Долговязая вырастет в настоящего тяжелого пехотинца, если уже и сейчас двигается, как парень. А вот умом блистать, скорее всего, не будет никогда, потому что на очевидную шутку одной из близняшек рассмеялась позже остальных, да и сделала это, похоже, только чтобы не отстать от компании. Вычеркиваем.

А что можно сказать о последней? Зануда. Не желает присоединиться к общему веселью и не пускает никого в свои мысли. Себе на уме. Плохо это или хорошо? Смотря для каких целей… Вычеркиваем.

Осмотр произведен.

Я довольно выдохнул, и отец спросил снова:

— Что можешь сказать?

— Сначала уточни, в каком направлении должны двигаться мои выводы.

— А просто так? Тебе кто-нибудь из них понравился?

Растерянно хлопаю ресницами:

— То есть?

— Просто как человек: внешне, поведением… С кем-нибудь из них ты хотел бы познакомиться?

Я еще раз взглянул на девчонок.

— Честно?

Отец улыбнулся:

— Честно.

— Ни с одной.

Он с трудом перевел смех в тихое фырканье.

— Так я и думал…

— Я сказал что-то не то?

— То, все то… Хорошо, поставлю вопрос иначе: что ты думаешь об этих юных daneke? Какими они станут во взрослом возрасте?

— Какими? Если по порядку, то… Близнецы проказливы и если не справятся с собой, станут проблемой для семьи. Толстуха слишком горячо все воспринимает, но горячность может быть и показной, тогда этой девчонки следует остерегаться. Дылда туповата и легко может попасть под чье-то влияние или во вред, или во благо себе. Худышка живет не здесь и не сейчас: тихий омут, в котором вполне может завестись несколько демонов. Кажется, все.

Отец кивал в такт моим словам, а по окончании доклада о выполненной работе согнал с лица все эмоции, оставив только напряженное внимание:

— А теперь я задам тебе самый важный вопрос. Прежде чем ответить на него, Рэй, думай не просто хорошо, а так хорошо, как никогда еще не думал. Кого из этих daneke ты возьмешь в жены?

От неожиданности я поперхнулся.

— Же-же-жены? Шутишь?

Он не шутил, и это было прекрасно видно даже такому юнцу, как я.

— Отец, неужели это нужно решить вот так, без раздумий и…

— Именно так. По первому впечатлению. Долгие раздумья не несут в себе ничего правильного, Рэй, можешь мне поверить.

Я смял в пальцах скользкий зеленый листочек.

— И я… должен ответить сегодня?

— Сейчас.

Кого угодно мне было бы проще простого отправить восвояси с таким вопросом, но только не собственного отца, который — я не просто это видел, я почти ощущал каждой пядью тела — страдал, спрашивая и ожидая ответа. Потому что ответ должен быть получен таким, как следует. Независимо от желаний. И моего, и отцовского.

— Можно, я еще подумаю?

— Только недолго.

Недолго… И вечности не хватит, чтобы раз и навсегда решить свою судьбу без права исправления начертанного. Что ж, придется делать выбор. Только бы не ошибиться…

Близнецов рассматривать даже не буду, хотя на мордашки они самые симпатичные из всех: зачем мне жена, которая будет разыгрывать меня, меняясь местами с сестрой? Положим, я-то смогу отличить одну от другой, но душевное равновесие будет непоправимо утеряно.

Толстуха, если не израстется, станет совершеннейшей бочкой, к тому же неискренней, а каждый день вести сражения с «домашним» врагом — не предел моих мечтаний.

Худышка с ее взглядом внутрь, а не наружу, да еще с таким строгим лицом… Бр-р-р-р-р! Аж мурашки по коже.

Нет, из всей компании самый приемлемый выбор — дылда. Правда, и здесь существует опасность: если не удастся «заточить» ее под себя, рискую заполучить супругу с тяжелой рукой. М-да, кого же выбрать?

Плохо, что они находятся так далеко от меня, и я не могу ничего прочитать. Может, все-таки получится? Нет, напрасная трата времени и сил: даже ветер дует не в мою сторону. Все обстоятельства против…

Надо решаться, хоть на что-то. Точнее, на кого-то, иначе отец не отпустит меня домой живым. Последний раз, самый-самый последний. Какая из блондинок? Толстая? Худая? Высокая?

