Наша береговая база была довольно крупным подразделением: различные склады, мастерские, учебные кабинеты, санчасть, подсобное хозяйство… По штату коллектив здесь полагался большой, но укомплектовать полностью его не удавалось практически всю войну. Ведь каждый раз, когда требовалось сформировать отряд для отправки на сухопутный фронт, береговая база выделяла основную часть добровольцев. Несмотря на это, работала береговая база четко, делала все возможное для надежного обеспечения лодок всем необходимым, для нормального быта моряков.

Командир береговой базы капитан 2 ранга Григорий Павлович Морденко сам в свое время служил на лодках, хорошо знал нужды подводников. Этот добродушный, немного медлительный на вид человек умел вкладывать душу в свои прозаически-будничные обязанности. Любил он радовать подводников каким-нибудь сюрпризом. То на обед к традиционному поросенку подадут вдруг целое блюдо кавказской зелени, неведомо где раздобытой среди зимы на Севере. То помимо обычной бани, которую непременно устраивали для возвращающихся из похода, подводников приглашают ни мало ни много — в бассейн. Небольшой, импровизированный, устроенный в тренировочном отсеке, где обычно подводники учились бороться за живучесть, но тем не менее вполне пригодный для того, чтобы поплескаться, отдохнуть душой и телом после многодневного пребывания в прочном корпусе лодки. Надо ли говорить, как благодарны были моряки заботливому хозяйственнику!

Не раз доводилось слышать, как Морденко внушал своим подчиненным. «Не лодки существуют для бербазы, а бербаза для лодок». Не ахти какая мудрость, а смысл тут глубокий: пусть ты служишь на берегу, но волновать тебя должен не только внешний порядок на твоем складе, в твоей мастерской Главное — чтоб лодки ни в чем не нуждались, чтоб там было все в порядке. А для этого нужны и инициатива, и хозяйская сметка, и ответственность особая.

Больше всего хлопот нашим тыловикам доставлял, конечно, судоремонт. Ремонтная база, с которой мы вступили в войну, была крайне бедной. Пользовались мы тогда услугами гражданских предприятий, флотской плавмастерской «Красный горн», да имелась еще в самой бригаде подплава так называемая плавмастерская, а по сути, небольшая крытая баржа, на которой установили несколько старых токарных станков. До войны все электроизмерительные и навигационные приборы, перископы приходилось возить в Ленинград: ни в Мурманске, ни в Полярном производить их ремонт не могли.

С началом боевых действий жизнь заставила нас гораздо более серьезно подойти ко многим проблемам судоремонта. Практически вся судоремонтная промышленность Мурманска была в первую очередь подчинена флотским интересам. Самые тесные контакты завязались у нас с предприятиями Севморпути и Мурманрыбы. На них подводные лодки проходили докование, там проводились корпусные работы.

Фактически бригаде подплава был придан «Красный горн», коллектив которого возглавлял бывший инженер-механик «Щ-401» Андрей Трофимович Щур. Этой плавмастерской приходилось нести огромную нагрузку, и ремонтники трудились поистине самоотверженно, делая все для того, чтобы лодки как можно быстрее возвращались в боевой строй.

Кроме того, с началом войны мы создали у себя в бригаде хорошую мастерскую навигационного ремонта и мастерскую для ремонта перископов. Укомплектовали их квалифицированными рабочими ленинградских предприятий и сняли тем самым одну из самых острых проблем: ведь возить приборы и перископы в блокадный Ленинград было просто невозможно.

Меры принимались, но все же положение с судоремонтом было почти все время очень напряженным. Особенно много приходилось ломать голову из-за перегруженности доков и слипов. О, как нуждались мы в оперативном доке, чтобы быстро поднять лодку, тщательно осмотреть подводную часть корпуса, рули и винты, сделать необходимую чистку и исправления и без задержек готовить ее к походу! Но, увы, такого дока у нас не имелось.

Важным в этой связи было такое достижение специалистов нашей береговой базы, как освоение подводной сварки. Благодаря этому отпала в некоторых случаях необходимость постановки лодок в док. Раньше, скажем, всего-то и требовалось — произвести мелкий ремонт рулей, а лодке приходилось ждать своей очереди на докование. А теперь, надев легководолазный костюм, спускался за борт моряк со сварочным агрегатом и через какое-то время докладывал: «Все в порядке!»

