Ясин: Я этого не говорю.

Кургинян: Как?

Ясин: Я… я аплодирую Вам, когда Вы говорите, что нужно… нужна демократия.

Кургинян: Ну, поймите же…

Ясин: Но почему Гайдар?

Кургинян: Вы же даже, по-моему, действительно…

Ясин: Почему все на Гайдара?

Кургинян: Послушайте, Вы даже действительно, по-моему, не понимаете, что в результате реформ Гайдара навсегда…

Ясин: Я подозреваю, я подозреваю, что я понимаю гораздо больше, чем Вы думаете.

Кургинян: Хорошо. Я хочу спросить Геращенко, может быть, я чего-нибудь не понимаю, — скажите, пожалуйста, больного прооперировали или ему отрезали ноги? Больного прооперировали или ему отрезали ноги? Скажите мне правду, я хочу жить в этой стране, хочу дальше в ней развиваться.

Геращенко: Мне кажется, он был не больной, у него просто был сильный насморк.

Кургинян: И что с ним сделали?

Геращенко: А ему отрезали ногу.

Кургинян: А ему отрезали ногу. Если можно, Вы, специалист высшего класса по этим вещам, я все время чуть-чуть как бы…

Геращенко: Резать ноги?

Кургинян: Нет, не по ногам. Вы, как специалист высшего класса, раскройте Вашу метафору. Раскройте ее, пожалуйста. Раскройте ее экономически.

Геращенко: Вы знаете, если вот серьезно говорить о Гайдаре Егоре Тимуровиче, его, так сказать, месте, времени, то, на мой взгляд, нельзя вот выделять его как по существу исполнительного премьер-министра, хотя он эту должность почти не занимал, забывая о том политическом как бы сценарии или развитии,…

Сванидзе: 10 секунд, Виктор Владимирович.

Геращенко: …который был у нас в стране. И вот на фоне этого, естественно, Гайдара, я думаю, власти России…

Кургинян: Прошу передать еще 30 из моего заключительного слова.

Геращенко: …подталкивали, подталкивали зачастую к скоропалительным и непродуманным решениям.

Сванидзе: У Вас есть еще, у Вас есть еще 30 секунд.

Кургинян: Я прошу передать время мое. Прошу передать мое время.

Геращенко: И, во-вторых, я считаю, команда вокруг него была командой идеалистов и мечтателей. Там специалистов не было. Возьмите одного из Ваших (Ясину — прим. стен) предшественников Нечаева. Ну, что он понимал…

Руцкой: В области экономики.

Геращенко: …в области экономики и планирования? Еременко ему говорил: «Послушай, Андрюша, я тебе не то, что лабораторию, я тебе лаборантку не могу доверить», который был его директор и руководитель его диссертации.

Сванидзе: Спасибо, спасибо. Сторона защиты может задать вопрос свидетелю обвинения.

Млечин: Вы действительно считаете, что то, что тогда вот было осенью 91-го года — это с насморком сравнимо? Я вот сейчас Вас слушал, думал, может быть, с Вами жили в разных странах? Потому что я-то хорошо помню, у меня проблема была, чтобы семью накормить, потому что вот ничего не было в магазинах, а я работал, получал зарплату, т. е. в деньгах нормальная она была, а купить я ничего не мог. Если Вы скажете, что это было ощущение насморка — у меня было ощущение ужасной катастрофы. И так жили люди вокруг меня — все работали, все трудились…

Сванидзе: Ваш вопрос свидетелю, Леонид Михайлович.

Млечин: …и муж, и жена. Вот я пытаюсь спросить, может, мы жили с Вами в разных странах? Вы жили в какой-то другой стране, где все было очень неплохо?

Геращенко: Нет, я тоже работал…

Млечин: Вам из окна лимузина, может, казалось, что там насморк…

Геращенко: …получал…

Млечин: …а мне казалось, что катастрофа.

Геращенко: …получал зарплату, но не терял время на стояние в очередях — у меня жена теряла время и ругалась на то, что делается в стране.

Млечин: И Вы считаете, это такой насморк был? А то и в очередях-то стоишь, и ничего не было.

