Конюх присел рядом:

– Точно, здесь кто-то был. И совсем недавно – трава еще не распрямилась. Странно, он видел вас и не окликнул. Вот след каблука.

– Где? – спросил Джордж.

– Вон там! – Герцогиня указала мальчику на участок земли с отпечатком ботинка.

Джордж тут же опустился на четвереньки и полез под иву. Щенок следовал за ним по пятам.

– Давай, пес, нюхай, – приказал мальчик, тыкая гончую носом в след.

– А этот мальчишка не промах, – прошептал Ланкастер на ухо Ханне. – Любит приключения и неглуп. – И он обратился к мальчугану: – Мастер Джордж, пес еще мал, чтобы идти по одному следу. В лесу слишком много запахов. Его надо учить, чтобы он смог отделить один и идти по нему до конца. Сейчас еще рано.

– Но если этот человек не успел уйти далеко, щенок хоть какое-то время пройдет по следу? – с надеждой спросил Джордж.

– Думаю, стоит попробовать, – сказала Вероника и достала из кармана своего шикарного алого платья для верховой езды маленький серебряный пистолет.

Глаза Джорджа стали круглыми от удивления, а Ханна воскликнула:

– Мама! Что это?

– Ты ведь не думаешь, что твой отчим разрешил бы мне разъезжать одной без оружия, милая? Во всяком случае, не сейчас, когда вокруг творится бог знает что. Возможно, в наших краях бродит убийца, и не один. Чем ты так удивлен, Джордж? В твоем возрасте пора знать, что женщины не столь слабы и беззащитны, как о них принято думать. Мы можем стрелять не хуже мужчин.

– А леди Ханна умеет фехтовать! – восхищенно добавил Джордж.

– Я знаю, дружок. Она изводила брата до тех пор, пока он не сдался и не согласился обучить ее этому искусству. Ну что ж, вперед, Дейви. У тебя есть какое-нибудь оружие?

Ланкастер кивнул и вынул из сапога длинный широкий нож.

Бериник, который стоял, прислонившись к каминной доске, и, скрестив руки на груди, разглядывал Мэллори, нетерпеливо спросил:

– Ну что?

– Ш-ш-ш, ему нужно время, – прошептал Дэмпси.

– Нет, все равно никакого толку, – вздохнул маркиз. – Я ничего не слышу: ни крика, ни даже шепота.

– Но раньше-то вы слышали! Что же теперь? – спросил Бериник.

– Не знаю. Должно быть, они ушли, растворились. Я слышал слова лишь единожды – много лет назад. Думаю, они не могут сохраняться так долго. Вчера после убийства прошло совсем немного времени, и я застал... след. А сегодня он растаял.

– Но что-то же ты чувствуешь, Мэл? – спросил Мартин.

– То же, что и ты: ужас, отчаяние, чью-то злую волю и... что-то знакомое. Что это было, Мартин?

– Не знаю.

– Что бы там ни было, толку никакого, – подвел итог герцог. – Мы не обнаружили и не узнали ничего нового.

– Думаю, нам с Мартином все же удалось узнать кое-что.

– Что именно?

– То, что слова можно расслышать лишь через короткое время после случившегося. Затем они растворяются, но чувства и эмоции остаются, иногда на сотни лет.

– Очень интересно, но сейчас нам это никак не поможет, – пожал плечами Бериник. – Вставайте с дивана, Мэллори, я еще не закончил его осматривать.

– Давайте дадим ему развернуться как следует и не будем мешать, – предложил пастор, направляясь к дверям. – Кто знает, может, втроем мы найдем что-нибудь в саду или на дорожке.

Мэл и Гейзенби с готовностью последовали за ним. Завернув за угол, пастор остановился и некоторое время молча изучал молодых людей. Рука его в кармане сжимала найденную улику. Наконец решившись, Дэмпси сказал:

– Я кое-что нашел, но мне не хотелось показывать эту штуку герцогу. Сначала я хотел бы сам найти какие-нибудь объяснения тому, как она оказалась в доме.

– Что вы нашли? – спросил Мэллори.

Пастор вытянул руку и разжал кулак. Безделушка блеснула серебром в лучах солнца.

– Черт возьми! – воскликнул Мартин.

В тот же момент маркиз ткнул его локтем под ребра, и молодой человек сжал губы, сожалея о вырвавшемся возгласе.

