— Почему ты рассказываешь это только сейчас? Почему не предупредил заранее? — Я сам не заметил, как снова оказался на ногах. Олег пожал плечами.

— Наши решения не дискретны, и мы не действуем в рамках да-нет-логики. Когда два вектора вступают в противоречие, на обе стороны накладываются ограничения. И чем значимее конфликт, тем жестче рамки. Я мог забросить тебя на Гарт и дать совет, как затруднить лоцирование, но не описать ситуацию в целом. Уничтоженный тобой… Наблюдатель сообщил название планеты элианам, но был не в силах помочь в прямом поиске. До того, как ты сцепился с Айей, он вообще не мог вмешиваться напрямую.

— Свежо предание. — Я скривился. — Неясно только, как вам удается сделать хоть что-то, постоянно вставляя друг другу палки в колеса.

— У нас редко возникают разногласия, — с тоской, словно приходилось объяснять очевидное, произнес Олег. — В большинстве случаев оптимальные решения видны сразу. К сожалению, бывают исключения. Геннадий, поверь, я делал все от меня зависящее. Ты — ключевой элемент. Если с тобой что-то случится, мой выбор, мое существование станут бессмысленны.

— Мой выбор, мое существование… Достали! Господи, как же вы достали. — Усталость и головная боль, переходящая в тошноту, накатили вновь. — Один хочет слепить карманного спасителя, другие — содрать кожу живьем… Верни меня домой! Не хочу. Надоело. Не хочу подыхать за ваши идеалы. У меня свой дом — планета Земля. Мне еще жить и жить… Не хочу, понимаешь!

— Ты не сможешь убежать, — едва слышно проговорил Олег. — И ты не сможешь жить как прежде. Яйцо разбилось, цыпленок выбрался в большой мир. Ему не спрятаться, не забиться в осколки скорлупки.

— Я не цыпленок, и Земля — не яйцо.

— Верно. Но это лишь осложняет. Геннадий, нельзя войти в одну реку дважды.

— В мое отсутствие сборник афоризмов прочитал? — Я скрипнул зубами. — Надо понимать, отказ окончательный?

— Ты не отдаешь себе отчета…

— Верни!.. — Я согнулся пополам и рухнул на колени. Психосрыв накатил неожиданно. Гнездившаяся в висках боль выплеснулась наружу. Вихрь пси-деформации распух, врезался в барьер, окружавший Наблюдателя, взвыл, пытаясь расколоть невесомую стенку.

Меня вырвало. Спина мгновенно покрылась липким потом. Тело била крупная дрожь. Глаза кололо так, что хотелось вырвать их с мясом. Ни разогнуться, ни тем более подняться на ноги не было сил. Еще один приступ тошноты — и я едва удержался от того, чтобы не растянуться на полу.

Не знаю, сколько это длилось. Минуту или час. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что сижу, обхватив колени и прислонившись спиной к кровати-подушке. Шторм улегся. Олег с задумчивым видом изучал ноготь большого пальца.

Я закашлялся. Вместо блаженной пустоты, остающейся после психосрыва, в ушах звенел многоголосый писк комариной стаи.

— …ни. — Горло сдавил спазм.

Олег перевел взгляд с ногтя на меня. Лживое сочувствие в несуществующих глазах.

— Верни, — прошептал я одними губами. — Верни домой.

— У нас почти не осталось времени, Геннадий.

— Верни, прошу…

— Ну что мне с тобой делать?.. — Наблюдатель поднялся, сунул руки в карманы брюк. — Эх ты, карманный спаситель…

— Верни… — Веки склеились сами, и милостивая пустота позволила наконец упасть в свои объятия.

Явления природы — данность. Эту простую истину дети усваивают от родителей еще до группы первичной социализации. Испытывать негативные эмоции — недостойно, а испытывать их в отношении природы просто глупо. Ни изменить, ни как-то повлиять на погодные явления невозможно. Более того, погоду прогнозируют с высокой достоверностью уже на протяжении нескольких тысяч арков, и всегда можно подготовиться к тому, что ожидает вне дома.

