— Если эта машина и следила за нами, мистер, я об атом ничего не знаю.

— Вот это-то нам и надо серьезно обсудить, Эдди. А сейчас я собираюсь пройтись по твоим карманам, так что держи руки вверх и дай мне посмотреть, нет ли там чего-нибудь такого, чего не видно простым глазом.

Морено поднял руки вверх, Виктор вывернул его карманы, в которых оказалось несколько монет, кольцо от ключа, фонарик и засаленный бумажник. Он посветил фонариком, чтобы рассмотреть содержимое бумажника.

— Ничего особенно интересного нет, Эдди. Две десятидолларовых бумажки и три доллара. Одно извещение о просроченном платеже по страхованию с указанием твоего адреса в Йихо-Джанкшен. Один талон на право въезда в гараж. Счет открытого ресторана «Фламинго» в Иммокали на пять девяносто пять и религиозная брошюрка «Готовьтесь встретить Всевышнего». И знаешь что? Все в тебе: эта твоя рваненькая рубашка, эти брюки с заплаткой на колене, эти сапоги, которые вот-вот спадут с ног, и дребедень, которую ты носишь в карманах, не говоря уже о том, что ты мне про себя рассказывал, — создает впечатление, что ты очень бедный. Конечно, ты возишь с собой оружие — но кто в наши дни его не возит? Так что передо мной парень, который отбивает себе зад весь день и половину ночи, чтобы послать своей любимой семье в Нью-Ривер-Инлет несколько лишних монет в неделю. Должен признаться, Эдди, что я уважаю людей, у которых на первом плане жена и дети. Это мне в тебе нравится. Но, Эдди, одна мелочь портит столь красивый фасад: кто такая Энди? Вот у меня в руках фотография прелестной девицы, которая, по-видимому, тебя знает. На фотографии надпись: «Чудесному парню Эдди, с любовью. Спасибо за Рено. Энди». Спасибо за Рено, а? Что же ты делал в Рено, штат Невада? Ты мне об этом не рассказывал.

— Я был зазывалой в клубе.

— Судя по дате на карточке, это было месяца два назад. Ты был зазывалой в одном из клубов Рено? Это меняет весь твой облик. Почему ты не рассказал мне про Рено?

— По правде говоря, побоялся.

— Чего же ты побоялся, Эдди? А что это ты так дышишь? Надо бросать курить эти чертовы сигареты. Так чего же ты боялся?

— Не знал, как вы это воспримете. Можно я опущу руки?

— Нет, не стоит. Давай-ка поговорим об этой красотке. Уличная девка. По-моему, на ней норка. С любовью чудесному парню. Держу пари, ты уж напустил там пыли. Во фраке, под руку с этой красивой дамочкой. Твой старенький папа в Саймон-Драм должен гордиться тобой.

Внезапно Виктор дулом пистолета ударил Морено в пах. Тот взвизгнул, как собака.

— Слушай, Эдди, даю тебе три секунды, не заговоришь — прострелю тебя насквозь. Для начала. Ты что, частный сыщик? А слыхал ты когда-нибудь о мафии, Эдди? Некоторые утверждают, что ее не существует, но, может быть, ты сейчас именно перед ней и стоишь. — Он снял предохранитель. — Вопрос номер один, Эдди. На кого ты работаешь — на Бюро по борьбе с наркотиками?

— Уберите свой пистолет, и я все вам скажу. Виктор поднял пистолет.

— Ну?

— Вроде бы. Мне пришлось взяться за эту работу, потому что у меня плохо с деньгами. Эти типы мне кое-что изредка подкидывают. Сюда приехали два специальных агента из Майами и ждали вас, но сегодня днем они попали в аварию. Еще двое находились в пути из Мелборна; вот почему Экс уговаривал вас остаться на ночь. Когда вы сказали, что хотите ехать немедленно, он был вынужден нанять меня, потому что я один оказался на месте с лицензией частного детектива.

— Значит, Экс с ними заодно?

— Ему пришлось. Агенты из Бюро приказали. Последние две недели они день и ночь крутились вокруг этого места. По какой-то причине груз на Кубе задержался. Он пришел только два дня назад. Им с Кубы дали знать об отправке.

— Дали знать с Кубы? Так вот оно что! Они все вытащили и заложили мешки с мелом или с чем-то еще?

Самообладание постепенно возвращалось к Морено, дыхание успокаивалось.

