– Ты все еще ошиваешься здесь? – Пришлец насмешливо кривит губы. – За столько лет ничего не добился, но не теряешь надежды? А я был лучшего мнения о твоей голове…

– Голова не имеет ничего общего с сердцем, и ты сам слишком явственно это показываешь. – Кузен оставляет без внимания оскорбление, нанесенное сразу двоим, но Магрит вряд ли будет недовольна. Случаются моменты, когда нет возможности заботиться о чести.

– По какой причине Дом Прознающих нарушил договоренность? Я слышала из твоих уст что-то про покушение… Тебя кто-то домогался, Скелли?

Серые глаза вспыхнули разъяренной сталью, но пришлец сумел справиться с чувствами:

– Моя жизнь, может, не стоит и пары монет, но жизнь моей единственной дочери бесценна, и я никому не позволю ее отнять!

– Пресветлая Владычица! – Магрит всплеснула руками. – На твою ненаглядную Шерри покушались? Кто бы мог решиться на такое?

– Кто?! – Он почти выплюнул это короткое слово. – Чудовище, которое когда-то давно ты не позволила уничтожить еще в колыбели!

Сестра не сделала попытки обернуться, потому что точно знала: я нахожусь рядом, а основное внимание следует уделять тонущему в океане ненависти незваному гостю.

– Мой брат никогда не нападает первым.

– Значит, моя дочь во всем виновата? Еще скажи, что она сама добивалась от него…

Последовала неловкая пауза, которую завершил Ксаррон:

– Чувств? Нет, не добивалась. Но ты же знаешь, Скелрон: сердечные дела – в руках богов.

– Я что-то пропустила, Ксо? Какие чувства? Что еще натворил Джерон? – В голосе сестры появилась растерянность.

– Видишь ли, Мэг… Я пригласил его на обручение Эла и Лоры. И все прошло просто замечательно! Но перед самим обрядом… Довольно и мгновения, верно? Он увидел Шеррит и… Остальное можешь представить сама.

– Вот как? Мальчик вырос…

Даже не видя губ Магрит, могу утверждать: она улыбается.

– Он не имел права делать предложение! – Мирный ход беседы снова нарушился вмешательством отца, недовольного личной жизнью дочери.

– Почему? – хором спросила другая сторона спорщиков.

– Потому что оно равносильно убийству!

Ты прав, Скелрон, и это понятно мне лучше всех присутствующих. Тысячу раз прав. Я даже не могу отпустить на волю свои чувства, потому что их свобода разрушит права на существование всех прочих – разрушит мир.

– Но ведь никто не умер, верно? Так что же мешает нам всем забыть и оставить в покое…

Однако предложение Ксаррона не возымело действия:

– И кто говорит мне об этом? Тот, кто сам прекрасно знает: в жизни дракона бывает только одна любовь!

– Если так, почему бы не соединить влюбленных? – спросила Магрит. – Пусть обряд не был завершен, но… Ведь он вполне может завершиться удачно.

– Я никогда не отдам руку Шерри этому… этому… Он…

Попытки Скелрона подобрать для меня оскорбительные определения были прерваны прозвучавшим от дверей зала спокойным и чуть насмешливым:

– Только не говори, что мой сын недостоин твоей дочери.

– Моррон?!

Белоснежная седина коротких волос, как и в прошлые наши встречи, словно взбитая и взлохмаченная невидимым ветром. Усталое и все же донельзя довольное лицо человека, завершившего долгое и трудное дело. Черная ткань костюма кажется слегка измятой, но не по линиям фигуры, как будто только недавно была одета, а до того пылилась в сундуке. Темные глаза совсем ввалились… Интересно, где был и что делал мой отец, если выглядит таким изможденным?

– Привет, Скелли. Как поживаешь? А впрочем, вижу, что не шибко счастливо… К сожалению, не могу успокоить или подбодрить, я пока еще не выдавал свою дочку замуж и не знаю, каково это.

– О замужестве не может быть и речи!

– Да неужели?

Моррон подошел, ласково поцеловал Магрит в лоб и занял позицию между ней и возмущенно вскинувшимся Скелроном.

– Шутишь?! Ты же сам понимаешь, что…

– Я не собираюсь вмешиваться в дела детей. И тебе не советую, пусть разбираются сами.

