Третью мы пили уже в обществе Борга, который, конечно, не мог пропустить незапланированное возлияние. Впрочем, мне было совсем не важно, кто сидит за столом и подливает выпивку — пылающий в крови огонь успешно изгнал даже саму память о купании в холодной воде. По телу разлилась приятная вялость, захотелось закрыть глаза и раствориться в дружеских объятиях хмеля... Я хмуро смотрел на раскрасневшиеся лица собутыльников, слушая их оживлённую, но всё чаще становившуюся неразборчивой, речь, и изредка прикладывался к кружке с элем. На моё счастье, трое выпивох больше не заставляли меня глотать жуткое творение бородатых карликов, которое Гедрин любовно называл «искоркой». Впрочем, услышав предложение отведать нечто под названием «уголёк», я нашёл в себе силы и смелость сползти на пол и, под столом, на четвереньках, выбрался из кухни. И мне даже удалось доползти до постели. Упав на одеяло, я ещё несколько минут слышал звуки «праздника» (кажется, гном затянул песню), а потом радостно провалился в омут пьяного сна...
Вставать было трудно. Хотя можно предположить, что я отделался легче всех остальных — голова была всего лишь отупевшей, в висках не стучало, живот не болел. Во рту, конечно, жил и здравствовал неприятный привкус, но он был не так уж и страшен. Сравнительно сносное состояние объяснялось легко: поскольку я зверски замёрз, барахтаясь в реке, большая часть поглощённой выпивки ушла на борьбу с простудой — согревание и расслабление тела, а не ударила в голову дурным молотом... Интересно, а как обстоят дела у моих коллег по застолью?
Как был в одних штанах (и когда, спрашивается, успел их надеть? Или — снять всё остальное?) — я спустился на первый этаж. На кухню даже не стал заходить — из-за её дверей раздавались такие рулады, что стены дрожали. Судя по эху, там обосновались и доктор и гном. Ну и ладно, не очень-то и хотелось... За дверьми, ведущими в покои принца, было тихо. А ведь я туда ни разу не заглядывал, не так ли? Подходящее время для удовлетворения любопытства! Стараться вести себя тихо было ни к чему: кроме Борга, мне некого опасаться, а великан сейчас или спит, или... Да какая разница? Я хочу туда зайти — и зайду!
Дверь была незаперта. Я толкнул створку и заглянул... Его высочество мог бы позволить себе и более изысканную обстановку, чем та, что предстала моему взору. Всё было очень просто и совсем не вычурно: мебель — такая же, как и по всему дому, никаких следов роскоши, единственное свидетельство привычки к комфорту — широкая кровать, занавешенная кружевным полупрозрачным пологом. Хорошее средство от докучливых комаров — может, мне тоже соорудить нечто подобное наверху? Не, столько кружев здесь взять неоткуда — разве что самому сплести... Можно попробовать, конечно, но, боюсь, и до следующего лета не управлюсь...
Борга в покоях не наблюдалось, но я не обратил внимания на сей настораживающий факт, потому что поводок любопытства тащил меня прямиком к постели принца. Почему он столько времени не появляется на людях? Да, наша вчерашняя попойка — не самое подходящее времяпрепровождение для столь высокородной особы, но, думаю, Дэриен вряд ли был бы против...
Спустя мгновение я узнал ответ на свой вопрос. И ответ мне не понравился.
Принц спал, судя по всему — очень крепко. Но вид у молодого человека был весьма и весьма нездоровый — бледное, какое-то осунувшееся лицо, совершенно сухие губы и странно воспалённая кожа вокруг глаз — красная, в маленьких тёмных крапинках... Фрэлл, а это что ещё значит?!
Правая рука Дэриена свешивалась с постели, высовываясь из-под одеяла, и на сильном запястье я отчётливо рассмотрел розовые полосы, которые могут возникнуть только от того...
— Любопытствуешь? — Голос Борга за моей спиной прозвучал, как гром — если и не посреди ясного неба, то всё равно неожиданно.
Я обернулся, отпуская полог. Великан натягивал рубашку, потряхивая влажными волосами, и выглядел не то чтобы свежим — следы попойки ещё оставались, — но вполне готовым к выполнению своих обязанностей.
— Ты — против? — Я не нашёл ничего более остроумного, чем ответить вопросом на вопрос.
