— Ничего смешного, — произнес он. — Я пригласил тебя во дворец, чтобы ты помог мне исполнить давнюю мечту: примирить людей и эльфов. Ты станешь полукровкой, изменившим историю своей страны, а возможно, и всего Аспергера. Люди и эльфы больше не будут высокомерно воротить друг от друга нос, они станут не только торговать друг с другом, но и сотрудничать. Граница между людьми и старшим народом исчезнет, не будет тайной вражды, молчаливого презрения и ненависти, мы станем братьями. А ты — настоящим героем.

Эл'льяонт опешил.

— Ты серьезно?

Король кивнул.

— Ты ненормальный.

— Отнюдь. Я все предусмотрел и рассчитал, и вскоре ты сам в этом убедишься. А пока чувствуй себя гостем. Поживи во дворце, познакомься с Сиянкой, своей будущей супругой, и привыкай к роскоши. Отныне тебя будут окружать богатство и уважение.

Сиянка умоляюще посмотрела на отца, а потом опустила взгляд. Фархат был непреклонен, переубедить его не получится и никакие ультиматумы не помогут. Он решил выдать ее замуж, и одну кандидатуру она уже отвергла. Второго шанса не будет.

С другой стороны… девушка посмотрела на Эл'льяонта… это не худший вариант. Даже если они действительно поженятся, у девушки будет лет пять до того момента, когда эльф станет претендовать на брачное ложе. К тому же этот лопоухий мальчик наверняка вырастет в высокого стройного красавца, и если Сиянка в него не влюбится, будет полной дурой.

Эльф сел за стол и взял вилку.

Что ж. Кажется, других сюрпризов не ожидается, и день действительно оказался приятным. Иногда чудеса все же случаются.

Ирлес Ландал не ожидал, что ему удастся поговорить с Кьолией, матерью мальчика, которого ему приказано найти, но эльфийка пригласила Ирлеса в дом.

Это было одно из самых уютных жилищ, в каких побывал крон, и одна из самых красивых женщин, которых Ирлес когда-либо видел. Высокая, стройная, гибкая, эльфийка казалась земным воплощением богини восхода. Серые глаза смотрели внимательно, но мягко, в их глубине таилось нечто очень важное, что Ирлес никак не мог расшифровать, и эта таинственность только усиливала почти физическое притяжение, исходящее от Кьолии. Крон не понимал, почему эльфийка жила одна, почему рядом с ней не толпились сведенные ее красотой с ума мужчины, и почему никто не сумел завоевать ее сердце.

Кьолия проводила крона в гостиную.

— Прости, что побеспокоил тебя, — смущенно произнес Ирлес.

Ему было не по себе. Кьолия смотрела на него открыто и смело, а ведь она знала, кто он и догадывалась, какую миссию поручил ему Гланхейл. Эльф чувствовал себя едва ли не преступником, явившись в дом женщины, чьего ребенка он должен убить. Тем не менее, долг есть долг, он обязан выполнить то, что поручил ему правитель. Ради себя, ради своей дочери, ради всех эльфов.

— Я понимаю, — произнесла женщина.

Кьолии, естественно, было неприятно принимать в своем доме палача, но она была истинной дочерью своего народа, и не считала возможным нарушить законы гостеприимства и не выдала своих чувств.

Ирлес опустился в кресло и осмотрелся. Обстановка в комнате ничем не отличалась от обстановки других богатых домов: тяжелые кресла с шелковыми подушками, богатые гардины, старинные комоды, ковры ручной работы, но во всем этом чувствовалось нечто особенное, не поддающееся объяснению, придающее комнате благоприятную ауру теплоты.

Кьолия смотрела на крона, ожидая объяснения причин его появления в ее доме, а Ирлес никак не мог собраться с мыслями. Он не думал, что ему будет так сложно начать. Да и с чего начинать? "Простите, Кьолия, я должен убить вашего сына, поэтому вы обязаны сказать, где он находится"? Крон не мог произнести эту фразу, хотя из всех фраз, заготовленных заранее, она была самой короткой и правдивой. Но долгие предыстории лишь отодвинут неизбежное. Кьолии придется ответить на вопрос, а ему придется его задать.

— Ты знаешь, зачем я здесь, — произнес Ирлес.

Эльфийка кивнула.

— И что скажешь?

