— У нашего курса еще не было лечебной магии, — виновато сказала я. — Но я могу перевязать, если надо…

— Сперва вернемся.

Магистр встал на ноги, подошел к убитому василиску и сел на землю возле его головы, вытаскивая из рукава нож. За несколько секунд он вырезал из пасти змея один из клыков — нож двигался так легко, словно разрезал не кость, а масло.

Закончив, Эгмонт с явным сожалением покосился на три оставшихся клыка, а я вспомнила, что за зубы василисков на черном рынке дают золотом по весу. Увы, магическая материя, не подвергнутая предварительной двухмесячной подготовке, после телепортации моментально распадалась в совершенно немагическую труху. За труху, весьма полезную в строительных работах, кажется, тоже давали золотом, но в значительно меньшей пропорции.

— А золото у вас есть? — вдруг вспомнила я. — И медь со сталью?

— Я, как вы весьма прозорливо заметили, магистр боевой магии, — ехидно ответил он. — Справимся и без золота.

Рихтер, мрыс эт веллер, похоже, вообще не умел ошибаться. Он отлично справился и без золота, выстроив такой телепорт, за который, буде такой же сумела бы сделать я, гном с трудновыговариваемым именем Фенгиаруленгеддир поставил бы мне пятерку с плюсом и еще четыре занятия одобрительно фыркал бы в усы. Я с запоздалым стыдом сообразила, что все неприятные ощущения, испытанные мной во время первой телепортации, были вызваны исключительно моей неопытностью в деле построения телепортов.

Когда темнота не-пространства наконец рассеялась, мы стояли в той самой лаборатории, которую я столь удачно взломала тридцать минут тому назад. Там, разумеется, ничего не изменилось, но волшебный полумрак, скрадывавший контуры предметов, исчез, точно его и не бывало. Под ним оказалась скрыта достаточно просторная комната с высокими стрельчатыми окнами — по стенам висели полки, сплошь заставленные книгами. Прямо как в библиотеке… Еще там стояло несколько столов, на которых во множестве имелись весьма странные предметы, о предназначении которых мне оставалось разве что гадать. Четыре деревянных ящика, клетка, в которой устало сопели два потрепанных в прямом смысле слова фолианта — меж прутьев торчали клочки пергамента. Походило на то, что книги основательно передрались между собой. Да, еще зеркало, криво (ну темно было, не рассмотрела!) завешенное черной тканью.

И все. Вот вам и вся легенда. Я было огорчилась, но потом вспомнила про Генри, про выигранное золото и немного приободрилась.

Вот только как я докажу, что взломала-таки эту дверь?

Совершенно некстати мне вспомнилось, что магистр пообещал обязательно устроить мне разбор полетов, как только мы вернемся в Академию. Насколько я знала Эгмонта, он всегда выполнял, что обещал; так что к мыслям, безостановочно вертящимся в моей несчастной голове, прибавилась еще одна.

— Вы, кажется, предлагали свою помощь? — устало спросил Рихтер, отрывая меня от невеселых размышлений.

Я посмотрела на него; он уже снял куртку и сейчас осматривал собственное плечо, вывернув его для удобства под странным углом. Все-таки он был какой-то неправильный: судя по тому, что я видела, рана была достаточно глубокой, для того чтобы любое движение причиняло изрядную боль. Магистр же действовал так, словно никакой боли он не ощущал.

— У вас есть чем перевязать? И спирт?

— На верхней полке.

Полка была и впрямь верхней: дотянуться до нее не смог бы, пожалуй, и Хельги, превышавший меня ростом на добрую голову. Подумав, что вряд ли будет красиво в присутствии магистра залезать грязными сапогами на его любимое кресло, я щелкнула пальцами и попросту слевитировала на нужные полтора метра вверх.

Эгмонт посмотрел на меня с некоторым интересом.

— Пожалуй, я поторопился, — задумчиво произнес он. — Четверку по общей магии вы вполне заслужили. Но пятерки вам все равно пока что много. Я завтра же поговорю с магистром Фенги… Фенгиру… мрыс эт веллер, с магистром общей магии, чтобы он обратил внимание на ваши действительные познания.