– Ах вот как ты заговорил?! Что я слышу в твоем голосе? Страх, вот что! Ты боишься, Мор, трясешься, как последний трус, потому и не желаешь признавать очевидного!

– Чего именно?

– Ваша беспечность зашла слишком далеко! Чудовище выросло, как вы не понимаете?! Оно выросло и скоро пожрет всех нас! Но начинать ему с моей дочери я не позволю! Лучше прямо сейчас…

– «Прямо сейчас» что?

Вопрос прозвучал почти невинно, но в исполнении Моррона подобный тон почему-то испугал меня больше, чем явная угроза. А вот пришелец был далек от внимания к тонкостям смены настроения.

– Уничтожить его! Я не требую, чтобы кто-то из Дома принимал участие, понимая ваши чувства, мне всего лишь нужно, чтобы вы…

– Рассчитываешь на свои силы, Скелли? А мне всегда казалось, ты ненавидишь сражения и не располагаешь необходимым опытом. Что-то изменилось за время, проведенное мной в Зале Свершений?

– Меня ведет долг отца, обязанного защитить своего ребенка!

– Долг отца? – Моррон задумчиво погладил вихры ладонью. – Могущественное оружие. Но оно есть у каждого из нас, верно? Померяемся силами?

Скелрон вздрогнул:

– Ты хочешь…

– Я не пропущу тебя.

– Ты…

– Хочешь убивать? Давай. Но сначала тебе придется проделать эту штуку со мной.

– Не дури, Мор!

– Почему бы и нет? – Мой отец пожал плечами. – Я люблю совершать глупости. Это наследственное и, как вижу, успешно передается от отца к сыну.

– Мор!

– У тебя есть только два пути: вперед или назад. Какой выберешь?

Странно, я всегда полагал, что с возрастом, то бишь с накоплением опыта, удачного и неудачного, любое существо становится… скажем так, разумнее и перестает поддаваться на уловки, свойственные детям. В частности, не ведется на «слабачка». Допускаю, что Моррон, которому надоели серьезные занятия, разрешил себе малость пошалить, но чтобы пришедший ради исполнения важного дела так быстро и охотно принял предложенные правила игры…

Скелрон не стал долго раздумывать, хотя именно ему и стоило взять передышку на тщательное взвешивание плюсов и минусов поступившего предложения. Нарушитель границ чужого дома, оскорбитель, оказавшийся против целой семьи, должен бы быть много осторожнее в своих дальнейших действиях. Но, видимо, упомянутый отцовский долг оказался сильнее доводов разума, и я невольно почувствовал облегчение, вспомнив, что сам никогда не обзаведусь детьми. Страшно подумать, на какие «подвиги» толкнули бы меня неприятности моих любимых чад.

Род Скелрона всегда славился легкостью обращения со временем, но больше в мирных делах, нежели в бою. Об этом упоминалось во всех прочитанных мною хрониках. Правда, в них же туманно намекалось, что стихия, подвластная Дому Пронзающих, обладает разрушительнейшей силой… Хроники оказались правы. Время – та же река, пусть незримая, но каждая струйка текущих в ней мгновений проходит через все живое и мертвое. И как заведено в природе, вода не должна течь вспять, дабы не нарушить равновесие мироздания. Но что случится, если время разъять на ручейки недавнего прошлого, наступившего настоящего и скорого будущего? Разъять и поменять местами?..

Вихри времени закружились вокруг Скелрона смертоносной спиралью, и там, где они задевали реальность, все рушилось, потому что лишенное прошлого не способно существовать так же, как и обделенное будущим. В воздухе застывал прах того, что только что было материей: ковер, паркетные доски, светильники исчезали в мареве сошедших с ума мгновений, а витки смерча становились все шире, подбираясь к Моррону, так и не сменившему позы и стоящему, задумчиво потирая друг о друга пальцы правой руки, чтобы… Вдруг щелкнуть ими.

В гуле беснующихся вдохов и выдохов, казалось, не должно было быть слышно и более громкого звука, но вместе с движением пальцев пришла тишина, спокойная и печально-насмешливая, в которой щелчок прозвучал, как гром, и время, разорванное, взбаламученное, вздыбленное… начало умирать.