Хорошо, что портал находился недалеко от королевской резиденции. Со своими новыми силами маг преодолел этот путь за десять минут, хотя к порталу пробирался вдвое дольше. Ноги сами несли тело, без малейшего напряжения. Казалось, он может вот так прошагать весь континент. Ради одного этого стоило потерпеть немножко боли, тем более что даже воспоминания о ней быстро развеивались как дурной сон.

Подойдя к стене, он призвал силу… и едва не сел на ровном месте. Язычок пламени скользнул в ладонь настолько легко и плавно, что в первый миг ему показалось, будто призыв вообще не сработал. Куда делись привычные рывки непокорной стихии, судороги мышц, ломота в висках? С непривычки он даже перекачал немного больше энергии, чем требовалось, и вскрикнул, только когда разросшийся костерок опалил ему ладонь. Как, как проклятому кукловоду удалось воздействовать на его магический дар?! Криэйторы ведь ни Воителя не понимают в магии стихий, они волшебники в работе с телом и разумом – но другие направления колдовства им недоступны. Они могут переделать ауру человека или животного, но это будет лишь маскировкой, с функциональной точки зрения энергетика ничуть не изменится.

Лан-Гор торопливо огляделся по сторонам – не заметил ли кто из прохожих странных манипуляций не менее странного наемника, и начал внимательно изучать каждую нить магического плетения. Спустя пару минут он с облегчением выдохнул. Его власть над стихиями не стала больше или меньше. А вот усовершенствованное тело переносило откат от заклинаний гораздо легче, да и нервная система работала гораздо мягче, без рывков, свойственных его неуравновешенной личности. Когда король представил, что сможет вытворять с новой «настройкой», у него голова пошла кругом. Сколько заклинаний раньше срывалось у него в середине плетения из-за чрезмерной импульсивности! Наставники-эльфы вообще шарахались от любой его попытки воззвать к силе, словно от чумы. Маги из числа людей сочувственно качали головами – сила, которой короля наделил случай, была явно больше, чем могло перенести хрупкое и болезненное тело. Ему советовали остановиться на малых энергиях, на простых и стабильных заклинаниях – но юный принц упрямо лез дальше, сжигая себя изнутри. Магия была для него не просто досугом или хобби, даже не способом узнать новое, увеличить свою силу или безопасность. Она стала единственным путем, которым урод на троне мог доказать миру, что все еще жив, что его рано списывать со счетов. Дурная наследственность закрыла для него большинство радостей плоти, но не могла лишить силы яростный дух. Однако очень старалась. Сила шла сквозь него неровными толчками, горела и взрывалась, не желая сплетаться в требуемые узоры, прорастая колючими иглами, юный неудачник корчился в эпилептических припадках или часами лежал без сил… Конечно, потом вставал и продолжал экспериментировать – упрямства у наследника престола хватало на десятерых. Но многие области так и остались недоступными. Например, стихия Воды, абсолютно не признающая резкости в обращении.

А теперь криэйтор мимоходом так, даже не по заказу, дал его силе совершенно иную материальную основу. Здоровое, энергичное, выносливое и, самое главное – УРАВНОВЕШЕННОЕ тело. Через которое сила могла течь ровно, без сбоев и завихрений. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы Лан-Гор почувствовал себя молодым богом.

Зачем Повелитель Плоти сделал это, зачем перевыполнил обещание своего хозяина? Договор ведь был только о бессмертии, а каждая лишняя минута на Воине подвергала пришельца дополнительной опасности. Альтруизм тут явно ни при чем – в языке криэйторов такого слова вообще нет. Может, хотел помучить подольше? На Анчаре ему не дают работать с живым материалом? Возможно… Хотя, насколько он знал, обычно Лорды используют возможности своих вассалов в полной мере, так что на нехватку практики тем жаловаться не приходится.

Тогда что же его заставило? Может, бессмертие просто конструктивно несовместимо с больным, издерганным, слабым телом? И без восстановления баланса криэйтор просто не смог бы сдержать свое слово? Или… не захотел бы?!

