— Почему? — искренне удивился Дэриен.
— Ну... Он...
— Он вполне разумный и воспитанный человек. Не думаю, что его манеры принимать пищу будут много хуже твоих.
— Милорд... — Борг чуть покраснел.
— Чтобы чавкать, как ты, нужно долго и упорно учиться. — Дэриен откровенно развлекался.
Я же сидел, изо всех сил сдерживая желание поучаствовать в пикировке. Любой разговор с этим парнем будет небезопасен для меня, и особенно — для моих секретов. Не скажу, что Дэриен «видит насквозь», но он слишком проницателен, чтобы вести с ним умные беседы. Нужно взять себя в руки, а точнее, надеть маску, целиком и полностью соответствующую моему теперешнему положению. Фрэлл, как это трудно — корчить из себя тупое и обозлённое чудовище, когда на самом деле я — безобиднейшее и несчастнейшее существо на свете! Хотя насчёт «обозлённого» — это правильно. Это мне близко и понятно... Я фыркнул прямо в миску, разбрызгивая похлёбку по столу и по собственной физиономии. Борг злорадно ухмыльнулся, но не стал комментировать мою оплошность — то ли не хотел снова вызвать неудовольствие своего господина, то ли просто устал пререкаться...
...Остервенело топя грязную посуду в потёртом тазике, ваш покорный слуга поинтересовался у Гизариуса:
— Кто этот молодой человек?
— А тебе-то какой интерес? — удивлённо уставился на меня доктор.
— Я же не в пустыне живу, — обиделся я, — и если уж вынужден делить с кем-то стол и кров, то хотел бы знать, с кем именно.
— Занятно, — усмехнулся Гизариус. — Первый раз встречаю такого любопытного раба.
— Не любопытного, а любознательного, — поправил я.
— Пусть так... Тебе будет достаточно того, что Дэриен происходит из древнего и знатного рода?
— Скудновато, — протянул я.
— Можно подумать, что молодых аристократов в наших землях как грибов после дождя!
— И всё же их слишком много, чтобы вы отговорились ничего не значащей фразой, — укоризненно заявил я.
— Ладно уж... Тебе будет легче, если я скажу, что Дэриен — брат того мальчишки, который наградил тебя клеймом?
— Вы хотите сказать, что он — принц? — Я присвистнул. — Вот ведь не везёт... И когда я смогу избавиться от этой назойливой семейки?
— Избавиться? — Доктор аж весь подобрался, как охотничья собака, взявшая след.
Я мысленно залепил себе пощёчину.
— Я неверно выразился... Не обращайте внимания.
— У тебя счёты с королевской семьёй? — продолжал допрос Гизариус.
— А вы не считаете клеймо достаточным поводом для мести? — Я сузил глаза, пугая доктора.
— Мести? — На него было страшно смотреть, так он побледнел, и я поспешил исправить положение:
— Вы ещё не поняли, что у меня проблема с выражением мыслей? Не принимайте всё, что я говорю, за чистую монету...
— Я не позволю тебе причинить вред Дэриену!
— Клянусь, что этому человеку я не намерен ни мстить, ни вредить каким бы то ни было способом, — очень серьёзно сказал я. — Что касается его брата... не поручусь.
Гизариус чуть успокоился, но следующий же мой вопрос снова заставил его напрячься:
— Что у него с глазами?
— Почему ты спрашиваешь?
— Из общей вредности. — Я показал доктору язык. — Вы будет выдавать мне информацию по кусочкам, или покончим с вопросами раз и навсегда?
— Обычное воспаление... — нехотя ответил Гизариус. — В народе его называют «кисеёй».
— Позвольте, но это вполне излечимая болезнь! — в свою очередь удивился я.
— Да, но в случае принца всё пошло иначе...
— Что именно?
— Воспаление не проходит, хотя я перепробовал уже все возможные лекарства.
— Почему же было не прибегнуть к магии?
— Использование чар по отношению к члену королевской семьи строго оговорено Кодексом...
— Только не говорите, что принца не таскали по чародеям! — съязвил я.
Гизариус скривился:
— Было дело... Но даже придворный маг, один из самых лучших заклинателей в Королевствах, заявил, что магией здесь и не пахнет.
— Почему же тогда лечение не даёт результатов? — нахмурился я.
