Платить (100, 67, 74).

Жалеть (58, 59, 57) — считать потерянным, не искать.

Закликать, заповедать — на торгу объявлять о бегстве рабов (65), о пропаже (52).

Отходить (81, о холопах) — оставлять службу.

Выкуп, выкупать кунами свою вину, убийство холопа, (70) его воровство, (75) долги, (71) убытки, им причиненные.

Переем (67, 68) — поимка, перехват беглого.

Из удельного периода дошли до нас следующие памятники права, относящиеся преимущественно к делам церковным, их имениям и доходам (см. ниже).

Грамота сына Мономаха Мстислава новгородскому Юрьеву монастырю, 1125 года, на земли и судные пошлины (древнейшая из подлинных).

Грамота сына его, новгородского князя Всеволода (1127–1132) церкви Св. Иоанна Предтечи, им основанной. В этой грамоте есть статьи о торговле.

Устав новгородского князя Святослава Ольговича (1137) о жалованье епископу вместо десятины с даней.

Грамота и духовная Антония Римлянина (ум. 1147) о монастырском владении.

Грамота Варлаама Хутынского монастырю (1192) на земли и рыбные ловли.

Уставная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича (1130 г.), об учреждении епископии.

Об этих грамотах см. в разделе о церковном управлении.

Торговый договор новгородского князя Ярослава Владимировича с немцами, 1199 года.

Торговый договор смоленского князя Мстислава Давыдовича, 1228 года, с Ригой, Готским берегом и др. (см. ниже в разделе о торговле).

Дела, подведомые епископскому суду, согласно с уставами великого князя Владимира Святого и сына его Ярослава:

«Епископлих дел не судить никому кроме самого епископа: первое дело — развод; второе — двоеженство; третье — незаконный брак; четвертое — похищение: пеню за похищение девки берет князь или посадник с епископом пополам; пятое — за похищение замужней женщины (пеня) епископу; шестое — вопрос (?) епископу, что касается до зелий и душегубства (через волхвование); седьмое — поединок двух женщин; осьмое — вины церковного человека подлежать епископу; девятое — если кто из церковных людей отойдет, без причинения зла церкви».

Князь, при вступлении своем на стол, всякий раз договаривался с людьми, как ему сидеть, ходить и их держать. (Сидеть, на древнем языке, значило начальствовать; сажать кого — делать кого начальником; ходить — собирать дань; держать — управлять; вводить — назначать; выводить — отрешать; рядиться — договариваться). «Се Бог поял стрыя твоего Вячеслава, говорят бояре Ростиславу Мстиславичу, а ты ся еси еще с людми Киеве не утвердил; а поеди лепле в Киев, же с людми утвердися» (1154).

«Взьмя ряд (Мстислав Изяславич) с братьею, и дружиною, и с Кияны, занял стол Киевский» (1169).

Владимирцы приняли к себе Ярополка Ростиславича, «весь поряд положьше» (1175).

«Михалко (1176) ежа в Суздаль, а из Суждаля Ростову, и створи людям весь наряд, утвердився крестным целованьем с ними».

Князь был везде главным судьею, а княжий двор — местом суда.

При обозрении жизни Всеволода Ярославича (ум. 1093) сказано о его старости: «людем недоходити княже правды, начаша тиуны грабити, людей продавати (облагать пенями), сему не ведущу в болезнех своих».

«Заутренюю воздавши хвалу Богови, говорит Мономах в своем поучении детям, и седше думати с дружиною, или люди оправливати… И худаго смерда, продолжает он, ставя себя в пример, и убогия вдовицы не дал есмь сильным обидети».

«Нам стати пред Святославом», говорят волхвы (ок. 1071 г.) боярину Яну, их судившему.

При вступлении на стол Игоря Ольговича (1146): «почаша Кияне складывати вину на тиуна на Всеволожа на Ратьшу, и на другаго тиуна Вышегородьского, на Тудора, рекуче: Ратша ны погуби Киев, а Тудор Вышегород, а ныне… целуй нам крест; аще кому нас будет обида, то ты прави».

