Облепив себя с ног до головы, я поковырялся в настройках — увеличил до предела чувствительность и скорость реагирования на команды. Прикрыв дверцу и окончательно отгородившись от окружающего мира, я запустил имитатор и полетал пару минут в тестовом режиме над пустой площадкой. Попутно в голову пришла мысль — стоило ли переться на стадион, если все в итоге свелось к закрытой кабинке и виртуальному пространству? Хотя какая теперь разница — не возвращаться же. Интересно, какой процент радориан предпочитает смотреть игру вживую, а не парить над полем?

Я поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и приготовился наблюдать первый в жизни межпланетный матч.

Холодный ветер ударил в лицо. Я вдохнул полной грудью и шагнул навстречу неуютной гартианской зиме.

Три с половиной часа. Три с половиной часа! Но теперь, слава богу, все позади. Пытка под названием «матч по три- захвату» закончилась.

Радорианские болельщики организованно набивались в поджидавший капсульник и в отличие от меня несчастными отнюдь не выглядели. Наоборот, что-то обсуждали, жестикулировали и, по-видимому, заново переживали отдельные эпизоды игры. Нет, все-таки если радориане и братья по разуму, то братья двоюродные. Чтобы тащиться с подобной зануди, надо иметь весьма специфическую психику.

Я сунул руки в карманы. В общем вагоне, пожалуй, не поеду. Смакование нюансов розыгрышей меня добьет. Да и народу битком набьется. А то, что я перестал испытывать к радорианам отвращение, вовсе не означает, что я воспылал к ним любовью. Прогуляюсь лучше по свежему воздуху, а как отойду — подъеду пару остановок. Тем более под конец игры в груди возникло стеснение, и жизнь стала совсем не в радость.

Я на глазок прикинул, где находится гостиница. Пересек стоянку, попутно любуясь турбоплатформами — три десятка лакированных киберлошадей, переливающихся всеми оттенками красного. Даже стойла остались, разве что на смену грубо сколоченным деревянным конструкциям пришла разметка, сделанная на земле фосфоресцирующей краской. Любопытно, кто в далеком прошлом заменял радорианам лошадей?..

Пройдя с полдюжины кварталов, я поймал себя на мысли, что возникший на стадионе дискомфорт и не думал исчезать. Напротив, ощущение стало четче и потихоньку теряло физиологическую составляющую, становилось все более похожим на ненавязчивые подсказки ментального библиотекаря. Разве что никакой конкретики не было.

Остановившись на очередном перекрестке, я попытался распробовать ощущение, но единственное, чего добился, — беспокойство превратилось в навязчивую тревогу.

Я свернул направо и едва не перешел на бег трусцой Дискомфорт усилился. Сидящий внутри советчик предупреждал о смутной угрозе, наотрез отказываясь ее конкретизировать. Дернул меня черт прогуляться. Не понравилось видите ли, с радорианскими болельщиками общественный транспорт делить. Интеллигент в маминой кофте…

Мелькнула мысль — а может, не поздно вернуться назад? Вряд ли толпа полностью рассосалась. Слиться, раствориться, стать маленьким и незаметным… Я фыркнул. Рассуждаю, будто на меня вновь началась охота. Между тем все, что есть на руках, — ниоткуда взявшееся ощущение беспокойства, вяло нарастающее, но никак не конкретизированное. Нет, я далек от того, чтобы не доверять ощущениям. Они меня не раз спасали, да и подсказки ментального библиотекаря, кем бы он ни был, зачастую оказывались полезны. И все же на каждый чих интуиции не наздравствуешься. И бросаться в бега лишь потому, что где-то что-то происходит, — преждевременно. Надо разобраться.

Я свернул налево — на точно такую же улицу с точно такими же зданиями. Радорианские кварталы не только отличались идеальной выверенной геометрией улиц, но и местами были похожи как две капли воды. Градус беспокойства остался прежним. Выходит, грядущее событие не столь опасно и не столь неотвратимо, как взрыв ядерных зарядов на Кие. Уже что-то. Кстати, почему это я не работаю с предвидением?

Я сосредоточился, попытался разделить будущее на ленты возможного и сразу понял — все куда серьезнее, чем казалось поначалу.