— Не то чтобы не даёт... — неопределённо ответил доктор. — Временами мне кажется, что наступает улучшение, но спустя день-два «кисея» снова становится плотной.
— Странно, не находите?
— Куда уж страннее... Некоторые полагают, что это не магия, а проклятие.
— Ха, от заклятия до проклятия — всего один шаг, к тому же... — где-то в груди ледяными лапками прошелестело старое, но совсем не дряхлое воспоминание, — делать такое предположение — слишком большая ответственность.
— Да уж... — вздохнул доктор. — Никто и не делает, только шепчутся по углам...
— Проклятие родовое? — уточнил я.
— Да кто ж его знает? — в сердцах бросил Гизариус.
— Я имею в виду: раньше подобное случалось?
— Насколько я знаю, нет.
— Проклятие в первом поколении? — задумчиво спросил я у самого себя. — Маловероятно, чтобы оно дало такой устойчивый эффект и так быстро... Разве что его прокляли с рождения... Но любой опытный маг может уловить след свежего проклятия — оно будет пылать во всех Пластах не один десяток лет...
Доктор с интересом прислушивался к моему бормотанию и в конце концов спросил прямо:
— Ты — маг?
Я расхохотался:
— Куда там!... Просто много читал в детстве.
Лучше бы я этого не говорил — взгляд Гизариуса стал ещё подозрительнее. Фрэлл, ну кто меня за язык тянет?!
— Похоже, ты хорошо знаком с магическими техниками... — протянул доктор.
— Да, какое-то время меня занимало всё, связанное с проклятиями... Но не так уж долго. — Я уставился на посуду, сваленную в тазик.
Доктор, совершенно справедливо решив, что разговор окончен, двинулся к выходу, но на пороге остановился и посмотрел на меня.
— И почему я всё это тебе рассказал?
— Потому что я спросил. — Довольная улыбка расплылась на моём лице. Ну, на половине лица.
— Надеюсь, ты понимаешь, что всё сказанное мною не должно выйти за пределы этой комнаты?
— Разумеется. Хотя не удивлюсь, если то, что рассказали вы, известно последнему нищему в Западном Шеме.
— Не без того... — Доктор покачал головой и удалился. Наверное, чтобы отдохнуть после обеда. А меня ждала ещё гора грязной посуды...
* * *
Примерно неделю я занимался ерундой: приводил в порядок внутренности и наружность дома, в котором обитал вместе с доктором, принцем и его верным слугой. Такая работа не требовала чрезмерных усилий, но отличалась редкостным однообразием. В комнаты, которые занимал Дэриен, меня, конечно, не пустили — рыжеволосая гора по имени Борг заявила мне просто и понятно: если сунешься на порог, будешь нещадно бит. Я не протестовал: если ему хочется самому мыть полы, пусть моет. Но я не отказался бы от удовольствия хоть одним глазком увидеть, как это происходит, потому что, по моему скромному убеждению, лапы Борга были созданы для секиры или копья, на худой конец — для двуручника, но уж никак не для половой тряпки...
А погода стояла великолепная — ясное небо и жаркое солнце подговаривали меня отлынивать от работы и проводить по нескольку часов в день в одном из уютных дворовых закутков. Из своего убежища я мог внимательно наблюдать за происходящим во дворе. Правда, толком ничего там не происходило: ну, принц выйдет погулять под ручку с Боргом, доктор ушлёпает к одному из своих пациентов, вот и все события — за прошедшие дни я не видел других людей на территории усадьбы. Поэтому появление женщины на тропинке, ведущей от просёлочной дороги к воротам, внесло разнообразие в мои серые будни. Но, вглядываясь в расплывшийся силуэт, я даже не мог предположить, насколько утомительным будет для меня такое разнообразие...
Молодая селянка была, что называется, на сносях. Я не знаток в этом деле, но судя по сильно выдающемуся вперёд животу, туго обтянутому платьем из выбеленного холста, ждать родов оставалось недолго — не более месяца. Тропинка шла немного в гору, так что женщине было нелегко подниматься. И ничего удивительного не было в том, что в какой-то момент она запнулась и едва не упала. Испытав очередной приступ хороших манер, я снялся со своего «насеста», быстрым шагом подошёл к селянке и протянул ей руку:
