Мрачной осенью 1944 года, на пятый год войны, боевая группа СС «Вотан» под командованием штандартенфюрера фон Доденбурга превратилась в своего рода «пожарную команду» фюрера, которую Гитлер бросал в пекло любой битвы в отчаянной попытке изменить ее исход. Бойцы «Вотана», закаленные ветераны, в течение долгих лет сражавшиеся на полях битв в доброй половине европейских стран, превратились в свирепых и кровожадных воинов, которые уже не испытывали чувства преданности ни своему народу, ни своему фюреру и государству. Единственными, кому они хранили верность, являлись их собственные товарищи по оружию, их любимый командир и само их оружие.

Будучи обреченными на смерть и осознавая, что серебряные руны СС на правой петлице, которых все так боялись, автоматически превращала их в военных преступников, они совершенно не испытывали страха, бешено сражаясь с превосходящими силами противника за дело, которое уже давно было проиграно. Вот так, в хмурый сентябрьский день в 1944 году одетые в черную униформу[2] бойцы штандартенфюрера фон Доденбурга подошли к Аахену — «святому граду» Германии, который фюрер приказал им отстоять. Этот приказ звенел в их ушах. Под конец войны они должны были сражаться на самой Германской земле!

— Всем замереть!

Услышав команду, бойцы небольшой разведгруппы немедленно попадали во влажную траву, которой порос обрывистый берег реки, крепко сжимая оружие во внезапно вспотевших ладонях, и принялись внимательно осматривать лежащую перед ними маленькую долину.

Сентябрьское солнце медленно опускалось за горизонт. С востока в долину заползали длинные черные тени. Тишина казалась слишком плотной, неестественной и была явственно пропитана ощущением опасности. И даже постоянные гулкие раскаты артиллерийских орудий, все время до этого доносившиеся с восточного направления, сейчас, казалось, совершенно стихли.

Штаб-сержант Уорнер Холцингер, командир разведгруппы, только что приказавший всем замереть, осторожно поднялся на одно колено и внимательно вгляделся в разрушенный мост, по которому можно было перейти через реку и оказаться в долине. Немцы уничтожили его всего несколько часов тому назад. Идущие по пятам отступающего врага бойцы разведгруппы явственно слышали грохот взрыва, который ознаменовал уничтожение этого моста. Явственно слышал его и штаб-сержант Холцингер. Он видел, что моста больше не существовало. Это было совершенно очевидно. Однако он не мог с той же степенью уверенности сказать, что делали и где были сейчас взорвавшие его крауты[3] — то ли они действительно отступили далеко в глубь территории, то ли, наоборот, затаились на прилегающих к долине высотах. Если второе было верно, то тогда их малочисленная разведгруппа, которая вела разведку местности в интересах 5-й танковой дивизии, могла оказаться в очень сложном положении. Или попросту погибнуть.

— Ну, что ты думаешь, сержант[4]? — выдохнул капрал Драйвер, который осторожно подполз к Холцингеру. Он крепко сжимал в своих руках карабин и все время настороженно оглядывался. — На вид речка чертовски глубокая. Да и вообще от всего этого местечка у меня мурашки бегут по коже. Может быть, нам лучше начать выбираться из этой проклятой дыры?

Холцингер облизал свои пересохшие, потрескавшиеся во многих местах губы.

— Ты, капрал Драйвер, и все остальные… слушайте меня! Вам всем отлично известно, как нуждается командование и штаб дивизии в нашей информации. И если мы сейчас выберемся отсюда, так ничего толком и не разведав, то, боюсь, по возвращении домой нас могут просто разорвать на части. Мы должны провести полноценную разведку местности и понять, какая здесь обстановка. Это должно быть вам ясно. Вы понимаете, о чем я говорю? — Штаб-сержант с надеждой всмотрелся в небритые лица своих товарищей, рассчитывая увидеть в их глазах поддержку. Но те лишь отводили глаза в сторону или прятали их. Уорнер Холцингер чувствовал, что все они ощущают в душе такой же страх, какой испытывал в этом мрачном месте он сам. Но эти парни, черт побери, не являлись унтер-офицерами. Им вменялось в обязанности лишь подчиняться. А командовать и принимать решения здесь должен был он.

— Ну, хорошо, — громко произнес он. — Вижу, что у вас нет особого желания идти вперед. Тогда это сделаю я. Я перейду эту речку с нашим французским проводником и посмотрю, что находится на противоположном берегу. Вы же будете прикрывать меня. Если все сойдет благополучно, то вы последуете за мной. Но только, переходя реку, глядите вокруг в оба — я не хочу, чтобы крауты застали вас врасплох со спущенными штанами. Вы поняли меня?

После этих слов Холцингер схватил свой карабин и, подойдя к самой реке, осторожно вступил в быстро текущую воду, медленно заходя все глубже и глубже. Настороженный проводник-француз неотступно сопровождал его.

Ледяная вода доходила штаб-сержанту уже до колен. Затем она дошла ему до самых бедер. Он огляделся. Половина пути через реку уже осталась позади — ас противоположного берега пока не раздалось ни пулеметных очередей, ни ружейных выстрелов. Все было тихо. Не чувствовалось ничего, кроме дуновений очень холодного ветра, предвещавшего столь же холодную ночь.

Уорнер Холцингер продолжал идти вперед, борясь с течением и стараясь удержаться на ногах, которые то и дело скользили по устилавшим дно склизким камням. Наконец он почувствовал, что постепенно выходит из воды. В конце концов, она начала плескаться у самых его ног. Он сделал последнее, самое трудное усилие — и, выдирая ноги из липкой грязи, вышел на противоположный берег.

Этот выход штаб-сержанта Холцингера из речки на берег армейская газета «Звезды и полосы» назвала потом «историческим моментом». Пока же унтер-офицер не ощущал никакой особой торжественности, зорко оглядываясь вокруг и по-прежнему настороженно сжимая в руках карабин. Но вокруг все было тихо — и никаких следов немцев.

Штаб-сержант решил не тратить больше времени, и положил растопыренные пальцы на верхушку своего шлема, что означало в американской пехоте: «Идите ко мне». После этого он стал взбираться по крутому склону. Французский проводник следовал за ним.

Вскоре к этому тандему присоединились и остальные бойцы, перебравшиеся вброд через реку. Оказавшись на противоположном берегу, они немедленно выстроились в боевой порядок и, прикрывая друг друга, начали медленно двигаться по направлению к группе обшарпанных строений, которые, судя по всему, были старой фермой.

Однако все меры предосторожности, которые предпринимали американцы, продвигаясь к этим халабудам, оказались совершенно излишними. Когда солдаты достигли цели, то обнаружили, что строения стоят абсолютно пустые. Немцы, очевидно, давно покинули их.