– Иньярра, что за фокусы?

– А ты случайно не помнишь, куда нас отправляла Ларинга?

Капитан покаянно стукнул себя кулаком по лбу и пропустил меня в дверях вперед. Шэрит послушно скользнул за моим поманившим светящийся шарик пальцем.

Огненные точки на темнеющем в трехстах саженях берегу суетливо перетекали с места на место, сбиваясь в небольшие светящиеся водовороты. С земли веяло опаской, выжидательной злобой и… магией. Не нагроможденными друг на друга охранными или атакующими заклинаниями, а чистой природной магией, неотъемлемо живущей в причастных к ней существах.

Фрель напряженно застыл рядом со мной, в темноте незаметно для пиратов кусая губы. Еще бы: лишенная управления «Лирта» была совершенно беззащитна перед лицом неизвестных, но, судя по рассказу Ларинги, весьма неприветливых существ. Мы не сможем даже уйти от обстрела, буде таковой откроется.

Велир на моем плече довольно каркал, словно узнал в копошащихся на суше точках своих добрых друзей. Дурная птица. Вот как грянет сейчас оттуда ядро – и полетят твои перья над морем. Покаркаешь тогда…

Точки вдруг застыли, прекратив хаотичное и непонятное непривычному взгляду движение. Яркое скопление как раз прямо по курсу судорожно дрогнуло, встрепенулось – и навстречу «Лирте» полетело в темноте огромное, растянутое, словно ловчая сеть, пышущее жаром жидкого пламени облако…

Пираты завопили, попадав ничком на палубу, Фрель грязно выругался у меня под ухом, а я в инстинктивном, отработанном до бесчувствия за годы обучения защитном жесте вскинула правую руку – и только тут вспомнила, что энергии на создание защитного купола у меня нет. И не будет.

Запястье чуть заметно нагрелось, словно я разминала кисть, само повернулось внутренней стороной вверх – и золотая инкрустированная змея, вживленная в кожу в Храме Змия и мирно дремлющая на моей руке вот уже несколько месяцев, сонно раззявила клыкастую пасть, впитывая огненное облако. До конца, до последней капли. А потом воссияла нестерпимым желтым светом, превратив всю кисть руки в единый сгусток светящегося золота. На берегу раздались восторженные вопли, яркие точки снова засуетились туда-сюда. Пираты злобно ругались на полу. Фрель непонимающе вскинул черную бровь:

– Это еще что за кворрь?

– Да чтоб я знала…

«О Змий, ну за что мне еще и это?!»

Жрец обреченно зевнул в ладонь, поддернул подол длинного багрового одеяния и, с трудом напустив на себя серьезный представительный вид, распахнул двустворчатые двери. В глаза ударил подозрительно яркий для пяти расставленных по полу канделябров свет. Приглядевшись повнимательней, он различил под потолком несколько неподвижно зависших в строгом рисунке пентаграммы сияющих шариков.

Чрезмерное, по мнению жреца, освещение позволяло увидеть не только обшитые волнисто спускающимися вниз тканями стены, стройный мраморный алтарь и таинственно поблескивающую серебром статую Змия, но и трещины на потолке, облупившуюся краску пола и обветшалость всей внутренней обстановки. Священный зал, куда неизменно приводили тех, на кого стоило произвести неизгладимое впечатление, утерял всю свою мистическую прелесть и власть.

Зато ринда, невозмутимо сидевшая на кресле для посетителей, ее обрела, скептически разглядывая потрепанный бархат вишневых портьер. М-да, он ожидал чего-то совсем иного… и, пожалуй, лучшего.

– Приветствую тебя, дочь Большой Земли. – Жрец чуть-чуть наклонил голову в знак приветствия, напряженно наблюдая за реакцией ринды. Усмехнется или смутится?

Девушка неуловимым движением поднялась с кресла и несколько иронически присела в церемониальном реверансе.

– Приветствую и тебя, неизвестный в одеждах цвета крови.

Даже если в этой фразе и была запрятана издевка, вычленить ее жрец не смог. Зато понял, что на наивность и растерянность приведенной невесть куда посреди ночи девушки рассчитывать не приходится. А жаль.

– Ты ничего не хочешь у меня спросить? – отеческим тоном поинтересовался он, садясь в собственное кресло напротив девушки.

Черные волосы ринды рассыпались по спинке кресла, стекая через плечи на грудь смоляными длинными полосами. Зеленоватая льняная рубашка, явно дешевый, простенький берестяной браслет, плотно обхвативший левое запястье, темно-зеленая вышитая юбка… Одета, кажется, как обычная селянка из зажиточной семьи, но на этом сходство с деревенской девкой и кончается.

Ринда вскинула тонкие черные брови и коротко качнула головой:

– Нет.

Жрец нервно дернул щекой. Прекрасная, по его мнению, заготовка пропала ни за сантэр.

Что ж, зайдем с другой стороны…

– Неужели ты не хочешь спросить, зачем тебя сюда привели?

Ринда кинула на него короткий проницательный взгляд и равнодушно пожала плечами:

– Вы и без этого пришли сюда для того, чтобы рассказать мне, зачем я вам понадобилась. Так на кой йыр спрашивать?

Жрец недовольно нахмурился. Ругаться в Священном зале вообще-то не полагалось. Вот только кто бы ей на это намекнул, а?

– То есть ты из тех, кто предпочитает слушать?

– Это гораздо удобнее, – цинично усмехнулась ринда. – Нельзя сморозить глупость, нельзя проговориться, зато можно ненароком выведать чужую тайну или поймать собеседника на слове. Короче, с какой стороны ни глянь – великолепная комбинация. А посему – рассказывайте, уважаемый. Рассказывайте, я вас внимательно слушаю.

«О Змий, ну неужели ты не мог подобрать на роль ринды девушку попокладистее?! Льеттиа тебе мало было, что ли?!» – обреченно подумал жрец, мучительно гадая, с чего бы начать свой запутанный и непонятный рассказ. Но Змий, и без того не слишком-то жаловавший своего служителя ораторским вдохновением, заслышав крамольные упреки в свой адрес, окончательно обиделся и отозвал сонно помахивающую тонкими крылышками музу. Значит, придется говорить грубой, неуклюжей, бытовой прозой… Хотя, можно подумать, когда-то он умудрился написать хоть две строки стихов! Смешно.

– Видишь ли, дочь моя… – Усмешку, пробежавшую по тонким губам, жрец предпочел не заметить. – Тебя не случайно привели именно в это святилище – ведь как раз здесь находится главный алтарь Змия!

Широкий жест в сторону серебряного постамента заглох на середине, не встретив провожающего его заинтересованного взгляда.

– И на кой леший вам сдалась эта самая Змия? – со вздохом спросила ринда.

– Хм… Змий – это наше божество. Он когда-то создал этот мир, воплотив в своем детище всю накопленную столетиями мудрость, силу и мощь. Лишь наша вина в том, что мы не умеем всем этим правильно воспользоваться.

Девушка скептически вскинула левую бровь, но промолчала, взглядом поторапливая собеседника. Тот мученически вздохнул и продолжил:

– Когда-то давно наше племя, вельды, было в чести у Великого Змия, но потом грозное божество рассердилось на нас и прекратило дарить наш край своей живой благодатью.

– За что рассердилось-то? – В черных глазах плескалась усталость пополам с тоскливой скукой. Ринда явно прилагала нечеловеческие усилия, чтобы вникнуть в суть проблемы и уяснить, что требуется собственно от нее и когда ей уже можно будет свалить с надоевшей за первый же час знакомства Ветки. Черную, чуть воспаленную радужку перерезала еще более темная вертикальная щель зрачка.

– Глаза у тебя… странные, дочь моя, – не в такт, не в лад вдруг брякнул жрец.

Черноволосая неопределенно пожала плечами, маскируя зевок горьковатой усмешкой:

– Если бы вы спали столько, сколько я, и при этом колдовали столько же, и у вас были бы такие глаза… Но мы отвлеклись от темы. Так за что же Великий Змий разозлился на ваше несчастное племя?

– Увы, мы этого не знаем, дочь моя, – потерянно развел руками жрец. – Но с тех пор, ты абсолютно права, наше племя несчастно…

– Ну и?

– Что и? – нахмурился жрец, не успевший продумать следующую часть вытягиваемого клещами по капле в час повествования.

– Ну и я-то здесь при чем? – терпеливо объяснила ринда. – Помолились бы своему Змию покрепче, глядишь – и простил бы.