После публикации этого письма «правозащитник» Ковалев окончательно стал для меня не человеком, а субстанцией, в яркой форме воплощающей всю мерзость «либеральной публики», возжелавшей поражения своему Отечеству в борьбе с бандитами. Причем Сергей Ковалев оказался не одинок — значительная часть «демократических СМИ», игнорировавших трагедию русского народа на Кавказе, поливавших грязью воюющих в Чечне солдат и офицеров, думали так же, как и он. Вот почему моя публичная теледуэль с Ковалевым, которая состоялась летом 1995 года в популярной и идущей в прямом эфире передаче Александра Любимова, стала демонстрацией пропасти, отделявших национал-предателей, включая Ельцина, от русского народа.

К этой передаче я готовился самым тщательным образом. Прежде всего, я решил, что не Любимов, а я должен стать пытливым журналистом, вскрывающим идеологические кишки хрестоматийного клеветника России. В разгаре дискуссии я потребовал у ведущего принести в студию видеомагнитофон для демонстрации кассеты с записью Ковалева, приехавшего на автобусе с террористами из Буденновска в село Ведено — горную вотчину Басаева. Я действительно располагал устными показаниями двух заложников о том, что Сергей Адамович Ковалев приветствовал восторженную толпу, встречавшую «абхазский батальон» Шамиля Басаева после выполнения «боевого задания» в буденновском роддоме. Однако документальными доказательствами такой подлости Ковалева я, к сожалению, не располагал.

«Профессиональный правозащитник» не мог знать, снимал ли его кто-либо из толпы фанатов Басаева и могла ли такая видеозапись оказаться у кого-либо из его идеологических врагов. А я знал, что этот старый сморчок, прикидывавшийся «совестью нации», не мог не совершить какой-нибудь гнусности в дни Буденновской трагедии, поэтому решил пойти ва-банк. Я достал пустую видеокассету и, глядя злобному Шапокляку в глаза, заявил, что на ней запечатлено, как он, Сергей Адамович Ковалев, будучи «заложником», радостно приветствует боевиков Басаева, встречающих своего шефа криками «Аллах Акбар!». Александр Любимов замешкался, пытаясь объяснить телезрителям техническую невозможность показа моей пленки в прямом эфире. Он не знал, что кассета, принесенная мной в студию, была пуста. Но интереснее всего была реакция «Сахарова № 2». Он резко сдулся и густо покраснел. Я понял, что попал в «десятку» — судя по реакции Сергея Адамовича, он вел себя в Ведено именно так, как мне рассказывали очевидцы. Передо мной сидел только что разоблаченный предатель, которого мне нехитрым образом удалось вывести на чистую воду. Победа над врагом русского народа была полной, но не окончательной. Ковалев улизнул из студии, и вскоре снова оказался в расположении боевых позиций сепаратистов. Но политический фитиль, вставленный ему на передаче «Останкино», светил даже ночью, выдавая нашей армейской разведке передвижения этой «совести нации» по тылам боевиков.

Через неделю рупор «прогрессивного либерализма» — газета «Московские новости» поместила на своих страницах материал, посвященный моей телевизионной дуэли с Сергеем Ковалевым. Как сейчас помню его название — «Диалог барабана со скрипкой». Надо полагать, что «скрипкой» либеральный писака именовал Сергея Адамовича. Как бы то ни было, газета признала выступление «совести нации» в передаче Александра Любимова провальным. Сколько потом у меня было сочных дебатов и ярких интервью на телевидении, но ту передачу, — ту первую пробитую мной трещинку в массированной пропагандистской кампании унижения России и ее армии, которую вели вражеские СМИ, — я помню до сих пор.

Сразу после передачи я вылетел в Буденновск. «Святой крест» — так звучит старое название этого города — еще не остыл от недавнего боя с бандой Басаева. Свежее кладбище у подножья этой новой Голгофы ставропольской земли, где только что похоронили более сотни застреленных террористами мирных жителей, было завалено цветами. Многие горожане на улице узнавали меня, останавливали, чтобы поблагодарить за слова правды, впервые сказанные по телевидению о трагедии русского народа.

В Буденновске я познакомился с полковником милиции Николаем Ляшенко. Как бывший начальник городского управления внутренних дел, он находился под следствием. Так у нас часто бывает — судят командира подразделения милиции, принявшего неравный бой с бандой профессиональных убийц, а «высокое начальство», прозевавшее свободное передвижение по Ставропольскому краю грузовиков, набитых головорезами из «Абхазского батальона» Басаева, как всегда оказалось ни при чем. Правда, вскоре Ляшенко был оправдан и восстановлен в прежней должности. Благодарные земляки при поддержке КРО избрали его городским главой, и это стало лучшим ответом пережившего войну города на попытки Кремля спихивать свои провалы на командиров армейских и милицейских подразделений, честно выполнявших свой воинский долг.

Первая Чеченская война рентгеном проявила всех внутренних и внешних врагов России. При первом же ослаблении страны они повылезали из всех нор. Вот как высказался Милли меджлис (Собрание) татарского народа по поводу введения войск в Чечню так: «Кровавая рука Москвы после Баку, Тбилиси, Вильнюса, Риги и Ташкента достигла сегодня Чечни и на этом не остановится». Москва снесла это наглое оскорбление, утершись своей «кровавой рукой», ни один из авторов данного заявления не был упрятан за решетку. Руководитель татарского общенационального центра (ТОЦ) назвал чеченские события «колониальной имперской политикой». Административные органы Татарии согласились с его требованием не направлять татар на службу в Чечню. Москва снесла и это оскорбление от «суверенного Татарстана».

Со своими акциями против России выступили Союз татарской молодежи, Ассоциация национально-культурных обществ Республики Татарстан и лично президент Татарстана Минтимер Шаймиев, до сих пор руководящий республикой и ныне являющийся сопредседателем Высшего совета партии «Единая Россия». Последний предложил себя в качестве посредника между российскими властями и бандитами, подразумевая для Чечни «модель Татарстана», «позитивно оцененную международной общественностью». Стоит ли напоминать, что эта «международная общественность» всегда позитивно оценивала все, что способствовало разрушению России, и Шаймиев никогда ее не разочаровывал.

Татарские сепаратисты чеченскую войну решили использовать для раздувания антирусской истерии. Они не только прямо поддержали Дудаева, но еще и начали проводить митинги в память погибших при защите Казани в 1552 году. Направленность этих митингов была очевидна — отторжение Татарии от России. Мало кто уже помнит, как в 1991 году толпы народа на центральной площади Казани стояли с плакатами: «Татарстан — независимое государство», «Русские, убирайтесь из республики». Татарстан объявил о своей независимости одновременно с Чечней, а в 1994 году между Шаймиевым и Ельциным был подписан до сих пор действующий «Договор о разграничении полномочий между Татарстаном и Россией». До подписания договора, если Москва настаивала на своем, на улицы выходили тысячи людей, жгли российские флаги, паспорта, топтали герб. Президент Татарстана Минтимер Шаймиев спокойно наблюдал за выражением «воли татарского народа.