Черноволосый мужчина вздернул бровь:

– Да бог с вами, милорд. Как вы думаете, хоть кто-нибудь до вас уже сбегал из подземелий замка Дебро? Да вы хоть знаете, что вы с вашими спутниками – первые?

– Нам помогли, – упрямо сказал Серега, – но этот помощник не был эльфом.

Оборотень поморщился и укоризненно сказал:

– Вам помогал не только он. Почему барон поручил вас своему уродцу, который у него вместо шута, а не, скажем, своему палачу? Почему забыл прислать потом палача или хотя бы стражника, чтобы проверить, как уродец справился с данным ему поручением? Почему ушел на ужин, а затем и в спальню и не зашел после, в самый неудобный для вас момент, поиздеваться над своими пленниками? Или, говоря грубо… попользоваться вашей Клотильдой? А то и вами – да-да, у барона крайне разносторонние вкусы. Пока вы еще полны сил и ярости, уже привязаны для вящей безопасности и не пахнете ничем таким, чем обычно пахнут люди в подземельях? Перечислять можно дальше: почему тех палачей, которых прихлопнула леди Клотильда – кстати, очень глупый поступок, не предусмотренный вашими ИСТИННЫМИ спасителями, ибо из-за этого ваше исчезновение обнаружилось гораздо раньше, чем они планировали, – почему тех палачей тоже обнаружили не сразу, а лишь после того, как вы благополучно укрылись в некоем загадочном убежище? В котором, как ни странно, все запорные механизмы оказались в целости и сохранности, несмотря на их солидный возраст и отсутствие должного присмотра. И по дороге к которому вас не увидела ни одна живая душа? И так далее, и так далее…

– Шел дождь, – растерянно сказал Серега.

– Ах, как кстати иногда идут дожди, вы не находите?

– Черт с вами, – бессильно сказал Серега, чувствуя, что начинает верить словам оборотня, – соглашаюсь. И действительно, вырвались мы так… удобно. И стража на воротах напилась, и кони нашлись, и погони не было…

– Вот-вот.

– Но тогда получается, что и нынешнее наше предприятие не совсем безнадежно? Так как нам все равно непременно помогут…

Черноволосый оборотень поменял позу и пробурчал:

– Ах черт, а ведь он, может быть, и прав… Ну хозяин, ну голова… Его засранство господин барон давненько уже мозолил ему глаза. Но эльфы ему в этом не помогут, они в чужие свары лезть не любят. ЕМУ не помогут. А вот вам… У него, небось, и козырь припрятан, что, дескать, все это – во имя исполнения данной вам клятвы эльфийской, сиречь мандонады…

– Возвращение владений Де Лабри, – припомнил Серега.

– Ну голова… Просто молодец. Ну что ж, все это увеличивает ваши шансы дать-таки наследника роду Де Лабри…

– А если я просто-напросто не хочу? Я, в конце концов, не племенной жеребец.

– Милорд, – укоризненно сказал оборотень, – возрождение рода Де Лабри означает гибель поганца Квезака. Освобождение очень большого количества людей от власти оч-чень опасного негодяя… Вы ведь слышали, надеюсь, что он сотворил с людьми той деревни, где вы освободили меня от лап… точнее, от серебряного очищающего кола Священной комиссии? Он не пожалел даже детей. Младенцев на кол понасаживали… Кроме того, сие освободит эти земли из-под вновь разрастающегося влияния банды изуверов, называющих себя рыцарями Священной комиссии. Вам, в конце концов, не обязательно жениться, плодить детишек… Достаточно восстановить майорат и законно, со свидетелями и должными документами, объявить кого-нибудь своим наследником. И буде выбор ваш падет на несмышленое дитя, назначить ему воспитателя и опекуна, достойных и способных уберечь его права.