Вдвойне нелепо предъявлять претензии к погоде мне — оперативнику, прошедшему спецподготовку, побывавшему на двух десятках планет и видевшему вещи, в сравнении с которыми погодные аномалии выглядят мелкими неудобствами. И все же… Я прикрыл лицо. Колючие, твердые, как стекло, крупинки ударили в перчатку и осыпались, стоило ветру ослабить напор. Спохватившись, он рванул вновь, прижался к самой земле, загребая новую порцию ледяной картечи.

Не люблю холод. Не люблю метель и поземку. На Элии с ними редко столкнешься — близость к солнцу, иной наклон оси… Гарту повезло меньше. Хотя меньше ли? Радорианам прохладный климат подходит как нельзя лучше. И даже зима, подобная этой, не доставляет больших неудобств.

Я снова закрыл лицо и, невольно ссутулившись, быстрым шагом пересек смотровую площадку на крыше посольства. Вызвал лифт. Привыкать к местной погоде лучше заранее, чтобы потом не отвлекаться по мелочам. Тем более если есть время. А время у меня пока есть…

Насколько я помнил из университетского курса, Гарт — ничем не примечательная радорианская колония. Тип — ближе к четвертому, хотя радориане классифицируют планету как универсально пригодную. В остальном — обычная развивающаяся колония, полностью перешедшая на самообеспечение, но пока не вносящая значительного вклада в развитие Радора.

Как оказалось, реальность отличалась от учебных пособий в худшую сторону. Четвертый тип обернулся самым неприятным вариантом — холодом и обильными снегопадами, хотя для оперативной работы условия благоприятные. Двадцать миллионов радориан. Четверть проживает в столице, половина — в пяти крупных городах, оставшаяся четверть — в двух десятках городов поменьше. Стандартная пропорция для активно осваиваемой планеты.

Уровень техноактивности комфортный. Системы индексирования и оповещения развиты куда лучше систем безопасности и контроля. Конечно, работу с радорианами легкой не назовешь, но если сравнивать не с Эроном или Дзортом, а с другими радорианскими колониями, Гарт, пожалуй, один из самых удобных вариантов. В теории. А на практике… На практике не видно — в каком направлении сделать первый шаг.

Мы прибыли тремя независимыми группами. Семеро — аналитический отдел и триада телепатов — сразу отправились в элианское посольство. Маска — комиссия по проверке эффективности деятельности элианского представительства. Пятеро действовали от лица комитета здравоохранения. Декларированная цель — исследование феномена популярности тризахвата, приобретение опыта организации и проведения межколониальных турниров. У оставшейся тройки легенды были индивидуальными. Мне досталась роль сотрудника центра физического развития Лии — поклонника тризахвата, желающего лично наблюдать игру.

Пятнадцать элиан, которым предстояло найти на чужой планете существо, способное принимать любой облик. Пятнадцать элиан, которым запрещалось контактировать между собой. Группы были полностью автономны. Объединиться предстояло только на последнем этапе — уничтожении объекта.

Иллюзий не было: шансы захватить объект живым близки к нулю. Шансы уничтожить… Я бы не взялся их оценить. Выйти на элиноида, вписавшегося в общество, вычленить его среди двадцати миллионов радориан — почти невыполнимая задача. Однако у аналитиков было иное мнение.

В зале совещаний собрались семеро. Просторная комната могла вместить втрое больше, но общий сбор сочли нецелесообразным.

Триада аналитиков, сбившаяся в кучку на дальнем конце стола, переговаривалась вполголоса. Тэн Аен, поглощенный созерцанием далекой горной речки на огромной, во всю стену, стереопанели, в обсуждении не участвовал. Психолог, эмпат, специалист по разумным — он, несмотря на приписку к аналитгруппе, с самого начала держался особняком. Личный выбор.

Айя, занявшая кресло рядом с Тэном, казалось, полностью ушла в себя. Со дня прибытия на Гарт она произнесла едва ли десяток слов, выходящих за рамки официоза.

Сети, сидевший напротив Айи, рассеянно разглядывал то вычурные серо-зеленые карнизы, то унылый индустриальный пейзаж за окном.

Семь элиан, собирающихся переиграть Наблюдателей и их агента. Странно. С большинством я не был знаком до вылета на Гарт, но сейчас казалось, что мы — не просто объединенные общей задачей индивиды. Непривычная, но приятная эмоциональная связь, установившаяся с первых же тактов совместной работы, сплела нас в единое целое — организм, которому под силу если не все, то очень многое.