Геращенко: Как это ничего не было?

Млечин: Это насморк?

Геращенко: А почему же Вы не умерли от голода-то, я не пойму никак?

Руцкой: Да никто не умер.

Геращенко: Надо все-таки слова-то подбирать, хоть Вы и защитник.

Млечин: Фу, фу, фу, фу. Очень нехорошо Вы по отношению к своим согражданам. Ну, кто-то и от голода, кстати, умирал в те годы.

Кургинян: Кто?

Млечин: Ну,… ужасно…

Руцкой: Кто умер?

Геращенко: А сейчас-то, сейчас не будете умирать?

Млечин: Вы, я смотрю, жили, видимо, все-таки совсем по-другому, совсем неплохо. Я понимаю, из окна персонального автомобиля и, видимо, с чем-то другим…

Сванидзе: Леонид Михайлович, не форсируйте, не форсируйте тему персональных автомобилей…

Млечин: Благодарю Вас, да, не буду больше задавать вопросов.

Сванидзе: Я предоставляю возможность для заключительного слова. Сторона обвинения, пожалуйста, 30 секунд Вы отдали Виктору Владимировичу, у Вас 30 секунд. Это заключительное слово по второму дню слушаний по Егору Гайдару, потому что совершенно очевидно, что будет третий день слушаний. Поэтому по сегодняшнему дню, пожалуйста.

Кургинян: По сегодняшнему дню я лично для себя понял то, чего не хотел понимать. Первое — что реформы Гайдара усугубили ситуацию. Решив какие-то проблемы, как это всегда бывает, они, решив какие-то тактические проблемы, которые, конечно, надо было решать, они создали чудовищные стратегические проблемы, чудовищные, из которых будет выходить не одно поколение. Самое страшное, возможно, заключается в том, что удар был нанесен по высокотехнологическому комплексу, науке и всему остальному. И все знают, что он был нанесен беспощадно. Огромный удар был нанесен по валовому внутреннему продукту. Но самое страшное не это. Самые страшные вещи две. Я никоим образом не хочу сказать, что все это сделал Гайдар…

Сванидзе: Ваше время истекло, Сергей Ервандович.

Кургинян: Я скажу следующий раз.

Сванидзе: Конечно. Будут … будут завтра слушания, Вы это скажете, разумеется. Прошу Вас, сторона защиты.

Млечин: Благодарю Вас, Ваша честь. Здесь наши свидетели объяснили ту страшную ситуацию, в которой оказалась страна осенью 91-го года. Из этой ситуации не было и не могло быть легкого выхода, потому что предыдущая власть, советская власть, десятилетиями загоняла страну в эту ловушку, или, точнее, в колодец. А из колодца так вот, царапаясь, не вылезешь, не ободрав ногти, не ободрав коленки. Поэтому так тяжело и трудно выходила страна из этого положения. Гайдар взялся. Взялся и, наверное, не все у него получалось. Но, глядя из сегодняшнего дня, ты видишь, что самое главное у него получилось.

И если сегодня наше руководство — президент, премьер-министр, правительство, правящая партия — говорят об успехах России, а они говорят об этом постоянно и уже не первый год, то эти успехи основаны на том, что сделал тогда за очень короткий период Егор Тимурович Гайдар. Спасибо.

Сванидзе: Спасибо. Мы сейчас прекращаем голосование нашей телевизионной аудитории. Завтра, в 21 час, слушания по теме «Реформы Егора Гайдара» будут продолжены.

Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России прошлое всегда непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания — исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим. Судить историю вы будете вместе с нами. У вас есть возможность голосовать. Такая же возможность будет у сидящих в зале.

Тема сегодняшних слушаний простая. Объяснять ничего не надо. Достаточно произнести имя — Егор Гайдар. Немногие персонажи в нашей долгой истории, а в ней имеются персонажи яркие, удостоены такой ожесточенной оценки. В нашей истории много несправедливостей, жестокостей, невинных жертв. Все они в массовом сознании находят объяснение, оправдание или забвение. Егору Гайдару не могут простить денег. Уже не в одном поколении живет уверенность — Егор Гайдар ограбил народ.