— То, что должна, — спокойно ответила женщина.

В ее глазах горел холодный огонь мужества, хотя сердце разрывалось между долгом старшего народа и любовью матери. Крон не смог выдержать ее взгляд, и отвернулся.

— Не думай, что мне приятно…

— Задавай свой вопрос, Ирлес. Я дочь крона, и отвечу на него так, как должна. Мое сердце обливается кровью от сознания того, что на Эл'льяонта объявлена охота, и я всеми силами буду его защищать. Но на твой вопрос отвечу.

— Я обязан задать его по всей форме, — предупредил Ирлес.

— Разумеется, — кивнула Кьолия. — Но не думай, что я стану успокаивать твою совесть. Ты — убийца, посланный лишить жизни невинного ребенка! Я не буду тебе помогать, напротив, сделаю все, чтобы твои поиски окончились ничем, но отвечу на все вопросы, как полагается, и моя совесть будет чиста. — Женщина помолчала, а потом спросила: — А твоя, Ирлес? Будет ли твоя совесть чиста после нашего разговора? Сможешь ли ты спокойно спать, зная, что утром тебя ждет долгая дорога, конечной точкой которой станет самое отвратительное, самое мерзкое дело, какое только может совершить эльф? Ты убиваешь ребенка! Наследника силы и мудрости старшего народа!

Ирлес съежился от слов эльфийки, будто она ожгла его кнутом. Он верил в справедливость и честь, но еще он верил в долг. Его долг — выполнить приказ Гланхейла. Он меньше всего хотел причинять кому-либо боль и никогда не поднимал руку на ребенка, но старший народ в опасности. Его дочь в опасности. Может быть, убийство Эл'льяонта и не остановит начавшийся процесс выхолащивания старшего народа, но замедлит, а это стоит того, чтобы попытаться, чтобы пожертвовать одним ради спасения многих.

Крон посмотрел в глаза Кьолии и произнес все, что полагается произнести официальному лицу, обращающемуся за помощью к ил'лэрийцу:

— Ghallah toleo insentie shaan, fella illaha[13]. Обращаюсь к твоей мудрости, опыту и памяти.

— Hill ho dalenhet halaah[14].

Кьолия опустилась на колени и протянула Ирлесу руки. Крон взял теплые ладони эльфийки в свои, и, стараясь не думать о том, каким противным кажется ей это прикосновение, обратился к источнику силы. То же сделала и Кьолия. Ладони эльфов засветились ровным белым светом, свидетельствующим об искренности говорящих.

— По приказу правителя Гланхейла я должен найти твоего сына, Эл'льяонта.

— Я знаю об этом.

— Где он? — спросил Ирлес, и его сердце дрогнуло.

— У меня нет сведений, нужных тебе, — с достоинством ответила Кьолия.

Крон замолчал. Он знал, что эльфийка ничего ему не скажет. Но свет истины не померк, не изменился, не дрогнул, а значит, Кьолия говорила правду. Да и не могла она солгать, когда к ней официально обращается уполномоченное лицо. Физически не могла. Наверное, он неточно задал вопрос.

— Где сейчас твой сын Эл'льяонт?

— Не знаю.

— Когда ты видела его в последний раз? — крон решил зайти с другой стороны.

— Четыре года назад.

— Что с ним случилось?

— Я попросила его покинуть Ил'лэрию.

— Куда он направился? — снова задал Ирлес вопрос, в надежде получить подсказку, где искать мальчика.

— Не знаю.

Крон помолчал. Обмануть Кьолия не могла, но она могла умолчать о чем-то важном, поэтому Ирлесу следовало найти нужный вопрос. И он его нашел.

— Твой сын ушел один?

Кьолия вздрогнула, ее лицо побледнело, пальцы похолодели. Крон понял, что эльфийка отдала бы многое, чтобы не отвечать на вопрос, но промолчать не могла.

— Нет. Он ушел не один, — обреченно произнесла женщина.

— С кем?

— С человеком.

— Ты отдала сыну незнакомцу?

— Нет, — эльфийка запнулась и сморгнула слезинку. — Он ушел с отцом.

Ирлес держал ладони Кьолии, и чувствовал, что они вот-вот выскользнут из его рук. Эльфийка держалась из последних сил, слишком тяжело ей было помогать крону, но не помогать она не могла.