Будь это какой-нибудь другой мир, не Миденма, я бы не раздумывая разулась, оставила сломанные туфли там, где они бессовестно сломались, и пошла дальше босиком. Но – увы, горячий асфальт политый расплавившимся на солнце битумом и щедро украшенный осколками битых пивных бутылок, на такое не вдохновлял. Поэтому я, сломав ногти, но выколупав-таки оставшуюся часть каблука, втихую пошептала на туфли и, обувшись, пошла дальше. Как минимум часика на три-четыре их хватит, а там придется озаботиться покупкой новой обуви.

Гнездо, судя по ощущениям, было уже совсем недалеко: вот только завернуть за угол, пройти еще чуть-чуть, и… И я оказалась перед домом старинного типа с многообещающей зеленой вывеской. «Союз писателей» – красовались серебристые буквы, переливаясь на солнышке. Массивная деревянная дверь не располагала к близкому знакомству с обитателями «союза».

В прошлый раз гнездо было совсем в другом месте – это я помнила абсолютно точно. Но интуиция или подсознание странницы кричали, что передо мной – гнездо, где меня ждут с распростертыми объятиями.

– Ну-ну, – неуверенно хмыкнула я, стучась в дверь.

Толку нет. Да, в общем-то, того и следовало ожидать: через такую дверь не то что стук – вой пожарной сирены не проникнет. Видно, местные писатели предпочитают творить в тишине и покое… Что ж, попробуем еще раз… С тем же успехом.

Потеряв терпение, я изо всех сил толкнула дверь, и… она открылась, тихонько звякнув колокольчиком. В прихожей было пусто и прохладно, несмотря на палившее снаружи солнце. На стенке висело зеркало в полный рост, приведшее меня, машинально заглянувшую в него по пути, в дикий ужас. М-да, монастырская диета мне на пользу явно не пошла…

С серебряной глади на меня взирало нечто ведьмоподобное, слегка поганисто побледневшее, маленько подрастрепавшееся до вставших дыбом волос и чуточку сбросившее лишний вес до скелета.

– Чудно выглядишь, дорогая! – язвительно прошипела я своему отражению и, даже не пытаясь его облагородить – бессмысленно: это дело не одного часа, – пошла дальше.

После трех шагов прихожей коридор ехидно раздваивался, уходя в две стороны и упираясь в центре в белую дверь.

«Ну только указательного камня и не хватает!» – насмешливо подсказал проснувшийся разум.

Ага: направо пойдешь – кошелек потеряешь; прямо пойдешь – рассудок потеряешь; налево пойдешь – жизнь потеряешь! – машинально поддакнула я.

«Вообще-то при походах налево теряют совсем не жизнь, а супруги даже кое-чем обзаводятся», – глубокомысленно протянул голосок.

Знаю. Но мне это не грозит. А значит, мы пойдем прямо – там мне терять точно нечего! – решительно заявила я, берясь за ручку.

Разум двусмысленно хмыкнул-хрюкнул, но возражать не стал.

За дверью оказалось то, что обычно стыдливо прячется в дощатых будочках на задворках. Высшего качества, ни в какое сравнение не идущее с банальной дыркой в полу. Смутило меня только одно: туалетная бумага была под аккуратным куполом прикручена к стене и… закрыта на ключ.

Это чтоб не сперли, что ли? Так и перемотать можно, если очень хочется…

«Здешние хозяева явно не рассчитывали, что подобная мысль может прийти в голову интеллигентным посетителям Союза писателей!» – ехидно пояснил циничный голосок.

А интеллигентные посетители и незакрытую бумагу бы тырить не стали! – отрезала я, выбираясь из гостеприимной комнатки.

Направо оказалась одна закрытая комната и пять рядов стульев. Профессиональных воров, пытающихся отобрать у меня несуществующий кошелек (покупала я его пару раз по молодости, но постоянно теряла; потом научилась материализовывать деньги, как меч или сумку, и успокоилась), тоже не наблюдалось. Подергав ручку закрытой двери и постучавшись для верности, я тихонько взломала магией замок и огорченно присвистнула: никакого компромата внутри не было.

Только застеленная кровать, тяжело промявшаяся почти до самого пола, ободранный стул и неприлично пустой письменный стол. Видимо, здесь порой запирали самых бездарных писателей и держали на хлебе и воде, дабы они, сойдя с ума от скуки и голода, написали-таки что-нибудь стоящее…

Я бесшумно вышла, прикрыла за собой дверь (замок послушно щелкнул, закрывшись) и отправилась «терять жизнь».

Слева было интереснее. Коридор вывел меня в довольно большую комнату, завешанную достаточно примитивными натюрмортами. Два ряда стульев вдоль длинных стен и большой стол поближе к окнам, вокруг которого легко уселись бы два десятка писателей. Впрочем, учитывая, что писатель – профессия сидячая и о фигуре заботящаяся мало – пусть полтора десятка.

Смежной к этому залу была совсем маленькая клетушка, до отказа набитая странного вида предметами. Тщательно осмотрев каждый, я пришла к выводу, что это какие-то технические достижения местной науки.

И – ни души…

– Аууу! – шутки ради позвала я. Эхо послушно разнесло крик по большой комнате, отразилось от стен и загромыхало в коридоре.

Тишина… И мертвых с косами не наблюдается…

И что бы вы сделали первым делом в таком огромном пространстве и полном одиночестве?

Не знаю, как вы, а я тут же скинула намозолившие ноги туфли (каблук сразу хрупнул, снова отламываясь), с диким визгом промчалась по всем комнатами и с разбегу влетела на огромный стол.

– Ииии-эхх!!! – восторженно взвилось к потолку.

– Э-э-ээ… привет, – осторожно донеслось от входа.

В дверном проеме стояла девушка лет двадцати, озадаченно глядящая на бесящуюся ведьму.

– Привет, – смущенно отозвалась я, боком «незаметно» соскальзывая со стола. – А ты кто?

– Я? – Девушка растерялась. – Ну… это, проводник…

– А-а-а! – облегченно выдохнула я, испугавшаяся, что ввела в шоковое состояние какое-нибудь светило местной поэзии или прозы.

– А ты… вы кто? – осторожно поинтересовалась собеседница, все так же не отлипая от косяка.

– Я ведьма, – торопливо пояснила я. – Странница.

Девушка кивнула, явно облегченно вздыхая:

– А, понятно. А то я уж думала – кого это занесло, вроде бы всего на пять минут отлучилась!

Я лукаво усмехнулась:

– А что, так не похожа?

– Ни чуточки!

– Да ну? А какой, по-твоему, должна быть ведьма?

– Ну… А ты не обидишься? – с опаской спросила она. Я яростно замотала головой. – Ну такой старой, дряхлой бабкой, курящей трубку на ходу и злобно скрежещущей себе под нос заклинания, как только ей что-то не понравится.

Я расхохоталась:

– Ну тогда, боюсь, мы все тебя разочаруем! Тае полтысячи лет, но вот на бабку она похожа ничуть не больше тебя или меня. Курить вредно и девушкам не идет, а если бы мы пускали в ход магию каждый раз, как только нам что-то не по нраву, то она бы кончилась буквально через три часа.

Девушка неуверенно улыбнулась:

– Правда?

– Конечно! – горячо заверила я. – Кстати, давай знакомиться. Меня Иньярра зовут.

– Меня – Лена.

– Вот и чудненько! – жизнерадостно улыбнулась я. – Здесь есть где воду на чай вскипятить? У меня плюшки есть…

– Сейчас, – словно опомнившись, кивнула девушка и опрометью кинулась в закуток за одним из недавно осмотренных мною странных приспособлений.

– А ты сюда надолго? – поинтересовалась Лена, искоса кидая взгляд на почти полное блюдо с плюшками: взять булочку первой она не могла из соображений приличия, а хотелось. Знала бы она, куда ведьмы обычно посылают эти самые приличия…

– Едва ли. Вот соберемся все – и куда-нибудь поедем, – ответила я, беря плюшку и тем самым прекращая душевные терзания девушки, тут же вцепившейся в выпечку.

– А ваф фуфет фного? – профырчала она сквозь плюшку. Услышала себя, тут же смутилась и принялась усердно глотать недожеванное, чтобы повторить почетче. Но я и так все поняла.

– Нас будет трое. Три ведьмы. И вообще-то эти две должны были уже приехать, а не запугивать меня красочными описаниями всех пыток, коим меня подвергнут, если я опоздаю.

Лена сдавленно фыркнула сквозь плюшку: