— Может, он ушел, — сказала Ферн через некоторое время.
— Он никогда не выходит, — ответил Рэггинбоун. Потом он наклонился к замочной скважине и стал нашептывать какие–то слова. Что именно он говорил, остальные не слышали, но слова проникли внутрь дома и поползли в темноту. Сама по себе задрожала дверь. Загремели цепочки. Потом они уловили шаркающие шаги, скрежет запоров; дверь приоткрылась на ширину цепочки, и в проеме показалось лицо — бледное лицо жителя подземелья, с одним–единственным глазом. Запахло несвежим бельем.
— Муунспиттл, впусти нас, — сказал Рэггинбоун.
— Вас слишком много. Двое лишние. — Слабый голосок дрожал от страха, но в нем чувствовалось упрямство. — Уходите.
— Мы не уйдем, — заявил Рэггинбоун. — Здесь есть сила, разве ты не чувствуешь? Ты можешь закрыться от нее, но заставить нас уйти ты не можешь. Мы будем ждать столько, сколько нужно.
— Нет…
— _И_они_ увидят, что мы ждем. Но не будут знать почему. И тогда они захотят узнать, кто заставляет нас ждать так долго.
— Кто _они'?_ - одними губами спросила Ферн.
— Призраки, которые его преследуют, — пояснил Рэггинбоун вполголоса. — Уж не знаю, кто они. Может быть, каждый встречный.
Цепочку сняли, и дверь отворилась пошире. Оттуда протянулась рука и втащила Рэггинбоуна внутрь. Остальные зашли сами.
Пробираться пришлось в полной темноте.
— Поосторожнее с мебелью, — проворчал хозяин, семенящий впереди них.
Ферн благоразумно схватилась за полу плаща Рэггинбоуна, а другой рукой взяла за руку Гэйнор. Уилл наткнулся на что–то вроде журнального столика. Потом в дальнем углу комнаты появился тусклый свет. Они сгрудились в узком коридорчике и по одному спустились по крутой лестнице. Притолока была такой низкой, что всем, кроме Ферн, пришлось низко нагнуться. И вот они оказались в подвале.
В слабом свете они наконец–то смогли разглядеть владельца магазинчика. Его маленькое круглое тельце было закутано в несколько кофт, на тощих ногах болтались широкие брюки, причем из–под коротковатых штанин выглядывали шишковатые щиколотки. Клочки волос облепили лысый череп, как кучевые облака — голую вершину горы. Кожа у него была блеклая, как у обитателей пещер, которые никогда не видят дневного света. Вокруг витал запах закрытых буфетов, лежалой шерсти и вещиц, давно забытых в дальних шкафах.
— Я не рад… — начал он, но остановился, забыв, что хотел сказать. Потом вспомнил и закончил: — Приветствовать вас здесь.
— Извините за вторжение, — серьезно сказала Ферн. — Нам нужна ваша помощь.
— А вы колдунья?
— Надеюсь, что да. — Она улыбнулась, несмотря на дурные предчувствия.
— Слишком молода, — проворчал он. — Слишком зеленая.
— У нее есть Дар, — сказал Рэггинбоун. — Я был не намного старше, когда начертил свой первый крут. А у нее, я думаю, сила побольше.
Муунспиттла это не убедило.
— А эти двое, — сказал он, — о них ты не говорил.
— Это мой брат Уилл, — представила Ферн, — и моя подруга Гэйнор. Мы работаем вместе.
— Владеющие Даром всегда действуют в одиночку.
— Этим многое объясняется, — пробормотал Уилл. — Изоляция ведет к отчуждению и высокомерию… Неудивительно, что многие из них посходили с ума.
Рэггинбоун выразительно взглянул на него.
— Довольно болтовни, — сказал он. — У нас много дел.
Подвал оказался неожиданно просторным. Стены были уставлены книжными полками, а потолок нависал низко, словно громада здания расплющила подвал. Полки, плотно забитые книгами, напоминали многослойный бутерброд. В одном углу помещения сгрудились кресла и стулья. Попадались там и столы. В другом конце на деревянной полке были расставлены стеклянные реторты, спиралевидные трубки, сосуды необычной формы и спиртовые горелки. Сквозь свисающую, словно лианы, бахрому абажуров пробивался скудный свет. За ширмой Ферн обнаружила камин и попросила метелку, чтобы вымести из него пыль и грязь.
