Ничего себе! Я не ожидал... Хотя вру. Если уж кто-то и заслуживал подобной чести, так это Лэни. Я замечал, насколько теплы отношения между ней и Магрит — возможно, именно заступничество сестры избавило меня от активных «боевых действий» со стороны волчицы. Разумеется, сама война не прекратилась, а перешла в фазу сугубо позиционной...
Что ж, когда-нибудь это должно было случиться — Магрит и так сильно затянула свой выбор. Интересно, почему она колебалась? Лучшей кандидатуры, чем Лэни, не было, но время шло, а место наперсницы оставалось свободным. Есть одна версия на этот счёт, но слишком наивная и глупая, посему пусть хранится в моей личной Кладовой Гипотез, чтобы не позорить меня лишний раз...
Сy’rihn... Коротко и ясно. Звон стали, отводящей смертельный удар. Как же я рад за тебя, сестрёнка! Грустно или весело, плохо или хорошо, но ты никогда не будешь больше одна перелистывать страницы Книги Судьбы. Ответственность — огромная, но и счастье — не меньшее... Знать, что хотя бы одно сердце в мире бьётся в такт с твоим... Ещё одна пара глаз плачет и смеётся, когда это делаешь ты... Ещё одни губы шепчут в ночи нежные слова... Забавно, но сy’rihn могут быть только лица одного пола — наверное, иначе настоящего Разделения невозможно добиться. Значит, мне, например, понадобился бы парень примерно моего возраста... Эй, полно мечтать, Джерон! Тебе этот ритуал заказан — и пытаться не стоит! А как заманчиво...
— Ближе, чем друг... — одними губами прошептал я.
— Больше, чем брат, — торжественно закончила Лэни.
Ну, не хватало ещё завидовать! К чему сожалеть о том, что тебе не дано?
— Прими мои поздравления.
Она качнула головой, изображая поклон. И на том спасибо...
— Что-то ещё?
— Совсем ничего, dou Джерон... Позвольте заметить, что ваш внешний облик... несколько не соответствует вашему положению... — Она смеётся или плачет? Глаза могут так блестеть и от радости и от горя... А я никогда не мог разобраться в чужих намерениях и поступках...
— Это — моё личное дело, ты так не считаешь?
— Возможно. — Уклончивый ответ. И не ответ вовсе, а первая веточка в Гати Любопытства, которую она собирается проложить через болото моей глупости.
— Если тебе нечего более сообщить, то...
— В этих краях недавно была насильственно умерщвлена шадда, — задумчиво, словно в никуда, протянула Лэни. — вам что-нибудь известно об этом деле?
Я постарался ничем не выдать напряжения, которое карабкалось по моему позвоночнику:
— Почему ты спрашиваешь МЕНЯ?
— Потому что вы питаете не самые добрые чувства ко мне и моим родичам, — сладко улыбнулась она.
— Если наши отношения не сложились, это не значит, что я готов убивать оборотней направо и налево! — Да что она себе позволяет?
— Направо... Налево... По диагонали через центр... — Почти мурлыканье.
— Я — не убийца!
— Мои глаза утверждают обратное. — Пальцы Лэни погладили воздух в волоске от клеймёной щеки, и я невольно отшатнулся.
— ЭТО тебя не касается!
— Меня — нет. А вот dou Магрит будет весьма опечалена, когда узнает столь любопытную новость... А какая благодатная тема для светских бесед на ближайшем празднике! Если поторопиться, я ещё успею вернуться к началу Летнего Бала... — мечтательно закончила она.
Меня бросило в жар. Странный такой жар, ледяными иглами вонзившийся в спину...
Опечалена, как же! Скорее — убита... Я даже представляю себе, что будут говорить: «Вы уже слышали? Как, ещё не успели? Тогда позвольте сообщить нечто прелюбопытнейшее... Нет, вы не будете разочарованы, уверяю! Помните последнего из детей Элрит? Ну да, того самого, который стал причиной её безвременной кончины... вы представляете, он всё ещё жив и даже ухитрился увековечить свой «подвиг»! Причём — на собственном лице! Если он появится в таком виде, какой будет удар для всей Семьи!» Да, примерно так и произойдёт. И даже хуже — это ещё пристойная версия, годная для престарелых кумушек, а молодёжь постарается быть гораздо изобретательнее... Я уж не говорю о БЛИЗКИХ родственниках. То, что я наделал, — гнусно. Сам того не желая, ударил в самое уязвимое место — то, где живёт память об ушедших... Я не мечтаю о прощении и не прошу его, но всегда оставалась надежда, что с течением времени страсти улягутся и моё существование будет восприниматься спокойнее... М-да, надежды рассыпались прахом. Впрочем, быть может...
