К 10 часам 26 апреля десанты «Вест» и «Ост» соединились и повели наступление на северную оконечность косы. Со стороны Пиллау им навстречу наступали гвардейцы 11-й армии. Около 13 часов на КП поступило сообщение о том, что десантники встретились с частями армии. Таким образом, десанты выполнили свою задачу. Группировка фашистских войск на северной части косы Фрише-Нерунг была разгромлена, около 6 тысяч гитлеровцев захвачены в плен.[32]
К вечеру я разыскал десантников гвардии полковника Л. Т. Белого. Здесь же, на поле боя, вручил ему орден Красного Знамени, вручил награды и другим командирам и бойцам. А вот Добротин со своим отрядом словно в воду канул. В разгар сражения на косе связь с ним прервалась, и, честно говоря, пришлось немало поволноваться. Лишь к утру следующего дня стало известно, что Добротин сосредоточил своих десантников в одном из железнодорожных тупиков на окраине Пиллау. Я выехал туда. Вот место, где должны быть десантники, вот и командир, но где же люди? Добротин виновато развел руками и показал на вагоны, стоящие в тупике:
— Весь десант в вагонах. Спят парни богатырским сном уже почти сутки. Из пушки не разбудить!
Вручение наград пришлось отложить до более удобного момента…
Мы готовились высадить еще один десант — на южную часть косы Фрише-Нерунг. Намечалось провести его 2–4 мая. Все силы десанта и высадочные средства были подготовлены, сосредоточены в исходном районе. Но в последний момент высадка была отменена.
События развивались все стремительнее. 5 мая войска 2-го Белорусского фронта заняли Свинемюнде (Свиноуйсьце). Считая дальнейшее сопротивление бесполезным, 6 мая капитулировал немецкий гарнизон острова Рюген. Все восточное и южное побережье Балтийского моря от Финского залива до Ростока. кроме курляндского плацдарма, было теперь очищено от немецко-фашистских войск. Развязка приближалась. Это становилось все очевиднее. Но трудно было тогда представить, что все решится буквально в считанные дни.
8 мая под вечер командующий флотом В. Ф. Трибуц объявил нам о капитуляции фашистской Германии. Победа! Как долго ждало сердце этого счастливого дня! Но предаваться ликованию пока было рано. Здесь у нас, на Балтике, еще не все окончательпо прояснилось. Предстояло, так сказать, реализовать капитуляцию курляндской группировки противника, обеспечить, в частности, занятие нашими войсками такой важной военно-морской базы, как Лиепая. Неясным оставалось и положение вокруг Борнхольма. На этом датском острове находился двенадцатитысячный гарнизон фашистов, который отказывался сложить оружие.
Накануне был разработан и подготовлен десант по овладению Борнхольмом, который предполагалось осуществить силами Кольбергской военно-морской базы. Однако теперь решили действовать иначе. Еще раз по радио открытым теистом командование флота передало коменданту островного гарнизона генералу Вутману требование о капитуляции. После повторного отказа сложить оружие флотская авиация нанесла по военным объектам острова мощные бомбоштурмовые удары Днем 9 мая дивизион торпедных катеров капитана 3 ранга Е. В. Осецкого высадил на Борнхольм группу моряков во главе с майором П. С. Антонюком. Численность группы — 108 человек. Это была, конечно, горстка по сравнению с многотысячным вражеским гарнизоном, но за этой горсткой стаяла мощь всей нашей армии. Фашисты в конце концов это уразумели и после некоторых препирательств условия капитуляции приняли. Гарнизон острова начал сдавать оружие в указанные пункты.
Тем временем все разрешилось и в Лиепае. Наши войска должны были войти в этот городе к 15 часам 9 мая. Накануне с вечера под Лиепаю я направил группу торпедных катеров, которую возглавлял командир бригады капитан 1 ранга А. В. Кузьмин. Катерники должны были блокировать порт, а к 15 часам также войти в Лиепаю для обеспечения принятия капитуляции. На катерах было около сотни морских пехотинцев под командованием подполковника А. О. Лейбовича.