– Это меняет дело, – с некоторым сомнением ответил Серега, потому что теперь, кажется, снималась проблема, как он обеспечит будущее Микошки, покидая этот мир, и вызывало к жизни новые проблемы, ибо где же ему найти опекуна и воспитателя для будущего наследника герцогства? Разве что леди Клотильда… но и ее не мешало бы еще повоспитывать…

– Не задумывайтесь так сильно, милорд, – весело посоветовал ему оборотень, переключивший к тому времени свое внимание на Дебро, – предоставьте возможность проблемам самим решаться, в ходе естественного, так сказать, течения жизни. Посмотрите лучше, что творится в этом славном городишке, которому предстоит стать вашим…

В Дебро и вправду кипела загадочная суматоха. На башнях поочередно взметывались какие-то вымпела, бывшие на месте (то есть там, в замке) наверняка не вымпелами, а громадными стягами, выполненными в режущих глаз розовых и ядовито-зеленых тонах. Детишки у пруда, тоже заметив перемены в облике родного града, уже летели через луга обратно к воротам в городских укреплениях. Зубчатая стена преображалась буквально на глазах, покрываясь развевающимися поверху ленточками стягов и знамен. Среди полей теперь красовалась этакая картинка со средневекового гобелена – празднично разукрашенный замок времен трубадуров.

– Барон готовится к торжественной встрече, – сказал оборотень. – Только вот с кем?

Серега вместе с оборотнем уже, наверное, битых два часа пялились на разукрашенный флажками замок. Никаких действий там больше не происходило, только стадо коров медленно дрейфовало по полям вокруг городских стен и следом за ним перемещался небольшой бивуак с подпасками и пастухом. И все.

Скучно и жарко было до невыносимости. Оборотень зашел за соседний кустик. И застрял там, весело посвистывая. И вот тогда-то все и началось…

Весь мир вокруг Сереги – по бокам лес, спереди панорама околодебровской долины – чуть сместился. И чуть дрогнул. Лес и долина подернулись дымкой, переползли в черно-белый спектр. Знакомо так зазудело в носу…

Опять что-то? Опять двадцать пять… Собственно. он уже настолько успел привыкнуть ко всякого рода перемещениям и переносам – что во временах, что в пространствах, а то и вовсе по мирам, – что и удивления-то никакого не ощутил. Со мною что-то происходит, ко мне… нет, вот это не из этой оперы. Мощные объятия сгустившегося вдруг воздуха сдавили тело, было полное ощущение того, что он попался в захват туго выкручиваемой кем-то невидимым простыни… сама простыня, кстати сказать, тоже была абсолютно невидимой. Уплотнение воздуха? До ненормальных пределов, на одном отдельно взятом участке, и почему-то именно на том самом, где он стоял… Попытался было подергаться, разинуть рот и обнаружил, что не может двинуть ни одним суставом, не может даже закричать, позвать на помощь. Оборотень все так же беззаботно насвистывал в кустах буквально метрах в двух от него, рукой подать… ну хоть бы наконец вышел оттуда, взмолился про себя Серега. Хоть бы окликнул, что ли, глядишь, и заподозрил бы чего, когда в ответ – ни гугу…

Мир вокруг него снова сместился, снова студнеобразно задрожал, возвращаясь из своего нынешнего черно-белого состояния в прежнюю цветовую гамму. Затем цвета налились сочностью и густотой, затрепетали ядовитыми оттенками неоновой рекламы. Одновременно сгустившийся вокруг него воздух начал ощутимо нагреваться и продолжал при этом тряско дрожать, напоминая горячее марево, какое бывает только над костром, прямо над самими языками пламени…

А потом воздух еще туже облапил его, и он задохнулся.

– Милорд! Милорд герцог! – вновь и вновь взвывал серебристый голосок над ухом. Серега вяло разлепил веки.

Похоже, что все кончилось. Или все еще только начиналось? Вокруг него снова был тот же самый лес, тот самый… или все же уже не тот? Чуть по-другому падали лучи местного светила, чуть помощнее росли здесь деревья, и уж точно не в пример гуще оказалась трава. Высокая, сине-зеленая, полощущаяся по легкому ветерку вокруг его безвольно вытянутого на земле тела.

А еще в этом мире прямо над ним в лучах света, щедрым веером льющегося сверху, склонялось некое дивное создание. С девичьим лицом. К тому же еще и до ужаса красивым лицом, окруженным пышной копной мелких кудряшек, окрашенных непонятно какой краской в нежный и светящийся ярко-зеленый цвет. В тональности, какую он, Серега, видал допрежь только по весне – у листвы только что зазеленевших березок, а может, и тополей…