Литмир - Электронная Библиотека

То было скорее удачливое, чем счастливое время для Дендре и Гидеона, поскольку обстоятельства разделяли их. Успех, внимание к его творчеству заставляли Гидеона забывать обо всех житейских делах. Хэвер занимался продажей его картин, Дендре домом, а он только писал. Сэвиджа и друзей-художников удивляла его прижимистость, то, что он работал по-прежнему в старой мастерской. Дендре с детьми жила в квартире, какую сняли бы только последние бедняки. Она продолжала работать дома бухгалтером, обслуживала своих прежних клиентов. На замечания Гидеон возражал:

– Нужно ли менять образ жизни только потому, что у меня завелось немного денег? Меня всегда содержали женщины – сначала тетя Марта, потом Дендре. Меня это вполне устраивает.

Жену и детей Гидеон, бесспорно, любил, но живопись любил еще больше. Шли год за годом, а он продолжал удивлять широкую публику и ценителей. Музеи разных стран, лучшие коллекционеры покупали его картины. Он стал звездой и наслаждался своим успехом. Картины его продавались в среднем по шестьсот пятьдесят тысяч долларов. Когда портрет Дендре был продан Нью-йоркскому музею современного искусства за миллион, Гидеон повел жену на обед в кафе Чолсона. Зал был тускло освещен крохотными лампочками и свечами, украшен корзинами свежих фруктов и овощей, наваленными на ошеломляющие столы-тумбы в форме тарелок и чаш. На серебряных блюдах лежали окорока подле пирамид из крошеного льда, усеянных устрицами.

Дендре была ошеломлена таким шиком: стенами цвета морской волны, скамейками, обитыми темно-фиолетовым бархатом, громадными пальмами.

– О, Гидеон, мне здесь очень нравится. Как забавно и романтично обедать среди дня при свечах.

Она поцеловала его в щеку, и ее на миг ошеломило обаяние мужа, в тот день особенно сильное. Сексуальность, казалось, так и сочилась из всех пор его тела. Как она не замечала, что Гидеон до неприличия привлекателен и носит свой успех, словно королевскую мантию? Его глаза блуждали по залу, время от времени останавливаясь на лицах хорошеньких женщин. Дендре увидела, что несколько незнакомок смотрят на него. Мысленно сказала каждой: «Пошла к черту, он мой». И в эту минуту осознала, что у Гидеона есть другие женщины…

– Я знал, что тебе понравится, – проговорил он с довольной улыбкой.

Сравнивает ли он ее с другими? Любит ли ее больше, чем остальных? Дендре отогнала мысль о неверности мужа. Это оказалось нетрудно: она сказала себе, что он по крайней мере любит ее и детей; что все еще находит ее сексуально привлекательной, собственно, даже больше, чем когда бы то ни было. Это было ясно без слов по той бурной половой жизни, какую они вели.

К тому времени когда они устроились за столиком, мысль, что Гидеон ей изменяет, улетучилась из сознания Дендре. Он заказал бутылку шампанского. Официант как будто узнал Гидеона, что удивило Дендре и немного насторожило. Ей было бы приятнее, если б они оба появились здесь впервые. Торговец картинами Бен Боргнайн и знаменитая художница Доминика Андрос уходили из кафе и остановились поздороваться с Пейленбергами. И тот и другая нравились ей. Проникнуться к Бену симпатией было нетрудно, потому что он непременно уделял ей внимание на значительных выставках и вечеринках, когда все остальные ходили туда-сюда, стремясь познакомиться с возможно большим количеством знаменитостей. Все, кроме Дендре, побаивались капризной Доминики, но восхищались ее работами. Она обожала Гидеона, всегда защищала от нападок его произведения; именно Андрос открыла для него все необходимые двери в мире искусства, что было очень важно, когда художник только что приехал в Нью-Йорк. Ту жизнь в поисках необходимых профессиональных контактов и внимания, которую Гидеон оставил всего за несколько недель до знакомства с ней, Дендре было трудно соотнести с гордым, независимым характером своего мужа.

Дочь знаменитой французской писательницы и греческого поэта, Доминика была принята в лучших домах всего мира. Пылкая художница, поглощенная своей работой и искусством как таковым, она использовала свои связи, чтобы добиться поддержки для себя и многих художников, которым покровительствовала. Она была скрытной, знала богачей и знаменитостей Старого и Нового Света достаточно хорошо, чтобы называть их друзьями.