— Рубашку снимите, — сухо сказала я, совсем не обрадованная перспективой спешной зубрежки общей магии.

В свое время, лет восемь назад, я провела пару месяцев в одной монастырской больнице. Больница, понятно, была бесплатная, предназначенная специально для бродяг, нищих и тому подобных кадров, давным-давно потерянных для общества. Даром что в большей части ярмарочных лубков эти больницы всячески высмеиваются, мне там понравилось: меня вылечили, накормили (не станем заострять внимание чем, ибо тогда это было не столь уж и важно) и даже позволили остаться, пока зима не пошла на убыль. За два месяца, что я там провела, меня научили нескольким полезным вещам, в частности перевязке; никогда не думала, что подобные знания могут мне пригодиться, а вот поди ж ты…

Зашивать я тоже умела благодаря все тому же монастырю. Но, посмотрев на неровные края раны, и впрямь довольно глубокой, я поняла, что это здесь не поможет.

— Василиски ядовитые? — мимоходом спросила я у Эгмонта.

— Ученые еще не определились, — настороженно ответил он.

— Ничего, скоро определятся, — жизнеутверждающе сказала я.

Интересно, мимоходом мелькнула мысль: о чем бы подумала Полин, если бы она находилась сейчас в этой лаборатории? Может быть, о том, как назавтра она стала бы рассказывать подружкам, сколь волнующе… нет, волнительно было оказаться в одной комнате с боевым магистром, вдобавок голым по пояс. Мне, в отличие от впечатлительной алхимички, приходилось видеть и более… хм… откровенные варианты. В конце концов, я десять лет бродила по трактам. Так что единственная цель, с которой я из-под ресниц рассматривала Эгмонта, была возможность выяснить его… ну скажем так, состоятельность как противника в не-магическом поединке.

В отличие от Хельги, гордившегося бицепсами, трицепсами и прочими мышечными изысками, Рихтер не походил на мускулистый платяной шкаф. Скорее, он был жилистым и прочным, как кожаный ремень; впрочем, я отлично помнила первое занятие по боевой магии и неплохо знала силу удара своего магистра. Другое дело, что того же Хельги я, быть может, рискнула бы вымотать, утомить долгим поединком — а вот с Эгмонтом, похоже, этот фокус провернуть было бы куда как сложнее. Во всяком случае, для меня. К тому же он явно был ничуть не менее гибким и быстрым, чем я, а гибкость и скорость были моими основными достоинствами.

Вот так.

Дальше я думать и анализировать не стала. Потому как гораздо больше меня интересовал другой вопрос: как я стану доказывать Ривендейлу, что все-таки взломала здешнюю дверь.

— Так что вы забыли в моей лаборатории? — напомнил о себе Эгмонт.

Отвечать правду не хотелось, но ничего другого, как назло, в голову не лезло.

— Мы поспорили, — неохотно ответила я. — С Генри… то бишь с герцогом Ривендейлом. Смогу ли я взломать ваши чары. На полторы сотни золотых.

— И что бы вы стали делать, если бы проиграли?

Я презрительно фыркнула, демонстрируя всю несостоятельность такого предположения.

— В крайнем случае взломала бы замок шпилькой.

Магистр хмыкнул, явно сомневаясь в моих способностях взломщика. Помолчав, он спросил:

— Вы представляете, студентка, какую создали проблему?

— В смысле? — насторожилась я.

— В очень простом. Адептам все время хочется сунуть нос куда нельзя. И если магистр не хочет, чтобы они докопались до чего-нибудь серьезного, он должен создать им подходящую цель. Мрыс эт веллер, студентка, вы хоть понимаете, какую легенду разрушили?

Я попыталась потупиться, но не преуспела. Интересно, какое наказание определит мне магистр? Припомнив, что он обещал сделать с тем, кому захочется посмотреть на его лабораторию изнутри, я почувствовала, как по спине пробегают целые стада мурашек. Прощай Академия… и, мрыс эт веллер, прощай выигранное у Ривендейла золото!

— Все, — завязала я кончик бинта бантиком и, отойдя, критически воззрилась на забинтованное. Вроде получилось неплохо.

Эгмонт пошевелил раненой конечностью и пришел к такому же выводу: