– Это все твои булочки, – сказала Дайана, ставя на поднос цветы и перекладывая салфетку, чтобы дать себе время успокоиться.

– Слышишь, по-моему, Шон уже возвращается. Мне нужно быстрее отнести этот поднос и встретить мужа.

Дайане нравилась спальня Аурэлии. Рядом с ней находилась комната, в которой спал Жан Поль в те дни, когда Аурэлия себя плохо чувствовала.

– Я открою немного окно, чтобы вы почувствовали ветерок с горы.

– Спасибо, дорогая. Вчера вечером я сказала Жан Полю, что просто не знаю, как мы обходились без тебя и Шона. Как будто вас сюда принес на крыльях ангел.

– Это вы ангел, – быстро сказала Дайана.

Она положила салфетку на колени Аурэлии и села в красивое французское кресло, думая о том, как ее новая хозяйка действительно похожа на ангела.

– А теперь, пожалуйста, съешьте все до последнего кусочка.

Длинные светлые локоны обрамляли ее лицо. Огромные карие глаза и черные густые ресницы оттеняли гладкую белую кожу.

– Ах, Дайана, я не могу больше съесть ни крошки. Может быть, ты это съешь, и Пруди не будет на меня ругаться?

– Я позавтракаю позже с Шоном, – сказала ей Дайана, убирая почти не тронутый поднос. – Но Пруди не будет на вас ругаться. Она только хочет, чтобы вы были счастливы и здоровы. Мы все этого хотим.

– Я знаю. – Аурэлия глубоко вздохнула, – и бедный Жан Поль – больше других. Милый, он так хочет, чтобы я была для него нормальной женой. Но почему я не могу быть такой, Дайана? Ты покинула свою родную страну, приехала сюда и не тоскуешь. Ты сделаешь своего мужа счастливым.

Еще один глубокий вздох:

– Мне не хватает Андрэ. Он всегда веселит меня. С ним я часто смеюсь.

Она повернулась к Дайане, и ее лицо вдруг осветилось счастьем.

– Да ведь ты же не видела еще Андрэ! Он брат Жан Поля, но они так не похожи, почти противоположны друг другу. Мой муж… – Аурэлия теребила простыню тонкими пальцами. – Мой муж – самый лучший человек на свете! Но иногда он бывает таким… хмурым. А Андрэ ведет себя так, как будто жизнь – это один большой бал. Он всегда такой веселый. С ним я вспоминаю то время, когда я еще не была замужем.

Девушка слушала оживленный разговор Аурэлии, думая о человеке, который занимал сердца обеих женщин. Она думала о том, что Аурэлия чувствовала к Андрэ и насколько глубокие эти чувства.

– Ну что же, вероятно, он скоро вернется и снова развеселит вас. А пока вас, может быть, порадует то, что Габриэлла приезжает домой в конце недели.

Аурэлия засмеялась.

– О Господи! Этот капризный ребенок снова дома! Дорогая, вам придется помочь мне придумать, как ее развлечь. Меня даже иногда утомляет ее неиссякаемая энергия. Она требует, чтобы ее постоянно развлекали. Это Андрэ так избаловал ее. Он стал ее опекуном, когда она была еще совсем маленькой. Их сестра и ее муж трагически погибли, и Андрэ заменил бедной Габриэлле отца.

Дайана прекрасно знала, насколько избалована Габриэлла. Она только надеялась, что ее волосы достаточно отрасли, а фигура изменилась так, что девушка не узнает в ней того парня с корабля.

– Я помогу всем, чем смогу. Может быть, ей понравится какой-нибудь молодой человек здесь. Мы могли бы поощрить это, ведь она уже в том возрасте, когда думают о замужестве.

Аурэлия снова рассмеялась.

– Все молодые люди в нашей округе без ума от Габриэллы, но чтобы остановить свой выбор на одном… Моя дорогая, я уверена, что Шон думает, что вы уже никогда не спуститесь вниз. Ему также нравится ваше общество, как и всем нам. А я такая капризная и забираю вас у всех.

Дайана обняла ее:

– Я дорожу каждой минутой, проведенной с вами! Наша семья была очень бедной, хотя моя мать принадлежала к высшему обществу и когда я с вами – у меня такое чувство, что я снова с ней. Хотя вы, конечно, слишком молоды, чтобы быть моей матерью.

– Я польщена! Дорогая, будьте добры, загляните к мужу в кабинет. Прикажите ему перестать возиться с этими книгами и придти ко мне.

Аурэлия откинула назад волосы и поправила кружевную оборку на своем неглиже.

– Он проводит слишком много времени со своими отчетами и слишком мало развлекается.

На самом деле, Аурэлия чувствовала себя немного виноватой за то, что так хвалила Андрэ и критиковала своего мужа.

– Я скажу ему, что вы хотите его видеть, – с улыбкой сказала Дайана.

Она знала, что Жан Поль обожает свою жену. Но у него слишком много дел на плантации. В те дни много говорили о ненадежном положении южан-рабовладельцев и о глубоком недовольстве работорговлей кандидата в президенты Абрахама Линкольна.

Жан Поль рассказал Шону и Дайане, что он истратил больше денег, чем мог себе позволить, чтобы поддержать кампанию Джона Брекенриджа, кандидата от демократической партии южан, и боялся, что это были потерянные деньги.

Девушка ничего не понимала в политике, но она чувствовала, что юг стоит на пороге огромных неприятностей.

– Мистер Деверо! Ваша жена просит передать, что чувствует себя одиноко и ей хотелось бы, чтобы ее посетил один очаровательный джентльмен.

Дайана улыбнулась, увидев мужчину с растрепанными волосами, глубоко погруженного в свои мысли.

– Ах, извините, сэр. Я не хотела напугать вас.

– Это не вы напугали меня, Диди, а эти цифры.

Жан Поль Деверо провел рукой по своим седеющим волосам и поднялся навстречу Дайане.

Одна характерная черта южан нравилась Дайане больше остальных – это та учтивость, с которой мужчины здесь обращались к женщинам, даже к ирландским беженцам, работающим у них в доме.

– Клянусь, в наше время становится все труднее и труднее высчитать прибыль. Но хватит об этом. Присядьте на минутку.

– Спасибо. Могу я чем-нибудь помочь вам с вашими отчетами? Моя мать научила меня считать и вести те скудные дела, которые были в нашей семье.

– Очень хорошо. Но мне могут понадобиться не только ваши бухгалтерские способности, если наша страна пойдет туда, куда ее ведут. Вы можете понадобиться нам в будущем, чтобы помочь нам научиться, как выжить, имея самое малое, как вы в Ирландии. Мне кажется, что юг ждут трудные времена.

Дайана улыбнулась.

– Если вы посадите на своей земле картофель, я обещаю, что люди в этой усадьбе будут накормлены. Я смогу приготовить из картофеля двести блюд и все разные и вкусные… Ну, может не такие уж вкусные, но питательные.

Жан Поль засмеялся, и Дайана с облегчением заметила, что морщины у него на лбу разгладились.

– Дайана, вы просто чудо! Мы с женой оба так считаем. Я надеюсь, вы здесь счастливы?

– Я никогда не была более счастливой, мистер Деверо! Принести вам портвейна или еще чего-нибудь?

– Скажите Пруди, чтобы она налила мне виски. А еще лучше, позовите сюда своего мужа, чтобы мы могли выпить и поговорить о той новой лошади, с которой он работает сейчас.

Но на его лице немедленно появилось извиняющееся выражение.

– Но он, конечно, захочет побыть с вами.

Дайана засмеялась и искренне сказала:

– Мои разговоры интересуют Шона гораздо меньше, чем эта лошадь! Но я думаю, что нам следует заключить сделку. Вы пойдете к своей красавице-жене, а я в это время накормлю Шона ужином. Потому что, как только вы начнете говорить о лошадях, вас невозможно будет уже остановить.

Жан Поль выглядел немного глуповато. Он чувствовал себя виноватым за то, что обсуждал дела с Шоном и даже с Дайаной больше, чем с Аурэлией в последние дни. Но ему всегда казалось, что разговор о лошадях ей неинтересен, а его намеки на финансовые затруднения только расстраивали ее.

– Скажите Пруди, что я возьму поднос наверх, к жене. И передайте Шону, что мы встретимся, когда Аурэлия ляжет спать.

– Да, сэр. Вам виски принести сейчас?

Жан Поль кивнул.

– И, наверное, стаканчик шерри для моей жены.

Он закрыл книги, с которыми работал.

– Мы могли бы начать покупать этот напиток, который Лем Джо Бартоу продает в нашем округе.

Дайана ездила во Франклин с Руфусом и Пруди за продуктами, и они показали ей ту ферму, на которой жил местный самогонщик и производил свое сомнительное виски.