангина.

4 день — 2,5 энапа, 2 верошпирона, 2 панангина.

В идеале энап, верошпирон и панангин должны оказаться в равных количествах. Но как? Если 2 панангина, почему-то обязательно 2,5 энапа. Может, начать не с полтаблетки панангина, а с целой? Или энап снижать на 4-й день? Надо подумать.

Полкило макарон, 2 яблока, 10 яиц, пачка масла «Домик в деревне», не то, что по 32 руб., а то, что по 19, молочные сосиски, кефир, свекла.

Энап невозможно снижать. Энап можно только наращивать.

Я его убью, убью, убью! Еще одна рюмка — и убью!

Трудотерапия: надо послать его в магазин за свеклой. Или энапом? А то уже кончился. Мужчины почему-то крайне негативно воспринимают любые просьбы по покупке свеклы. Удивительная особенность мужского организма. Если бы они еще не ели! Так нет! Н.Д., к примеру, наворачивает борщ за обе щеки. Мопсин Интеллектуал тоже.

Это я о Мурке и Мопси. Не хочу даже упоминать.

Ага, явился.

Энапу мне, энапу! В крайнем случае валокордину! Больше не могу! Уйду к черту на рога!

Надо мерить давление ежедневно каждые три часа и строить график колебания. Синим выделять пониженное, красным — повышенное, зеленым — нормальное.

«Он. хор. спец. с неполн. высш. ищ. раб. по спец.» По какой спец.? У меня же нет никакой спец.! А-а! Какая разница! Пойду и расклею. Главное — ни слова Н.Д.!

Выдержка из дневника Мопси того времени (толстый томина в хорошем заменителе с логотипом известной прокатной фирмы, выданный на презентации и заполненный расписанием пресс-показов)