При решении проблем судоремонта и тылового обеспечения мне, в бытность комбригом, естественно, постоянно приходилось контактировать с руководством тыла флота, и прежде всего с начальником тыла инженер-контр-адмиралом Николаем Павловичем Дубровиным. Это был человек удивительной работоспособности и недюжинных организаторских способностей. Он очень многое сделал для того, чтобы сразу с началом боевых действий работа тыла была перестроена на военный лад. По инициативе Николая Павловича был создан командный пункт управления тыла, состоявший из пяти постов, а также командные пункты тыловых отделов, соответствующие боевые посты на складах и предприятиях. Благодаря таким реорганизациям тыловики смогли эффективно координировать все вопросы материально-технического обеспечения.

Мы, правда, порой поругивали тыловые органы. Особенно, помнится, доставалось техническому отделу и его начальнику инженер-капитану 1 ранга Г. Г. Кайданову. Чуть что сломалось на лодке, и уже слышишь, поминают Кайдаиова. Но если говорить объективно, работники технического отдела делали все, что могли. Война сделала остро дефицитными очень многие вещи: не хватало резины и электроламп, крышек цилиндров дизелей и поршневых колец, других запасных частей. Но ведь в конце концов это все доставлялось на лодки. И не многие знали, что для этого тому же Дубровину и Кайданову приходилось проявлять просто чудеса разворотливости и предприимчивости.

Несмотря на большие трудности, бесперебойно осуществлялось снабжение подводных лодок снарядами, минами, торпедами. В этом большая заслуга вооруженческих отделов флота: артиллерийского, которым руководил инженер-капитан 1 ранга К. С. Гусаров, и минно-торпедного, возглавляемого инженер-капитаном 1 ранга М. М. Бубновым. Очень важно, что поставлялись нам боеприпасы высокой надежности. Известно, скажем, как мучились со своими торпедами американские подводники, как, выходя с риском для жизни в атаку, выпускали они их по цели одну за другой, а те не взрывались. Мы, к счастью, такого почти не знали.

Не возникало в принципе проблем и с продовольствием, и с вещевым снабжением.

Отличным было медицинское обеспечение. На флоте имелся хорошо оборудованный по тем временам госпиталь. Но нам, подводникам, редко приходилось прибегать к помощи его врачей. Все необходимое для лечения имелось в нашей бригадной санчасти. И медперсоналом мы располагали вполне квалифицированным. Большим авторитетом как медик пользовался флагманский врач 3. С. Гусинский. Ревностно выполнял свой профессиональный долг наш зубной врач Г. П. Крылов. Не раз, бывало, подходил ко мне и требовал: так и так, мол, примите меры к такому-то командиру.

— Да что случилось? — спрашивал я его.

— Ему в море идти, а у него два зуба незалеченных.

— Да ведь дел перед походом невпроворот. Может, вернется — и тогда?

— А если зуб разболится во время атаки? Да вместо того чтоб стрелять по врагу, командир от боли на переборку полезет? Нет, с такими корнями я его выпустить в море не могу…

Ну что тут было поделать? Приходилось принимать меры к «строптивому» командиру, усаживать его в зубоврачебное кресло.

Человеку, идущему в бой, необходимо не только оружие, не только снаряды и пули, мины и торпеды. Ему нужен еще и запас духовных сил. Да и после боя, как сказал поэт, сердце просит музыки вдвойне.

Как ни трудна, ни сурова была наша военная жизнь, но и в ней находилось место песне, музыке, литературе и искусству. В короткие часы досуга устраивались концерты художественной самодеятельности. Подводники очень много читали — за время походов перечитывали просто горы книг. Некоторые из моряков сами пробовали силы в литературном творчестве. Был у нас в бригаде свой талантливый поэт Дмитрий Ковалев. Его проникновенные, искренние стихи очень нравились подводникам, в них говорилось о вещах всем близких и понятных. Стихи эти заучивали наизусть, переписывали в сокровенные тетрадки, блокноты.