— А... что она сделала?
— Тебе не надо знать, — отрезал угрюмый.
Ну, не надо, так не надо. Я посмотрел на женщину.
Высокая. Стройная. Руки связаны за спиной. Лицо закрыто капюшоном длинного плаща. Кислое яблоко...
ЧТО?!
Эльфка?!
Не может быть!...
«Почему же?...» — ехидно осведомляется Мантия.
Эльфка... Поэтому её и приволокли в эту глушь — не оставлять следов, избежать лишних глаз... Мерзавцы...
«Ты против?...»
Против чего?
«Её смерти?...»
Я... Я не хочу становиться палачом.
«Но убить — не против?...» — продолжает допытываться Мантия.
Против, не против... Какая разница? Она же не окажет сопротивления...
«А если бы оказала?... Убил бы?...»
Да. Чтобы сохранить собственную жизнь.
«Так в чём же дело?... Убив, ты проживёшь несколько лишних минут... Отказавшись — умрёшь вместе с ней...»
Великолепный выбор! И что тебе кажется более симпатичным — поиграть в палача или благородного, но глупого героя?
«Выбирать всё равно будешь ты...» — ухмыляется Мантия.
Поганка!
«От поганца слышу!...»
Что это мы сегодня такие игривые?
«А разве тебя Бег-По-Лезвию не радует?... Не заставляет сердце биться чаще?... Не горячит кровь?...»
Ты прекрасно знаешь: не радует!
«Какой ты скучный...» — вздыхает она.
Я знаю! Скажи лучше, что делает эльфка?
«Ты же сам видишь: колдует...»
Это называется «колдует»? Да таким количеством Силы костёр не разжечь!
«А ты пробовал?...» — подкалывает.
Ты не просто поганка... Ты... Ты...
«Я — само совершенство!...»
Тьфу на тебя! Что это за чары?
«Понятия не имею...»
Не ври!
«Сам сказал: Силы — чуть...»
Так... давай, добавим!
«Совсем мальчик плохой стал...» — сокрушается, стерва.
Ты не можешь или не хочешь?
«Лениво что-то...»
Ах, лениво? И ты позволишь мне погибнуть?
«Это ещё почему?...»
Потому что заклинание эльфки может... может, например, вызвать подмогу.
«Интересно, как ты догадался, что это — Зов?...» — интонации Мантии засверкали азартом.
Зов? Никак я не догадывался...
«Прости, забыла: ты ведь пробовал Звать...»
Пробовал... Что получилось — лучше не вспоминать. Так эльфка тоже пытается...
«Разумеется... Но у неё совсем нет на это Силы...»
В чём причина?
«Её опустошили... Не до конца, но очень существенно... Чтобы не трепыхалась...»
Логично. Ну так, поможем?
«С каких это пор ты стал защитником эльфов?... А, наверное, с тех самых, как тот милый ребёнок всучил тебе...»
Оставь его в покое!
«Бука...» — она еле сдерживается, чтобы не захихикать.
Потом будешь смеяться! Плесни ей Силы!
«Как будет угодно Мастеру...»
Я едва не задохнулся от возмущения. Что за привычка — оставлять за собой последнее слово? Я тоже так хочу...
Наш диалог длился считанные мгновения: не успели солдаты насторожиться из-за медлительности бедолаги, назначенного палачом, как Мантия подтолкнула навстречу слабым попыткам эльфки Силу, собранную из моего шлейфа...
Хоть и не к месту, но надо пояснить следующее: когда я принимаю непосредственное участие в разрушении чар, высвобожденная Сила рассеивается в Пространстве, но происходит это отнюдь не сразу, а с некоторым запозданием, в течение которого всё, что я не поглотил, тащится следом. Очень похоже на шлейф платья. А поскольку сегодня мне повезло наглотаться вдоволь, шлейф был полнёхонек: Мантии оставалось только выхватить из него изрядный кусок и впрыснуть в Нити, заготовленные эльфкой...
Поляну накрыла волна Зова.
Не знаю, почувствовали ли солдаты хоть что-то. Если среди них не было магов (а магов не было — это я бы заметил) — отчаянный призыв о помощи лишь скользнул порывом ветра по плохо выбритым щекам. А вот я... Я получил сполна.