«Все богатство в един день, месяца Сентября в 7 (1229), говорит Суздальская летопись, отъяся (от епископа ростовского Кирилла) никакою тяжею, судившю Ярославу тако, ту сущу ему насонме. Бяшеть бо Кирил богат зело, кунами и селы, и всем товаром, и книгами, и просто рещи — так бе богат всем, так ни един епископ быв в Киевской области. Он же о всем о том вздасть Богови хвалу, пострижеся в схиму… а что ся ему оста, то раздая любимым и нищим».

Осенью и весной князь объезжал все свои волости, по древнему норманнскому обычаю, и, собирая дань, творил везде суд и правду, как ему Бог на сердце полагал, что составляло вместе и важнейший источник его доходов.

Эти объезды назывались в древности путями: «Всех путей, говорит Мономах, (совершил я) 80 и 3 великих, а прока не испомню меньших».

Впоследствии пути назывались чаще полюдьями, которые упоминаются в грамоте великого князя Мстислава Владимировича (1125), в грамотах смоленского князя Ростислава Мстиславича (1150), и в свидетельствах летописей о времени великих князей суздальских, Юрья Долгорукого и сына его Всеволода (1154, 1190).

Место князя по городам и волостям занимали определенные им посадники и тиуны, как это видно из вышеприведенных мест о великом князе Всеволоде Ярославиче и Игоре Ольговиче. Это видно и из следующего места Суздальской летописи об управлении Ростиславичей, по кончине великого князя Андрея Боголюбского: «седящема Ростиславичема в княженьи земли Ростовьскыя, роздаяла бяста по городам посадничьство Русьскым детьцким; ониже многу тяготу людем сим створиша продажами и вирами. А сама князя молода бяста, слушая боляр, а боляре учахуть я на многое имание».

Естественный здравый смысл, на степени своего развития в данное время, указания и требования обстоятельств, сообразно с принятыми обычаями, — вот какие были главные основания для решения всех дел и споров между князьями: так решались они и вообще в народе назначенными от князя и избранными лицами.

Лицо князя в городах и волостях представляли мужи, им посаженные, его наместники, посадники, которые управляли народом.

Сборщиками податей, блюстителями доходов княжеских, облагателями и взыскателями пропаж или пеней по суду за вины, были тиуны.

В Русской Правде, распространенной после Ярослава, упоминаются следующие должностные лица: тиуны княжие, управители княжие, боярские, т. е. исполнявшие эту должность в волостях боярских; огнищные — у огнищан; конюшие — над конюхами (за убийство тиуна кон. полагалась высокая пеня, 80 гривен) ратайные или сельские княжие — над земледельцами, сельские старосты (за них полагалось по 12 гривен).

Тиунами назывались и вообще управляющие. Так, Изяслав Мстиславич (1149) послал «мужи своя и тивуны своего деля товара и своих деля стад, а мужи одни сами поехали, а другие послали своих тивунов» для разбирательства к Юрию Долгорукому. Ростислав, по смерти дяди Вячеслава (1154) «созва тивуны и ключники».

Тиуны вообще не пользовались доброй славой, как то видно, например, из приведенных выше свидетельств летописей и из известного в древности вопроса: «Где быти тиуну на оном свете?» То же подтверждают слова Даниила Заточника: «Не имей себе двора близ княжа двора, не держи села близ княжа села: тиун бо его яко искры; аще от огня устержешися, но от искры не можешь устрещися жжения порт».

В Русской Правде значатся еще следующие должностные лица.

Вирники — чиновники, определявшие (?) и взыскивавшие виру и получавшие за то определенное вознаграждение. Помощники у них были из отроков или детских. (Слово судья, встречающееся однажды, употреблено, вероятно, в нарицательном смысле и относится или к посаднику, или к тиуну, вирнику).

Метельники, вероятно, были то же, что писцы, упоминаемые однажды.

Все эти лица получали запасы и пошлины для себя со всякого дела.

Мытники — собирали мыть, пошлину с предметов внутренней торговли. (Мытники встречаются и в летописи).

Что касается населения, народа, сословий, то в Правде встречаются следующие наименования:

Бояре, мужи княжие, за умерщвление полагалось 80 гривен, — та же пеня и за тиуна княжего, за тиуна огнищного, конюшего.