— Нам не нужен огонь, — сказал Муунспиттл и побледнел еще больше.
Но Ферн настаивала. Метелку ей, конечно, не дали, так что пришлось довольствоваться тряпкой, которой, по всей видимости, пользовались не один век. Остальные отодвигали мебель и сворачивали ветхий ковер. На полу ясно виднелись следы давнишних занятий магией: на досках был выжжен круг, а рядом с ним полустертые древние руны. Пока они работали, откуда–то появился рыжий кот и стал путаться под ногами.
— А, Моугвит, — сказал Муунспиттл и взял кота на руки.
Ферн позаимствовала у Муунспиттла огненные кристаллы и магический серебристо–серый порошок. Свои скудные запасы ей расходовать не хотелось. Впрочем, он уже перестал возражать против чего–либо. Рэггинбоун зажег восковые свечи самых причудливых форм и размеров. Электрический свет потушили, и подвал преобразился. Слишком много колдовства творилось здесь когда–то, и его остатки въелись в стены, а теперь оживали от малейшего прикосновения. Темнота сгустилась, а мебель словно отступила от магического круга. Ферн прошептала: _«Фъюмэ!»_ - и кристаллы на каминной решетке выплюнули голубое пламя. Новые тени метнулись к потолку, который теперь казался выше и терялся в полумраке.
Ферн заметила, что немного дрожит от страха и возбуждения. Наконец–то началось — сейчас она испытает свой Дар, первый раз попробует свои силы в самой мощной магии. У нее слегка кружилась голова от стремительного прилива внутренней силы, которая, казалось, не имела границ, не знала преград. Она медленно двигалась по кругу, рассыпая порошок по кромке и напевая заклинание, которому ее научили. Шум города здесь был приглушен, и единственным звуком были переливы ее голоса, произносящего заклинания силы на языке Камня из древней Атлантиды. Когда она замкнула круг, порошок на кончиках ее пальцев замерцал и вспыхнул, и огонь побежал по всему периметру круга. Внутри круга пространство словно раздвинулось, в нем чувствовались глубина и даль. Гэйнор придвинулась ближе к Уиллу; тот невольно приобнял ее. Муунспиттл вжался в стул, прижимая к груди кота. Рэггинбоун наклонился вперед, нахмурившись, и глаза его сверкали, как алмазы.
— Она зашла слишком далеко, — дрожащим голосом выдавил Муунспиттл. — Я чувствую! Слишком далеко.
— Что он несет? — спросил Уилл.
— Круг — это канал, — пояснил Рэггинбоун. — Она открыла его широко…
Ферн не слышала их. Магия переполняла ее, заглушая все чувства. Она одновременно вела и была ведомой. В центре круга появилась фигура в клубах дыма: женщина, закутанная в красное. Ее очертания расплывались, словно в одной оболочке заключалось сразу несколько сущностей. У нее было несколько рук, и в них она держала белый мраморный шар с разноцветными кольцами. Она приподняла вуаль: бледные губы меняющихся лиц шевельнулись, и она заговорила хором далеких голосов:
— Кто ты такая, что осмелилась призывать нас, орден провидиц? Мы не узнаем тебя.
— Я — Моркадис, — ответила Ферн. — Провидица узнала бы меня.
Женщина–призрак вставила мраморный шар в пустую глазницу, и он ожил, пронзив Ферн страшным взглядом:
— Одна из наших недавно искала тебя, но не нашла. На будущее мы запомним тебя.
— Я считала, что провидицы _видят_ будущее.
— Только наша сестра Скета могла делать это, но бремя было столь велико, что теперь она спит беспробудным сном и никогда не проснется.
— Тогда расскажи мне о настоящем. Мне нужно узнать о Моргас, которая провозгласила себя королевой колдуний. Я думала, что она погибла в огне, но это не так, правда?
— Она сжалась до личинки, а личинка выросла до внутриутробного плода, а плод стал женщиной, и она возродилась в Реке Мертвых.
— Она вернулась к Дереву? — спросила Ферн, уже зная ответ.
— Заклинания, которые скрывали ее от нашего взгляда, истощились, — медленно произнес хор голосов. — Пещера Корней сейчас не занята, и только птицы летают между мирами. Однако сейчас туда крадется вор, некто, кого ты знаешь.
— Кто? — выпалила Ферн.
— У него рога, как у барана, и когти, как у льва. Его назвали в честь королевского меча, но имя изменилось и стало прозвищем зверя.