Самое неприятное — ничего интересного в вероятностном поле высмотреть не удалось. Это-то и пугало. Никаких атомных бомб, флаеров с группами захвата или завалящего радорианского блюстителя порядка, спрашивающего прописку. Горизонт был чист. Точнее, то, что от него осталось.

Изменился сам характер предвидения. Глубина сократилась в разы. Я с трудом читал события в десятиминутнои зоне. Дальше… Ерунда какая-то. Обрыва, как на Кие, не было — киноленты сливались в мутное, бессмысленное болото. Что за чертовщина? Кто-то научился давить мою способность к прозрению? Кто? Существо, пытавшееся высмотреть меня в пси-пространстве? Паразит, Тени, Наблюдатели? Кто?!

Я до того увлекся попытками разложить размытую зону на отдельные потоки, что не сразу уловил еще одну перемену. А когда наконец заметил — заволновался не на шутку.

Ручейков событий становилось меньше с каждым мгновением. Да, они по-прежнему уносились вперед, дробились бесконечным множеством кадров, но с каждой секундой поток вариантов, истекающий из устья реки «сейчас», становился слабее.

Очередной перекресток. Я могу пойти налево, а могу вперед. Могу даже подождать. А вот поворота направо нет, как нет пути назад. Почти бегом я пересек пустую улицу. Что происходит?!

Я петлял между домами, нырял в переходы, обгонял одиноких прохожих. И с каждым шагом болото неопределенности подползало все ближе. Десятиминутная зона предвидения сократилась до девяти минут, потом до восьми…

Я буквально запрыгнул в капсульник, проехал две остановки, соскочил на посадочную площадку, взлетел на лифте на крышу средней руки небоскреба, вновь нырнул в утробу железной змеи. Кажется, наступление хаоса замедлилось, и даже ручейков-вариантов как будто прибавилось… Надолго ли?

Еще четверть часа я нарезал круги, петли и спирали. И хаотичные маневры начали давать первые результаты. Тиски, сжимающие будущее, сначала остановились, а потом начали медленно сдавать под напором свежевыкроен- ных вероятностных лент. Переходящая в страх нервозность потихоньку сходила на нет. Но ощущение, что на меня неторопливо наводят орбитальную лучевую пушку, до конца не ушло. Хорошо хоть способность трезво мыслить вернулась.

Я перескочил на очередной капсульник, идущий в центр, и попытался привести мысли в порядок. Чего я, собственно, струхнул? Понятно, что неизвестность пугает куда больше реальной угрозы. Тем паче сужение спектра предвидения неприятно само по себе. С другой стороны, ничего страшного так и не произошло. Да и не факт, что нельзя выходить за границу просматриваемого будущего. Возможно, и нет там ничего травмоопасного…

Я еще раз сверился с компом. Техноактивность завышена самую малость: вероятность слежки близка к нулю. Замечательно. Остался главный вопрос — что теперь делать? Оставить все как есть или перестраховаться? Сменить личину, перебраться в другой город. Дальше… Дальше ждать. В конце концов, должны же чертовы Наблюдатели рано или поздно выйти на связь?!

Я прикинул, как лучше провернуть трансформацию, и решил начать с гостиницы. Вернусь как Варрон Карт Сташ, спокойно создам новую личность, выберу подходящий город, а там — на флаер, и ищи ветра в поле. Немного паранойи не помешает.

До гостиницы я добрался без приключений. На всякий случай покружил по окрестностям, сбивая со следа гипотетических преследователей и отслеживая техноактивность. Ничего нового — все тот же чуть завышенный фон. Немного странно — но мало ли? К тому же все равно непонятно, что с ним делать. А, прорвемся.

Поднявшись в номер, я тщательнейшим образом исследовал комнаты — вдруг какие устройства слежения подбросили. Ничего не обнаружил, заказал легкий ужин и занялся органопластикой.

Спустя час из зеркала на меня смотрел солидный немолодой радорианин. Еще крепкий, пусть и страдающий худобой. С тяжелым выдающимся лбом и длинными тонкими пальцами. Эдакий профессор Мориарти в радорианской постановке. Чем-то он мне даже нравился.