– Ничего, – сказал пастор, – я в своей жизни произносил слова и похуже. Такое со всеми случается, даже со служителями Господа. Бывает, что и у женщины вырвется крепкое словцо, все зависит от обстоятельств.

– Вы правы, – кивнул Мэллори. – Рад, что не сердитесь на моего кузена. Можно мне взглянуть на безделушку поближе? И почему вы не захотели показывать ее Беринику?

Мистер Дэмпси передал фигурку маркизу.

– Я пока не имел возможности разглядеть вещицу как следует, но она очень похожа на ту, что я видел прежде. В прошлый раз я показал находку сразу, и Бериник едва не убил меня на месте. Та штучка принадлежала представителю рода Поулов из Уайка.

– Кому?

– Должно быть, вы о них никогда не слышали. Большая часть семьи вымерла давным-давно, хотя не исключено, что какие-то дальние родственники остались. Для них серебряный лев – напоминание о былом величии рода. Почти тридцать лет назад человек, назвавшийся Дайтом, приехал в эти места под видом нового пастора. Как выяснилось позже, он перехватил настоящего священника по дороге и убил его. Этого человека снедала ненависть к роду Торнов. И зависть к их богатству. Он вынашивал страшные планы: убить отца и мать нынешнего герцога, его самого тоже, а замок сжечь дотла.

– Не похоже, что ему удалось осуществить задуманное, – заметил Мэллори.

– Отец Бериника убил самозваного пастора и всех его подручных, лишь одному удалось спастись. Так вот этот Дайт состоял в родстве с Поулами и тоже носил при себе такого серебряного льва. Девять лет назад отец Бериника был убит, а герцогиня и Ханна едва не погибли от руки сына этого самого Дайта. Убийцу звали Херли, однако льва у него при себе не было.

– Что же случилось с тем первым львом?

– Я уже сказал, что отдал его Беринику.

– Тогда это не может быть та же самая вещь.

– Я предполагаю, что было всего пять фигурок. Совершенно одинаковых. У Бериника хранятся три, а этот, похоже, четвертый, только его слегка переделали. Мне так показалось, но без очков точно сказать не могу.

Мэллори внимательно осмотрел фигурку со всех сторон и пробормотал:

– Надо же...

– Что? – спросил Гейзенби.

– Эта штука точно переделана. Видимо, она была частью чего-то большего.

– Вы уверены? – поинтересовался Дэмпси.

– Теперь это брелок, который носят на цепочке от часов.

– Да, это я разглядел, – нетерпеливо сказал пастор. – Какой-то ювелир приделал колечко, чтобы можно было подвесить его на цепочку. Именно это колечко разогнулось, и брелок упал, а потом зацепился за штору. Но почему вы уверены, что лев был частью чего-то? Там есть отметины?

– Да, две.

– И где они?

– На внутренней стороне передних лап. Они едва заметны, и разглядывай я фигурку менее пристально, не увидел бы их. Значит, на других львах было что-то еще?

– Корона и поднимающийся из нее грифон, – мрачно промолвил пастор. – Будь оно все проклято! Как я покажу эту штуку Беринику? Он тотчас решит, что кто-то из Поулов жив и что именно он убил Мэг, потому что она работала в доме Торнов. Он потеряет голову, и стоит какому-нибудь бедолаге сказать, что он хоть одним глазом видел этого льва, герцог вызовет его на дуэль. А то и просто застрелит на месте. С возрастом он, к несчастью, не становится более терпимым. А Вероника и Ханна с ума сойдут от беспокойства. Поэтому, прежде чем показывать фигурку Беринику, хотелось бы узнать, кому она принадлежит. Очень сомневаюсь, что где-то есть человек, который мечтает сжечь Блэккасл и затаил в душе ненависть к Торнам. Скорее всего какой-нибудь джентльмен купил безделушку у ювелира, как самый обыкновенный брелок. Но все же... все же не исключено, что один из Поулов жив.

– Могу я подержать эту вещицу у себя пару дней? – спросил Мэллори в раздумье.

– Для чего?

– Мы с Мэлом могли бы расспросить джентльменов, приехавших на аукцион, – вмешался Гейзенби. – Если вы станете расспрашивать, то люди могут связать эту находку с убийством – ведь именно вы обнаружили тело несчастной. А мы скажем, что нашли фигурку около конюшен, и никто не побоится признать ее своей. И тогда мы сдадим льва констеблю Льюису прежде, чем герцог успеет добраться до владельца этой вещицы.