Филатов: Только, пожалуйста, за исключением того пункта, о котором я говорил…

Кургинян: Хорошо. Но в целом — нормальная, да? Такая вот.

Филатов: За исключением того пункта, о котором я говорил.

Кургинян: Согласен. Сергей Александрович, скажите, пожалуйста,

Филатов: Потому что именно этот пункт сыграл решающую…

Кургинян: Я понял, я понял.

Филатов: Да, да, вот об этом говорите. Не уточняйте так, как вам нравится.

Кургинян: Нет, нет, нет. Как я понял из того, что Вы сказали по этому пункту, эта Конституция была ближе к парламентской, да?

Филатов: Да, конечно.

Кургинян: Правильно? Ну и что плохого?

Филатов: А я еще раз говорю, неуравновешена…

Кургинян: Ну, была она ближе к плохой…

Филатов: А Вам тоталитарный режим, это что президент единоличная власть, что парламент — единоличная…

Кургинян: Парламент — нет, вы знаете…

Филатов: Подождите, подождите. Тот парламент, который был у нас и его структура — это совсем другое дело. Это не то, что в Англии, в Соединенных Штатах там или еще где-то. Он, вообще, не был даже структурирован у нас, если Вы помните. Поэтому когда все находится в руках у одной какой-то ветви власти, говорить о разделении властей и говорить, вообще, о том, что они равноправны в своей деятельности, невозможно.

Кургинян: Можно я, поскольку я спрашиваю… я никоим образом Вас не хочу … скажите мне, пожалуйста, ну, в парламентской республике тоже есть разделение властей. Я напоминаю, что власть делится на исполнительную, судебную и законодательную…

Филатов: У нас не было разделения властей.

Кургинян: Ну, нет. Предположим, что полнота законодательной власти…

Филатов: Не предположим. Мы говорим о противостоянии.

Кургинян: Сергей Александрович, ну, зачем же так… Ну, неважно. Хорошо. Второй вопрос. Скажите, пожалуйста, когда Вы рассказываете мне о том, что это, и это — правда, что они не хотят встречаться друг с другом и так далее… Скажите, как Вы считаете, может так быть, что главы государства или ответственные политики, взрослые мужики ведут себя, как дети в песочнице? «Я с ним больше встречаться не буду!» Вы согласны со мной, что так не должно быть?

Филатов: Конечно.

Кургинян: Третий вопрос. Мы все помним, что в марте была первая попытка Ельцина сделать то же самое. Может быть, сидящие здесь это не помнят, и общество забыло.

Филатов: Не то же самое, Сергей Ервандович.

Кургинян: Ну, примерно…

Филатов: Не было разгона парламента.

Кургинян: Не было, да. Вместо этого жгли бумаги. Ну, Вы помните выступление Зорькина: «Граждане России! Начался переворот!» Вы помните это. По телевизору шло.

Филатов: Да, помню.

Кургинян: Мы все помним. И мы при этом присутствовали. Значит, мы все фиксируем, что октябрь был не первым случаем, и не 21-го октября все началось, да?

Из зала: Сентября.

Кургинян: Сентября. Началось все в марте как минимум.

Филатов: Я сказал, 2-го января 92-года все началось, да.

Кургинян: Правильно. Правильно. Правильно. Значит, мы с Вами и здесь согласились. Теперь остается один вопрос, очень тяжелый. Сергей Исаевич, скажите, пожалуйста, эти люди, эти трупы, засыпанные сухим льдом, нужны были для того, чтобы Ельцину развязать руки?

Сванидзе: О каких трупах, Сергей Ервандович…

Филатов: Ха-ха-ха…

Кургинян: О трупах расстрелянных. О трупах расстрелянных из пушек. Эти трупы, живые трупы людей нужны были, чтобы Ельцину развязать руки? Да или нет?