Внезапно все с необычайной четкостью встало на свои места. Лан-Гор не умел читать мысли, тем более – мысли криэйторов, но почему-то был уверен в правильности своей догадки на сто процентов. Эстетическое чувство – вот что заставило мучителя перевыполнить изначальный план. Он просто физически не мог сделать свою работу халтурно, ему противно было бы вложить жемчужину бессмертия в такую развалину, какой был король Эйшана.

«Поздравляю, дорогой мой, – с иронией подумал монарх, – ты умудрился оказаться уродом для всех рас Анлиона, не считая, может быть, риттелей. Эльфов отпугивал твой характер, людей и драконов – внешность, а криэйтора, похоже, чуть не стошнило от твоих порченых внутренностей».

А ведь, между прочим, на этом можно выстроить первую точку контакта между эльфами и криэйторами. Точнее, вторую, если считать Воителя. Если обе расы стремятся к совершенству, только одни к внешнему, а другие к внутреннему… почему бы не совместить эти две тенденции? Начать проект разработки существ, одновременно красивых душой и телом, сильных, как сервозвери, и благородных, как эльфийские питомцы…

«И сжечь всех в одной большой яме, – одернул он себя. – Потому что если твоя гениальная задумка сбудется, идиот ты коронованный, людям в Анлионе места не останется вообще, разве что к драконам за помощью бежать. Эти бессмертные и по отдельности достаточно неприятны, а уж если они объединятся… Забыл, сколько от эльфов натерпелся? Забыл, что с тобой охотно проделали бы криэйторы, если бы не нуждались в помощи? Гормоны в голову бьют, к прекрасненькому потянуло? К миру и процветанию? Вот на это таких дураков и ловят!»

Вернув себе таким образом привычное ворчливое и недоверчивое настроение, он снова призвал Огонь – но теперь аккуратно, контролируя каждую искорку. Сплел на ладони огненный шар, затем птичку и под конец – цветок. Тончайшие нити ложились с филигранной точностью, не было ни вспышек, ни дыма, которыми обычно сопровождались его обращения к этой стихии – только чистый жар и свет. Отделив один лепесток, маг перебросил его в другую руку и провел язычком пламени по стене дворца. Встроенный амулет опознал ауру владельца и открыл проход.

– Я могу уже снимать защиту? – услышал он, едва войдя в комнату. Источника голоса нигде не было видно.

– Нет, потерпи еще немного. Что сейчас делает мой двойник?

– Насилует меня.

– Что-о-о?!!

– Не ори так, а то иллюзию перешибешь. Мои уважаемые сородичи, безусловно, давно задают себе вопрос – если ты купил эльфийку-наложницу, чтобы срывать на ней ненависть ко всем остроухим, то почему ни разу не воспользовался ее услугами? Теперь таких вопросов не будет, ближайшие дни я буду плакать, ходить в крови и синяках, проклиная чудовище, сломавшее мою жизнь. Может, даже попытаюсь покончить с собой, я еще не решила.

Лан-Гор восхищенно закатил глаза. Изобретательность сообщницы не переставала преподносить приятные сюрпризы. Интересно, что будет, если однажды сюрприз окажется неприятным? Успеет ли он хоть как-то среагировать?

– Хорошо придумано. Только смотри, чтобы эта попытка случайно не оказалась удачной. Евнухи и стража, конечно, проследят, но всякое бывает…

– На этот счет не волнуйся. Любая порядочная эльфийская девушка к двадцати пяти годам знает о самоубийствах больше, чем о мужчинах. Меня сложно назвать порядочной, разве что порядочной стервой, но классическое образование я в свое время получила. А потом жизненный опыт добавил кое-какую практику. Так что все будет чисто и безопасно.

– Верю тебе на слово. («Как всегда, потому что ничего другого мне не остается», – мысленно добавил он). Ты можешь оставить эту парочку призраков развлекаться, а сама спуститься вниз?

– Нет. Подожди минут пятнадцать. Я закончу сцену с изнасилованием и уложу тебя спать. Такая иллюзия сможет держаться сама. Как прошла твоя встреча с криэйтором?

– Лучше не спрашивай. Я считал себя крепким человеком, хотя бы морально. Но эти минуты мне еще долго будут в кошмарах сниться.