— Вообще-то да. Но... тебе можно. — Он говорил совершенно серьёзно и, как мне показалось, многозначительно. Особенно это ударение на слове «тебе»...
— Вот как? — Уровень моего допуска к государственным тайнам растёт прямо на глазах! Кто бы мог подумать... — Чему обязан таким доверием?
— Не стоит прикидываться простачком — выглядит не слишком-то убедительно, — беззлобно заметил Борг.
— Да я и не прикидываюсь! Ты ещё не видел, как я умею прикидываться! — обиженно возразил я.
Борг не ответил, смерив меня таким взглядом, что в иное время я бы вспылил, но сейчас... Сейчас меня занимала загадка поинтереснее...
— Что с принцем?
— Он болен, разве не заметно? — вскинул брови Борг.
— А зачем он был привязан к кровати? — пришлось спросить прямо и грубо.
Великан вздохнул:
— Доктор лучше расскажет... Дело в том, что довольно часто глаза его высочества начинают болеть и чесаться, и чтобы он не...
— Понятно, можешь не продолжать, — кивнул я.
Да, принцу не позавидуешь... Мало того, что ослеп, так болезнь не хочет оставить его в покое, заставляя раз за разом снова переживать одно и то же... В самом деле, нужно будет поговорить с Гизариусом — что за «кисея» такая, если она всё время начинается заново? Я не так уж много знаю об этом недуге, но жжение и воспаление должны возникать на начальной стадии, которая имела место, если верить показаниям свидетелей, больше полугода назад...
— О чём ты думаешь? — Голос Борга прервал мои размышления.
— О превратностях судьбы. — Я не преминул ввести его в очередное заблуждение. — А не пойти ли мне немного освежиться?
— Самое время, — кивнул рыжий. — Я ещё вчера набрал воды из колодца, так за ночь она согрелась и стала чудо как хороша!
— Уже бегу. — Я облизнулся и поспешил покинуть комнаты Дэриена. Не знаю, как вас, а меня лицезрение чужих страданий не только не радует, но и гораздо хуже — приводит в уныние и заставляет переживать. Переживать из-за того, что я не могу помочь...
...Я заглянул в лохань. Да, личико-то помятое, ничего не скажешь! Ладно хоть, ничего не болит... Я окунул голову и на несколько вдохов задержался под водой. Как хорошо! Утренний воздух встретил влажную кожу ласковым покалыванием, и последние клочки тумана, стоявшего перед глазами, рассеялись. Любопытно, в какой момент исчезла Вуаль? Я помню, что вызвал её сразу по выходе из реки, и до дома доктора она оставалась на месте. Кажется, и потом... Хотя, после первого глотка «искорки» я мог и не заметить изменений. Да, похоже, Вуаль разорвалась в промежутке между началом возлияния и тем моментом, когда я решил отправиться спать. Кстати, синяки на локтях получились — загляденье!... Нет, больше никакой выпивки! Оправдание только одно: всё же это было, большей частью, лечение... Ополоснуться, что ли? Недолго думая, я черпнул ведром из лохани и опрокинул воду на себя.
А-ах!.. Наконец-то я почувствовал себя человеком! Что ж, пока день складывается если и не замечательно, то вполне пристойно. Я взъерошил пальцами короткие вихры волос на висках и подставил лицо мягкому утреннему солнышку. Так, завтракать, пожалуй, не хочу, но в обед следует перекусить поплотнее...
В воздухе, словно лужица, разлилась свежесть. Особенная свежесть — так пахнут косы реки, в которых колышутся жёлтые кулачки кувшинок. Так пахнет серебристая чешуя ряби на поверхности воды. Так пахнет свобода следовать назначенному Пути... Прохладное дыхание студило лоб, принося покой и умиротворение телу, но не духу. Та-ак, что у нас тут такое?
Тонкая фигурка скользнула между Пластами, выбираясь на воздух. Узенькие плечи, острые коленки, плоская грудь. Совсем девчонка, или... Не совсем девчонка. Длинные пряди русых волос отливают тинной зеленью. Кожа очень светлая, но не прозрачная, а больше похожая на молочно-серебристый перламутр раковины. И глаза... То ли голубые, то ли серые — текучие, как сама вода...