Эльфийский Зов мало походил на тот вопль, который удался вашему покорному слуге. Тонкий. Изящный. Ажурный и хрупкий, как сплетение покрытых инеем веток. Не менее властный, чем мой, но... Во мне кричала кровь, в эльфке — разум[52]. Я задыхался, разрывая на клочки душу, она... Она всего лишь творила волшбу. Последнюю в своей жизни, но такую... бесстрастную. И это можно было понять: у эльфки просто не осталось сил. Даже на то, чтобы любить или ненавидеть...
Мне почудилось, что в холодном воздухе разлился аромат цветущего яблоневого сада. Нити волшбы незримыми лучами рванулись во все стороны, и стоило труда удержаться от рефлекторного желания уйти с их дороги. Метание по поляне выглядело бы странно, не находите? И всё же одному из лучей, пролетавшему рядом, я шепнул: «Пусть придёт... хоть кто-нибудь...»
Миг — и плотный ореол заклинания, окружившего эльфку, дрогнул и рассеялся, оставив тем, кто мог это почувствовать, лёгкое, светлое сожаление о мимолётном чуде...
— Ты бы поторопился, что ли... — угрюмый толкнул меня в плечо.
Поторопился? Ах, это... Я же должен кого-то убивать...
— И как прикажете? Голыми руками?
— Оружия не получишь, и не надейся, — отрезал капитан.
Я так и подумал. Кто же мне даст хоть завалящий ножик? Дураков нет. Рассчитывают, что сейчас устрою «злостное удушение»? Бр-р-р-р... Ещё чего. Да и не надо душить, можно шею сломать...
Декорации, на фоне которых мне предстояло умирать, не располагали к патетическим предсмертным речам. Вообще ни к чему не располагали. Плешь посреди леса, отороченная чёрноствольными соснами и увядшими в отчаянной мольбе ржаво-серыми кистями можжевельника. Выпавший снег втоптан людьми и лошадьми в бурый ковёр подгнившей травы и бледного мха. Клочок бесцветного неба над головой. Тоскливая картина. Впрочем, если закончить жизнь, то почему бы и не здесь? По крайней мере, селяне набредут на труп и похоронят, честь по чести — на большее и не надеюсь...
Я двинулся к эльфке, задумчиво перебирая в мыслях свои возможные действия. Ничего разумного в голову не приходило. Либо убить, либо... получить удар в спину: за мной по пятам следовали конвоиры. Блондин — слева, угрюмый — справа. И оба вытащили свои мечи из ножен. Я такой страшный? Никогда бы не подумал...
Когда до эльфки мне оставалось сделать лишь десяток шагов, серая тень качнулась в морозном воздухе, преграждая путь.
Девушка? Женщина? Возраст определению не поддавался. Болезненно-худая, бледная, как... как смерть. Черты лица резкие, даже острые, но странно очаровательные. Глаза... Наверное, серые: так блестят, что затмевают любой цвет сиянием гнева. Длинная, толстая коса взметнулась над прямыми плечами жемчужной змеёй. Одежда какая-то... старомодная, что ли. Сейчас такую редко встретишь: отложной воротник камзола слишком большой — свисает, как тряпка, рукава с таким разрезом, что острые локотки девушки, затянутые в пепельно-серое полупрозрачное полотно, из них вываливаются, сам камзол — короткий до неприличия, выставляющий напоказ узкие бёдра фигуры, более подходящей мальчику, чем девочке. Длинные ноги упрятаны в узкие штаны и высокие, но вряд ли удобные сапоги: это вам не ленточные голенища форменной одежды моей знакомой йисини, а целые шматы жёсткой кожи. Откуда вообще такое чудо вылезло, из какой берлоги? И сколько зим оно проспало?
— Не двигаться! — хлестнул по ушам приказ, последовавший от неожиданно возникшей на поляне девицы.
Мы и не двигались. Мы стояли и смотрели, слегка ошарашенные. Даже — остолбеневшие.
— Что значит: «не двигаться»? — капитан опомнился первым.
— Вы не тронете эту женщину и пальцем, — со спокойной угрозой в голосе разъяснила девица.
Откуда она взялась? Возникла прямо из воздуха... Из воздуха?! Нет, я не верю...
«Ты второй раз совершил одну и ту же ошибку...» — подсказала Мантия.
Какую?
«Превратил Зов в Вызывание...»
Но я же ничего не делал!
«Шлейф всегда хранит след твоей Сущности...»