— Лайн’А... Не рассказывай... об этом. — Я еле смог раздвинуть губы.
— Почему же? — Лиловые глаза заинтересованно сузились.
— Потому что... Я прошу...
— Просите? — Она усмехнулась. — Что-то ваша просьба не слишком убедительна...
Я не сразу понял, что имеется в виду, но насмешливо-требовательный изгиб бровей быстро расставил всё по местам.
— К чему ты клонишь? — Я всё ещё не был уверен. Не хотел быть уверенным...
— Разве вам не известно, КАК нужно просить?
Пауза. Долгая и мучительная.
— Итак? — Лэни чарующе улыбнулась.
— Ты... в самом деле... желаешь, чтобы я... — Слова путались, падая в пустоту.
— Я не смею ЖЕЛАТЬ, dou Джерон... Это ВЫ желаете меня о чём-то просить. Не так ли?
Я отвёл взгляд в сторону. Ну, стерва! Хотя... Я вполне это заслужил.
— Если ты настаиваешь...
— Мне не хотелось бы вас торопить, но время бежит так быстро... — Трель низкого голоса звучала почти ласково.
Колени ткнулись в жёлтый ковёр осыпавшейся хвои. Разве трудно уступить? Вовсе нет. Я не чувствую ничего, кроме усталости. Неужели унижение стало для меня привычным делом? Нет, не верю... А впрочем, какая разница? Я не могу допустить, чтобы Магрит стыдилась меня более, чем раньше... И приложу любые усилия, спрячусь от мира, в конце концов... Я наберусь смелости, достаточной, чтобы... Уйду, и за меня никому, никогда не придётся краснеть...
— Почему вы не смотрите на меня? — Сильные пальцы дёрнули мой подбородок вверх. — Взгляд в землю ещё не означает смирение и покорность.
Казалось, Лэни наслаждалась своим триумфом, но блеск глаз стал ещё сильнее. Словно в уголках дрожат, но никак не решаются скользнуть вниз по ресницам слезинки...
Ты хочешь, чтобы я признал свою ничтожность окончательно и бесповоротно? Решила поиграть «в Старшего Братца»? А я-то надеялся, что будет достаточно поджать хвост и зажмуриться[14]... Не вышло.
Говорят: «Глаза — зеркало души». Угу. Только не твоей собственной души, а души твоего собеседника. В любой из моментов. Только когда ты один, в твоих глазах можно рассмотреть... Ведь в одиночестве ты разговариваешь с самим собой, не так ли?
Как я должен поступить? Она хочет видеть покорность, но где-где, а в её-то душе нет даже намёка на подчинение, осознанное или вынужденное. Лэни никогда не подчинялась. Она всегда исполняла ДОЛГ. Если я попробую отразить в своём взгляде нечто подобное... О, нет! Во-первых, она посчитает это издёвкой, а во-вторых... Ещё примет этот долг на свой счёт — и вот тогда я на самом деле буду чувствовать себя порядочным подлецом. Если Лэни и Магрит связаны сy’rihn, то достаточно сильное эмоциональное потрясение хлестнёт по каждой из них... Допустим, волчицу мне не жаль, а вот что касается сестры... Вообще-то следовало бы передать ей «весточку»... Нет, не буду, а то выяснится, что я тоже кому-нибудь что-нибудь должен...
Всё, хватит пустых размышлений. Я стараюсь, Лэни! Прости, если у меня плохо получается...
— Где же ваше красноречие, dou Джерон? — Совсем тихо, на грани шёпота.
— Пожалуйста... Не рассказывай о том, что видела.
Она помолчала, изучая моё лицо, впиваясь взглядом так глубоко, словно что-то искала. И никак не могла найти.
— Глупо было предполагать, что пребывание вдали от Дома пойдёт вам на пользу. В вашем сердце совсем не осталось гордости... Неужели вам нечем гордиться? — Ну откуда в её голосе скорбные нотки? Она же должна торжествовать! Лэни сожалеет? Не верю!