— Нет. Один из парней, занимавшихся этим делом, хотел было, но другие решили, что это не очень-то удачная мысль. Они думали, что вы приведете их к тем, кому везете груз, и боялись, что вы остановитесь и проверите. Надежнее было оставить все как есть. Они послали за вами хвост, да к тому же на всех дорогах между этим местом в Майами курсируют патрульные машины. Катафалк привлекает внимание. Мне неприятно говорить это, мистер, но уйти вам не удастся.

Виктор посмотрел на него, взвешивая все возможности. В манерах и в выражении лица Морено появилась дерзость — значит, вернулась уверенность. Морено был не столько подавлен затруднительным положением, в которое попал, сколько рад, что кончилось ожидание.

— Очень скоро эта передняя машина обнаружит, что она вас потеряла, и они передадут по радио приказ заблокировать все въезды в Киттс-Холлоу, затем поедут назад и прочешут боковые дороги.

Виктор почувствовал, что попал в ловушку. Такое же чувство было у него в тот зимний день, когда его избили чуть не до смерти. На него снова нахлынули страхи, которые лечившим его психиатрам так и не удалось устранить. Почему, черт побери, нет Марка, когда он действительно ему нужен?

— Как ты думаешь, здесь водятся змеи? — задал он совершенно неуместный Вопрос.

— Да. Водяные и камышовые гремучие. Один мой приятель умер прошлой осенью от укуса. Сейчас их уйма. В больницах есть сыворотка, но надо суметь сразу туда попасть.

Морено произнес это весело и жизнерадостно, как будто смерть приятеля была забавным событием.

— И это случилось здесь?

— В этом районе. Может быть, пять — десять миль в сторону.

— Можно сказать, почти здесь. Как называется это место?

— Гуз-Флэт.

Водяные и гремучие змеи! Неудивительно, что здесь никто не живет.

— А где тут ближайший город?

— Ближайший город? Купер-Слоу, должно быть. Миль десять по прямой. Если вы думаете выбраться в том направлении, то имейте в виду, что там лишь потоки, из которых торчат кипарисы, да аллигаторы. Оттуда живым не выйти.

— Неважные дела, а, Эдди? Знаешь что? Я видел аллигаторов лишь в зоопарке, в у меня, признаться, нет желания встретиться с ними в другом месте.

— Я был в Бразилии, — сказал Морено. — Вы когда-нибудь слыхали о Мату-Гросу? Так вот, Мату-Гросу — ничто в сравнении с тем, что ожидает вас там. Тут нужен речной бульдозер, как у лесников, чтобы проложить путь среди мангровых деревьев и кипарисов. Но даже если вам удастся выбраться на сухое место, там вас уже будут поджидать. Послушайте, мистер, а почему бы вам не сдаться? Вас все равно рано или поздно поймают и тогда уж засадят надолго. А сейчас еще есть шанс договориться. При теперешней ситуации вам дадут самое меньшее от восьми до пятнадцати лет, а если вы сдадитесь, вам половину скостят, это я гарантирую.

— От восьми до пятнадцати, говоришь? — сказал Виктор. — От восьми до пятнадцати — большой срок, Эдди.

— Вы еще молоды. Вы только будете приближаться к среднему возрасту, когда выйдете. Если хотите договориться, не надо ставить людям палки в колеса. Будете мешать им — они вас просто прибьют. Такой груз героина еще никто не пытался ввезти, так что, если попадется строгий судья, он вас угробит. Будете сидеть за решеткой, пока все зубы не выпадут.

Виктор приложил левую руку к животу, чтобы унять внезапно возникшую боль, Он знал, что это предвестник нервного поноса, самого серьезного и неуправляемого из всех его старых психосоматических заболеваний. Мелькнула мысль, что если Морено сейчас бросится на него, а он спустит курок, то может выйти осечка. Автоматическое оружие — вещь ненадежная. «А этот Морено хоть и маленький, но крепкий, — подумал Виктор. — И знает все приемы, а мне сейчас совсем плохо».

— Где, ты сказал, будет суд?

— Насчет суда я ничего не говорил. Вас повезут в Таллахасси и будут судить за нарушение федеральных законов.

— С минимальным сроком от восьми до пятнадцати лет?

— Или от пяти до восьми, если пойдете на сделку.

— Там, на юге, не слишком любят итальянцев, не больше, чем черномазых и индейцев. Каково быть индейцем в этих местах, Эдди? Не очень здорово, а?