Утрам 9 мая Кузьмин настойчиво запросил разрешение на прорыв катеров в Лиепаю. Хотя такие действия и не предусматривались первоначальным планом, я разрешение дал. Дело в том, что появились серьезные опасения не подвергнутся ли военно-морские объекты базы диверсиям и разграблению со стороны гитлеровцев? В 10 часов 30 минут катерники ворвались в Лиепаю и сразу частью экипажей рассредоточились по порту. Бойцы А. О. Лейбовича заняли судоремонтный завод. Всех немецких солдат и офицеров собрали, разоружили и держали на причалах под охраной до подхода наших войск. Благодаря этим превентивным мерам объекты военно-морской базы удалось уберечь от возможных разрушений.
На этом боевые действия на Балтике закончились.
Предвижу закономерный вопрос читателей: а что же подводники? Как они действовали в последние недели войны?
Бригада подплава в состав ЮЗМОРа не входила. Почти всю войну занимался я вопросами подводного плавания, но в последние полтора месяца оказался оторванным от них. Однако о главных событиях, происходивших на морских коммуникациях, я конечно же знал. Бывая на ВПУ флота, непременно старался получить информацию о действиях подводников. Не только ради любопытства — ради того, чтобы теснее увязывать многообразные вопросы взаимодействия при планировании и осуществлении операций, в которых участвовали силы ЮЗМОРа. То, что друзья-подводники действуют рядом, и действуют успешно, ощущалось очень хорошо в ходе всех сражений, и я от души порадовался, когда рядом мы оказались и в приказе Верховного Главнокомандующего от 25 апреля 1945 года. В этом приказе за «отличные боевые действия по овладению городом и крепостью Пиллау» вместе с частями и соединениями 3-го Белорусского фронта объявлялась благодарность «морякам вице-адмирала Виноградова, капитана 1 ранга Курникова…»
В апреле и мае отлично действовали на морских коммуникациях врага подводные лодки «Лембит», «К-56», «Щ-310». Снова замечательного успеха добилась «К-52» И. В. Травкина. В походе, продолжавшемся с 17 по 30 апреля, в южной части Балтийского моря ею было потоплено три транспорта противника. Крупную победу записала на свой боевой счет 17 апреля «Л-3» В. К. Коновалова. Ею был потоплен фашистский теплоход «Гойя», на борту которого находилось более 5 тысяч гитлеровцев.
Отгремели последние залпы войны. Вернулись из последних боевых походов «малютки» и «щуки», «эски» и «катюши»… А вот сердце подводника, прошедшего войну, будет пребывать в боевом походе до самого последнего своего удара. Тот, кто в лодке, притаившейся на глубине, слушал, как совсем рядом рвутся вражеские Глубинные бомбы, тот, кто знает, как скрежещет задетый бортом минреп, тот, кто испытывал боевое вдохновение победных атак, тот этого никогда не забудет…
Чем дальше уходят в прошлое годы войны, тем масштабнее, значительнее представляется все, свершенное бойцами героического подводного фронта. Подводные лодки проявили себя в трудных испытаниях как одна из главных ударных сил флота. Дерзкие торпедные и артиллерийские атаки, минные постановки подводников нанесли большой ущерб экономике фашистской Германии и ее союзников, боевому составу их флотов, вынуждали гитлеровское командование отвлекать значительные силы и средства своего флота от решения других задач, в частности от содействия своим сухопутным войскам на приморских направлениях.
Сколько же всего было потоплено подводниками вражеских кораблей и судов за время войны? В военно-исторических трудах приводятся такие цифры; около 100 боевых кораблей и более 300 транспортов общей вместимостью свыше 1 миллиона брутто-тонн.[33] Надо оговориться: любые подсчеты в таком деле, конечно, довольно условны. Тут ведь берутся во внимание лишь те успешные атаки, достоверность которых удалось после войны подтвердить какими-то документами из архивов германского флота и других источников. Но война есть война. Далеко не все события ее были задокументированы, да и не все документы сохранились.