Мне не нужен враг. Мне не нужна рабыня. Мне не нужна госпожа. Но если я должен сделать выбор… Врага надо уничтожать, так меня учили. Раб никогда не сможет стать другом. Господин не способен снизойти к слуге. Но из трех зол — сражаться, повелевать и подчиняться — я могу согласиться только на одно…

— Я выбрал.

Отец выдохнул, даже не пытаясь скрыть своей радости.

— Кто же?

— Та, что сидит в стороне ото всех.

Он присмотрелся к моему «выбору», о чем-то подумал и кивнул:

— Не лучше и не хуже других. Принято.

А потом отец обошел кусты, выйдя на тропинку, и обратился к девчонкам:

— Милые daneke! Вас приглашают в дом отобедать. Позволите сопроводить?

Они позволили. Но та, с волосами, отливающими красным золотом, не спешила отправиться вместе со всеми: должно быть, девочке тоже хотелось поплескаться в чаше фонтана, но она не осмелилась это сделать при всех, а теперь, когда шумная компания скрылась из вида, препятствий больше не было, и узкие ладошки зачерпнули воду. Но я смотрел не на ее руки, а на лицо, неуловимо и очень быстро изменившее свое выражение.

Куда-то пропала суровость, черты стали совсем детскими, каковыми и должны были быть, а в светлых глазах появилось сияние, мечтательное, чуть пугливое и удивительно беззащитное. Наверное, в тот самый миг я и влюбился, не знаю. Но подойти и представиться не решился: наша первая личная встреча произошла за званым обедом, и личико Наис снова было застывшим и строгим, но теперь холодность уже не могла меня напугать или озадачить, потому что за ней скрывалась наивная нежность…

— Что ты там бубнишь?

— А?

— О чем бормочешь, спрашиваю?

— Э?

Вигер участливо заглянул мне в глаза:

— И все же ты не совсем здоров: уставился в одну точку и не желаешь поговорить с другом. Что-то случилось?

— Это как посмотреть.

— Ра-Дьен приказал обеспечивать твою безопасность, но обо всем прочем умолчал. Может, хоть ты не будешь заставлять меня блуждать в потемках? А, Рэй?

Я выдавил сквозь зубы:

— Баллиг погиб.

Надо отдать Вигеру должное: он не попытался выказать сочувствие или негодование, а принял печальное известие молча и спокойно, только складка губ стала еще строже.

— Понятно.

— Что тебе понятно?

— Почему Советник настаивал на присмотре за тобой. Если ты остался без «панциря»…

— И без «правой клешни».

— Как, и Кириан?!

— Я ее выгнал.

— Из-за чего?

— Из-за дурости. Ее собственной и кое чьей еще.

— Себя имеешь в виду?

Издевается над больным человеком, попавшим в тяжелую ситуацию? Друг, называется! Хороший повод вскипеть и устроить легонькую истерику, несомненно, развлекшую бы блистательное общество, скучающее в ожидании королевы, и все же… Лучше поберегу силы для других проказ.

— Кири беременна.

— Полагаю, от…

— Да хоть от кого! Ты понимаешь, что это значит?

Вигер уделил несколько секунд обдумыванию свежайших новостей и их последствий, после чего загорелое лицо ре-амитера заметно побледнело.

— «Отпустил» по всем правилам?

— Да.

Ра-Кен подумал еще немного и опустился в кресло. Я занял соседнее, в который раз проклиная придворные вкусы, превращающие все места для сидения либо в жесткие доски, либо в нагромождение подушек, способных причинить неудобств ничуть не меньше, а в иных случаях и гораздо больше.

— Значит, сейчас на тебе…

— Висят две «змейки».

— Сколько ты сможешь их удерживать?

— Неделю, не больше. Потом они впадут в спячку, и очнутся не раньше, чем в следующее полнолуние.

— Замечательно, — подвел итог Вигер, и тон его голоса в отличие от смысла сказанного был погребальным. А уж кого назначать на роль покойника, сомнений не вызывало.

Я основательно приложился к бокалу, благо два лишних едока высасывали из моей крови все свежепоступившие вкусности, и захмелеть мне не грозило. Собственно, сейчас горячительные напитки служили утолением аппетита прожорливых «змеек» и единственным способом удержания их от впадения в сонное состояние.