Эта родившаяся в Афинах художница, получившая международное признание, общая любимица, несмотря на ее капризный характер, неуживчивость и то, что она вела любовную жизнь с мужчинами и женщинами – Доминика Андрос была влюблена в Дендре. Несколько раз она откровенно пыталась затащить ее к себе в постель. Дендре не представляла, как сильно Доминика хочет ее. Это ей объяснил Гидеон. Не столько шокированная, сколько опечаленная, Дендре старалась быть с ней доброй приятельницей, но они никогда не обсуждали эту тему.

Бен и Доминика ушли, оставив их изучать меню. Глянув поверх своего, Гидеон спросил:

– Возбуждает ли тебя то, что и Бен, и Доминика хотели бы заняться с тобой сексом?

– Бен? – искренне удивилась Дендре.

– Нужно обращать больше внимания на детали. На малейшие тонкости, которые являются намеками.

– Быть не может! У тебя слишком разнузданное воображение, – со смехом возразила она.

– Возможно, – уступил Гидеон.

Но услышанное засело у Дендре в сознании. Ей была приятна мысль, что она сексуально привлекательна, что она волнует такого мужчину, как Боргнайн. Это льстило ее самолюбию, и Дендре впервые подумала о том, каково было бы заняться сексом с другим мужчиной. Засмеялась, попытавшись сравнить мужские достоинства Гидеона и Бена, думая о том, каков Бен в постели.

– До чего ж ты можешь быть порочным, Гидеон, – упрекнула она мужа.

– Почему порочным, дорогая?

– Потому что заронил мне эту мысль в голову, хотя знаешь, что в эротической сфере жизни мне достаточно тебя. Потому что я знаю тебя: ты замышляешь что-то и хочешь, чтобы я на это пошла. Что-то совершенно неприличное и восхитительное, – прошептала она.

Казалось, их окутала сексуальная атмосфера. Гидеон взял Дендре за руку. Поднялся, наклонился над столом и поцеловал. Ради него Дендре была готова на все.

Глава 9

– У меня есть новости, и будет справедливо, если ты узнаешь их первой, – сообщил Гидеон в перерыве между устрицами и говяжьим филе с беарнским соусом.

– Должно быть, новости хорошие, иначе бы мы не пошли в это кафе. Ну, слушаю.

– Итак, это произошло, я добился прочного успеха. Хэвер продал мою картину одному музею в Далласе за миллион триста тысяч долларов. Дендре, моя живопись обогатила нас, и так будет всегда. Все, что я обещал тебе, когда мы познакомились, сбылось.

Дендре была семейным бухгалтером и знала, что они уже богаче, чем она могла мечтать.

– Я очень рада за тебя, Гидеон. За нас. Теперь мы можем многое себе позволить. Купим в Греции дом – нет, два, стоящие рядом, и превратим один в мастерскую. И две квартиры, одну над другой, здесь, в Нью-Йорке. Одну для работы, одну для семьи. Как ты думаешь?

– Звучит очень соблазнительно. Конечно, мне хотелось бы жить так!

– Теперь нам по карману роскошь солнца, моря, путешествия в дальние края. Но главное – я могу пропускать большинство этих мероприятий, встречаться с кем хочу или вообще стать отшельником, только работать и радовать моих девочек.

Дендре заразилась волнением мужа. Она представила себе жизнь, о которой он говорил, и в душе неудержимо забурлила радость. Гидеон откинулся на спинку стула и любовался женой, которая словно бы расцветала у него на глазах.

Потом ему в голову пришла новая мысль, и Гидеон посерьезнел.

– Тетя Марта – подсчитай, сколько денег она мне выслала с тех пор, как ты вошла в мою жизнь, удвой сумму и выпиши чек.

– С твоей стороны это очень щедро, учитывая, что ты так зол на нее. Завтра этим займусь.

– Может, если я расплачусь с ней, то избавлюсь от нее навсегда. Мне было очень неприятно брать ее деньги. Но нужно было как-то жить, кто знает, где бы я был сейчас без этой помощи?

22
{"b":"18276","o":1}