Она достаточно его проверяла и испытывала и прекрасно об этом знала.

Теперь, когда медленно шел по внешней границе круга, он касался кончиками пальцев обнаженных спин «лепестков», легкими касаниями проводил по волосам, смахивая настоящие лепестки на землю. Они находились на чуть приподнятой платформе, чтобы стоящим позади чернокожим мужчинам было удобнее, — прямо на уровне его руки. И снова вокруг, вокруг, как на карусели. Медленно. Блондинка, коричневый шелк, жгучая брюнетка. Он еще раз остановился возле девушки с рыжими волосами, затем снова пошел вперед.

Теперь он на ходу начал расстегивать рубаху, стянул ее на землю. Сбросив туфли и брюки, стянул ремень, позволив ему свободно свисать. Сняв рубаху, продолжал держать ее в руках, как и ремень.

Дойдя до Дебры, он уже был полностью обнажен. Наклонившись, взял ее за руки. Своими обострившимися благодаря третьему знаку чувствами он понял, что она замерзла, в основном из-за того, что сильно нервничала. Он поставил ее на ноги и надел на нее свою рубаху. Свой ремень он надел ей на руки, затянул, положил руку ей на талию и помог спуститься. К этому моменту другая женщина-лепесток уже заняла освободившееся место, чтобы не нарушать красоты живого цветка.

Рубаха доходила Дебре до обнаженных бедер, открывала прелестные груди, выбритый и увлажненный маслом лобок. Он услышал тихое перешептывание, понял, что вампиры удивлены его выбором, тем, что он спас ее, играя с ней в покровителя.

Это все была игра на публику. Ты с самого начала хотел ее выбрать.

Да. Он ответил госпоже, уловив что-то темное в ее мыслях, но не смог рассмотреть это поподробнее, — голос Белизара вклинился в их молчаливый диалог.

— Я уверен, что лорд Брайан будет признателен за то, что ты стараешься дать его слуге возможность набраться опыта, ведь у него самого так мало на это времени.

Давай уже говори, что дальше делать, старый ублюдок, думал Джейкоб.

О, нам так не терпится, правда?

Услышав эту едкую мысль, он обернулся и посмотрел на Лиссу, но она на него не смотрела. Она тщательно изучала Дебру, как кошка, наблюдающая за дергающейся мышкой. Ее, казалось, особенно занимало то, как края его рубахи касались ее бедер.

Дебра не была предназначена для всего этого, и не важно, что говорила Сеанна, — ей не помогли бы никакие тренировки. Она была в шаге от истерики. Она опозорила бы своего господина, и это ее пугало еще сильнее. Он чувствовал, как ее руки трясутся в его руках.

Ей никто не причинит вреда, Джейкоб. Она учится преодолевать свои внутренние барьеры, чтобы служить наслаждению господина. Занимайся своим делом и прекрати хныкать. Ты меня раздражаешь.

Нахмурившись, он все же сделал так, как она приказала, тем более, что Белизар добавил еще один элемент к развлечениям.

— В течение нескольких веков леди Лисса учила нас, как ладить друг с другом, как поддерживать добрососедские отношения, — Белизар улыбнулся Лиссе, отчего Джейкобу захотелось сплюнуть. — Между нашими Слугами, леди Лисса, есть определенная вражда, вызванная их конфликтом. И чтобы они снова были друзьями и пожали друг другу руки, Малачи присоединится к вашему слуге и станет третьим. Милашка Дебра возьмет член вашего слуги в рот, а Малачи будет с другой стороны. Ей, очевидно, необходимо объяснить, что такое полное подчинение, поэтому Малачи придется ввести свой немаленький член в ее не слишком большую задницу. Девственное отверстие, ибо наш уважаемый лорд Брайан предпочитает пользоваться лишь своим микроскопом.

Со стороны членов Совета послышался смех. Дебра тряслась, как осиновый лист.

Когда лорд Белизар махнул рукой, Малачи направился к ним. Платформа снова приподнялась — они оказались как будто на сцене, а все собравшиеся были зрителями. Румянец, еще оставшийся на щеках Дебры, исчез полностью. Ее глаза, полные отчаяния, сфокусировались на груди Джейкоба, остекленели. Он сжал ее еще крепче.

— Не смей падать в обморок, — приказал он ей резко.

Когда Малачи подошел к возвышению, ее голова помимо воли начала поворачиваться в его сторону. Джейкоб сильнее сжал ее связанные руки, прижимая ее к себе, к теплу своего тела. Грубо и требовательно поцеловал ее. В поцелуй он вложил все свои способности к соблазнению, раздвигая ее губы и лаская ее языком. Его пальцы ласково массировали ее запястья. Он знал, что она на самом деле любила подчиняться, как, впрочем, и большинство слуг женского пола. Он легко касался кончиками пальцев ее затылка, заставляя ее думать лишь о поцелуе. Большими пальцами он провел по ее горлу, там, где, как он подозревал, Брайан обычно пил кровь, — на коже остались небольшие отметины. Прижав ее к себе, он отдавал ей свой жар, позволив ей услышать, как бьется его сердце.

— Спокойнее, — пробормотал он ей прямо в губы. — Повинуйся мне, как повинуешься своему господину, и все будет хорошо. Я о тебе позабочусь.

Она искала его взгляда, в ее глазах больше не было уверенности ученого, осталась лишь женщина, хватающаяся за любую возможность спасения.

— Ложись, — сказал он тихо и настойчиво, положив ее на живот, сверху на скульптуру. Просунув руку у нее между ног, он обнаружил, что она увлажнилась помимо своей воли. Она дернулась, издав полу-вздох, полу-стон. Он направил ее на напряженный член статуи, потихоньку, со стонами, опуская ее все ниже и ниже. Это завело толпу — Джейкоб почувствовал их энергию и напряжение, вызванное ее возбуждением. Колено статуи было согнуто, поэтому ей самой пришлось раздвинуть ноги — в таком положении она не могла сопротивляться Малачи. Он пристроил ее подбородок так, чтобы он опирался на приподнятую руку статуи, на ладонь, чтобы иметь возможность ввести ей свой член в рот под прямым углом. Запах ее возбуждения становился все сильнее, хотя по щекам побежали слезы — она дико нервничала. Он вспомнил слова Сеанны. Дебра могла одновременно плакать и возбуждаться; происходившее удовлетворяло ее потребность в подчинении. Она позволила Джейкобу сделать это, понимая, что ей нужно за что-то зацепиться, чтобы не ставить Брайана в неловкое положение.

Когда Малачи поднялся, Джейкоб шепотом предупредил его:

— Если ты ее обидишь, я клянусь, что тот дротик засуну тебе в задницу.

Малачи в ответ оскалил зубы. Джейкоб заметил, что нос у него почти зажил, — он долго носил третий знак. Малачи сразу же схватил Дебру за ягодицы, приподнимая ее и большими пальцами раздвигая для себя проход. Он наклонился и поцеловал ее трясущуюся спину.

Чтобы отвлечь Дебру, Джейкоб схватил ее рукой за волосы, вставил свой член ей в рот. Она тут же начала его сосать, иногда слишком грубо, — Малачи, очевидно, работал пальцами, наставляя ее дергаться в ответ. Он улыбался Джейкобу без тени сочувствия каждый раз, когда тот дергался. Вампиры продолжали развлекаться.

— Специальный кляп, если вы не против, — проговорил Белизар.

— Нет. Она не…

Протест Джейкоба заглушили крики одобрения толпы. Один из чернокожих мужчин держал в руках хитрое приспособление. Он сделал Джейкобу знак отойти, он неохотно подчинился. Ему пришлось смотреть, как черные пальцы накладывают это на голову Дебре, с легкостью предотвращая все ее попытки сопротивляться. Металлическое кольцо вставлялось в рот и крепилось на голове таким образом, что рот постоянно оставался широко открытым, а мужчина мог входить так глубоко и с такой скоростью, как хотел.

Малачи пальцами свободной руки провел по ее нижним губам, показал всем, что пальцы блестели:

— Она сама, может быть, плачет, и не хочет этого, чего не скажешь о ее влагалище, — заявил он во всеуслышание. — Новые рабы всегда самые сладкие. Они так боятся реакций своего тела, так ими поглощены. Скорми ей свой член, Джейкоб. Давай вместе заставим ее закричать. Я хочу чувствовать, как она дергается, как давится твоим дружком.

Джейкоб уловил ее дрожь, быстрые рывки ее бедер. Хоть его и мутило от отношения Малачи, Дебру это возбуждало.

К тому времени, когда она отсюда уедет, ее столько раз доведут до оргазма, что она, наконец, начнет понимать, как получать удовольствие от подчинения.