Филатов: Кургинян ставит вопрос так: да или нет. Но он, во-первых, ставит вопрос только последнего дня, он не говорит о том, что предшествовало этому дню, когда нужно было страну спасать от гражданской войны. А этому дню предшествовала возможность с помощью патриарха (Алексий II) прийти к мирному соглашению. И мы заседали у патриарха с 1-го числа по 3-е, пока не начались безобразия на Смоленской площади. Так вот я должен Вам сказать, что мы с первыми двумя посланниками Верховного Совета подписали протокол…

Сванидзе: Уважаемые коллеги, к сожалению, время завершилось. У вас сейчас будет возможность продолжить разговор. Короткий перерыв, после этого мы вернемся к слушаниям.

Кургинян: Я сделаю все возможное, чтобы Сергей Александрович смог договорить.

Сванидзе: В эфире «Суд времени». Продолжаем слушания по вопросу о выходе из тупика осенью 1993-го года. Продолжаем дискуссию. Был вопрос со стороны обвинения Сергею Александровичу Филатову, который в тот момент занимал должность руководителя администрации президента Бориса Николаевича Ельцина. Итак, вопрос был — я его повторю — зачем погибли люди в 93-ем году? Не затем ли, чтобы Ельцину развязать руки в управлении страной? Я правильно своими словами изложил вопрос?

Кургинян: Да, абсолютно, абсолютно.

Филатов: В Свято-Даниловском монастыре мы подписали первый протокол, который говорил о том, что мы можем после первого этапа, когда разоружится Белый дом, потому что там было оружие, мы договорились: оружие сдаете — и мы продолжаем нормальные переговоры о том, что делать дальше. Но на следующий день пришла другая делегация, которую уже вновь какие-то другие силы Верховного Совета к нам дали. И мы три дня занимались болтологией. И кончилось это тем, что произошел сердечный приступ у патриарха. Нам сообщили, что на Смоленской площади начинаются безобразия. И тогда, когда эти безобразия вылились в вооруженные столкновения в Останкино и во всех других местах, о которых не буду сейчас говорить, мы поняли, что страну надо спасать. Кстати говоря, к вашему варианту, что мы готовили силовой вариант. Когда это все случилось, армии даже около Москвы не было. Для того чтобы вызвать армию, нам понадобилось 5 часов, для того, чтобы она появилась в Москве.

Кургинян: Я хочу вопрос еще задать. Имею право? Скажите, пожалуйста, зачем нужно было стрелять из танков?

Филатов: Значит, я еще раз говорю. Во-первых, из Белого дома вышло накануне 2000 человек рано утром, которых мы попросили выйти.

Кургинян: Накануне, да.

Филатов: Остались те, кто остался. Если говорить о стрельбе танков, то это были холостые патроны, как Вы понимаете.

Кургинян: Там были убиты люди?

Филатов: Не надо меня убе…

Кургинян: Там были убиты люди или нет? Разговор о 123 убитых — это блеф?

Филатов: Я еще раз говорю, это были холостые патроны. Для того чтобы предупредить людей…

Сванидзе: Так, уважаемые коллеги! Мы немножко опережаем события. Вы сразу берете самые драматичные моменты в этой истории. Сейчас мой вопрос обеим сторонам: «Был ли президентский указ под номером 1400 от 21-го сентября 1993-го года единственной возможностью бороться за дальнейшее проведение реформ?» Я напомню, что этим приказом фактически был разогнан действовавший Верховный Совет и объявлены новые парламентские выборы.

Я предоставляю слово стороне обвинения. Прошу вас, Сергей Ервандович.

Кургинян: У меня есть доказательства, и очень интересные доказательства. Я хотел бы предоставить слово сначала Александру Нагорному, Александру Алексеевичу Нагорному, видному публицисту и политологу, который тоже является очевидцем. Скажите, пожалуйста, считаете ли вы, Александр, что то, что произошло с этим указом 1400, было абсолютно необходимо?

Александр Нагорный, член Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям Верховного Совета РФ (1993 г.): Нет, конечно, никакой жесткой необходимости не было. Аморфный Верховный Совет и, тем более, Съезд депутатов не представлял никакой угрозы для существующей власти, с одной стороны. Но существовали другие мотивировки, почему Кремль использовал эти незаконные методы и фактически осуществил конституционный переворот 21-го сентября, потому что по Конституции действующей он не имел права распускать Верховный Совет. Все остальные действия Ельцина подпадают под уголовное право.