Млечин: Мы говорили вчера о том, что большевики изначально желали поражения России в Первой мировой войне. Это была позиция партии большевиков. Они желали поражения собственной стране в великой войне. Это первое. Второе…

Дьячков: Нет. Неточно. Поражения правительства.

Млечин: России.

Дьячков: Правительства.

Кургинян: Существенно.

Курляндский: Войну ведет не правительство?

Млечин: Я не знаю, что значит — правительство потерпит поражение? Страна терпит поражение.

Дьячков: Это разные вещи.

Млечин: Как это разные вещи? Если страна терпит поражение — терпит поражение и весь народ!

Дьячков: Тем не менее, это разные вещи.

Млечин: Ну, это в Вашем только восприятии.

Дьячков: Царского правительства. Царского — да. Поражения царской России, так скажем.

Млечин: Что значит — поражение царского правительства? А что, это не означало оккупации России потеря /оговорка/ поражения в войне, или что это такое?! Это первое. Второе. Мы говорили о том, что да, Февральская революция, конечно, раскачала Россию, раскачала армию. Но только большевики под руководством гениального Ленина сделали развал армии главной политической стратегией, что помогло им взять власть.

Кургинян: Это не правда.

Млечин: Только они это сделали. До большевиков фронт держался. Вы меня извините…

Дьячков: Да, Боже упаси. Боже упаси.

Млечин: …фронт держался! Немцев не было под Москвой и не было под Петроградом!

Курляндский: Не упасет вас!

Млечин: Ну, не было, даже в Киеве не было немцев до большевиков! Не было. Фронт держался. Это второе. А третье, извините, да, конечно, знаете, больного три года не лечили, он умер. Ну, уж умер, да. Поэтому мы подписываем Брестский мир! Конечно, они довели до этого Россию, что пришлось им подписать этот мир…

Курляндский: Молодец.

Млечин: …Но у меня, знаете, такое мнение, нормальное, что если правительство капитулирует, если оно подписывает акт капитуляции, оно должно с позором уйти. Вот если бы большевики вынужденно, как Вы говорите, ради России, подписали Брестский мир, подали в отставку, и ушли бы, потому что опозорились, не смогли защитить родную страну, вот это было бы нормально, вот это было бы по-человечески.

Курляндский: Вот это логично! Это логично!

Млечин: А теперь, что касается восприятия…

Кургинян: И кто бы остался?!?

Млечин: …восприятия в России.

Кургинян: Кто бы остался-то?!?

Млечин: Если можно, доказательство № 25, что б понять, как офицеры воспринимали Брестский мир.

Кургинян: О каком мире идёт речь?

Млечин: О Брест-Литовском.

Кургинян: С кем?

Млечин: С немцами, может Вы не знали…

Кургинян: Кого?

Млечин: Большевиков.

Кургинян: Украины!

Дьячков: Украины! 27-го января соглашение.

Кургинян: Украина, которая подписала его раньше. Ну, Вы просто не знаете, скажите.

Дьячков: (смеётся) 9-го февраля по новому стилю.

Млечин: А что, большевики не подписали что ли этого мира?!

Кургинян: Но это же два разных мира!

Дьячков: Это разные вещи!

Кургинян: Кто первый подписал мир?

Млечин: Большевики подписали…

Кургинян: (обращаясь к Сванидзе) Ну, Николай Карлович, ну скажи! Ну, кто с кем мир подписал!?!

Дьячков: Это тайная сделка немцев с украинцами!

Кургинян: Это же история!

Млечин: Большевики подписали обязательства отказаться от Украины и вывести из неё войска, вот что произошло.

Кургинян: Это история! Кто первым подписал Брест-Литовский мир?

Млечин: Вот в тот момент…

Кургинян: Ну, кто подписал?

Курляндский: Украинская Центральная Рада.

Млечин: …когда большевики отказались от Украины, и было начало её потери.

Кургинян: О, Господи…

Млечин: Дайте мне с Владимиром Львовичем поговорить, не мешайте мне.

Кургинян: Я не буду, не буду…

Дьячков: Я про это и говорил, да. Это 27-е января (9-е февраля). Это сделка, закулисная сделка с Центральной Радой Украинской Народной Республики. Это другие вещи!

Млечин: Правильно! И на следующий день согласие наших замечательных большевиков отказаться от Украины, посмотрите в договоре!

Кургинян: После того, как она подписала! Как подписала Украина!

Дьячков: Это другая история, это другая история! Здесь нет-нет, это не связанные вещи!

Млечин: Что значит, другая история?! Это другая страна?!

Дьячков: Нет-нет, это несвязанные вещи.

Млечин: Как это, не связанно?!

Курляндский: Эти вещи связанны, конечно.

Млечин: Что значит — это другая история?! Украина на тот момент — часть России.

Дьячков: Нет!

Млечин: Большевики от России не отказывались в тот момент. Но отказались под давлением немцев.

Дьячков: Кто думал, что она часть России? А украинцы думали иначе.

Млечин: Недолго они очень думали, как потом выяснилось!

Кургинян: Достаточно, что бы подписать.

Млечин: Очень недолго и очень немногие!

Дьячков: А то, что было 28-го января заявление Троцкого, как он говорил «бомба», это продиктовано другими вещами. Он не знал, что украинцы это сделают, это после разговоров с Лениным. Это просто другая фактическая история.

Млечин: Подписав Брестский мир, российское руководство, тогда большевики, отказались от Украины, так же как от других территорий! Об этом мы сейчас говорим.

Вы мне скажите другую вещь. Ну, хорошо, подписали мир, принесли мир России-то? Но ведь сразу после этого разгорается Гражданская война. Потому что для офицеров русской армии это был невыносимый позор. Да, часть вынужденно, и мы знаем, как это происходило…

Кургинян: Как «это происходило»? Что значит «вынужденно»?

Млечин: …шли на службу в Красную Армию. Остальные-то не смирились!

Кургинян: Как это происходило?

Дьячков: Не «потому что», конечно. Гражданская война имеет гораздо более сложные факторы, почему она началась. Вообще, мы здесь, не говорим. У нас… Мы всё сводим в сторону субъективных факторов, интерпретируем. У нас… Что, у России не было конфликтов, не решаемых, фактически, до Первой мировой войны? Что, их Первая мировая война не усилила? У нас же революция из-за чего началась? Из-за запломбированного вагона? Какая у нас версия-то? Вы какую версию-то поддерживаете?

Или это были какие-то вещи объективные? Та же деревня тамбовская, тот регион, который я представляю. Она в 1917, в сентябре 1917 года режет помещиков, понятия не имея о большевиках! В тамбовской губернии до лета 1918 года было два большевика, и те речники, и те чужие.

Лавров: Но нельзя говорить обо всём, у нас поставлен вопрос…

Дьячков: Дело не в этом. Это, просто, гораздо всё более сложные вещи…!

…Да, Ленин прямо говорит, что Брестский мир — ступень к Гражданской войне, потому что мы оскорбили самые лучшие чувства, так сказать, патриотические чувства. Но Ленин их считал мелкобуржуазными. Это шаг. Не будем этого отрицать. Но это всё гораздо более сложные вещи, как мы хотим здесь представить. Гражданская война уже шла!