Князь Святослав Всеволодович принял их с честью, как посланных от князя Андрея, и рассказал им об измене Михаила.

— Незачем вам и ездить туда, — говорил он, — все равно Ростиславичи не уйдут из Киева!

Михно, зная настоящую причину своего посольства, спокойно ответил:

— Будь что будет! А волю князя исполнить нужно… Может, и в самом деле покорятся!

Святослав усмехнулся.

— И не подумают… А впрочем, скатертью дорога, коли не хотите слушать. Только не быть бы худу!

Послы выехали…

— Князь-то, парень, ведь прав: без толку мы туда едем… Не те люди Ростиславичи, чтоб добром согласиться!

Наконец добрались они до Киева.

Опытным взглядом окинул старый дружинник новые укрепления города.

— И впрямь, паренек, воевать они с нами задумали! — обратился он к Василько. — Ишь, какие палисады воздвигли!

— Какие вы люди? Откуда едете? — строго спросил их стражник, когда они подъехали к воротам.

— От князя суздальского посланцы! — отозвался Михно.

— Пождите! Поспрошать нужно!..

Ждать пришлось не мало времени, пока наконец ворота были открыты и суздальцы въехали в город. Несколько дружинников проводили их на княжий двор.

Ростиславичи встретили послов на крыльце. Мстислав надменно обратился к ним:

— С каким словом от князя своего прибыли? Михно с достоинством передал наказ Андрея.

Ничего не сказали Рюрик и Давид. Но не стерпел слов князя Мстислав, грозно сверкнули глаза.

— Дерзкий холоп! Как смеешь ты говорить такие речи князю?

— У меня есть свой князь, его наказ я исполняю! — сухо отозвался мечник.

Еще больше разгневался Мстислав.

— Возьмите этого дерзкого холопа! — крикнул он своим дружинникам. — Остригите ему волосы на голове и бороду!

Василько с другим дружинником пытались защищать своего начальника, но их усилия не привели ни к чему. Они были связаны и отведены в избу. Не отбился и сам Михно.

При громком смехе собравшихся киевлян его остригли и, надругавшись таким образом над стариком, привели к князю.

Князь сказал ему:

— Ступай к своему князю и передай ему вот что: «Мы тебя до сих пор считали отцом и любили, ты же прислал к нам такие речи, что считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком, делай, что размыслил. Бог всему судья!» — и велел послов вывести за город.

Окончив изографные работы в монастыре, Мирон с Еленой и Мариною отправился во Владимир.

Намерение старого изографа заехать в Чернигов было отложено.

Вдова торопилась ехать в Новгород, чтобы увидеться с сыном.

— Что ж? Коли так, — решил старик, — и я с вами до Новгорода поеду! Иным путем… Во Владимир и не заеду…

На этом решили.

— Слушай, девонька! — сказал Мирон. — Хороший ты ратный товарищ, жалко будет с тобою на поле ратном расставаться, а все-таки не должно тебе мужескую одежду носить.

Девушка пыталась возражать.

— Негоже, говорю тебе! Спроси свою матушку, что она на это скажет!

Елена согласилась со стариком, хотя в оправдание дочери промолвила:

— По нужде ей пришлось, дедушка, по-мужскому обрядиться!

Подвигаясь все ближе и ближе к Новгороду, путники стали замечать по городам необычное оживление, всюду собирались ратные люди, на площадях толковали.

— Аль воевать с кем задумали? — спросил изограф в Белоозере.

— Гонцы от князя Андрея разосланы. Велел всем под его стяг собираться… А против кого пойдем, и сами не знаем!

«Не на Киев ли снова князь поход затевает?» — подумал Мирон.

— Поспешать, коли так, к Новгороду надо! — заметила Елена. — А то как раз Фоку угонят, тогда и не увидишь!

Ростов и Суздаль нашли путники в еще большем волнении. Рать собиралась со всего Севера, поход затевался, по-видимому, немалый.

Неохотно шли союзные дружины на призыв князя.

— Почто нам воевать? — говорили дружинники. — У нас и своих врагов немало.

— Как бы не опоздать! — торопилась Елена. — Уж больно сына повидать-то мне хочется!..

Путники погоняли коней. Наконец показался издалека детинец и стены Новгорода. После опроса стражником у ворот изографа и его спутниц пропустили в город. Их поразило молчание всех пяти концов.

Ни Мирон, ни девушка не знали, как пробраться на княжий двор, где они надеялись отыскать Фоку. Снова пришлось обратиться к одному из проходивших горожан, чтобы узнать, куда им пройти.

— На княжий-то двор недалеко, да князя-то там нет! — отвечал бойкий новгородец. — Коль вам нужно князя, так ступайте на Ярославов двор, там сейчас вече, там и князь!..

Действительно, на Ярославовом дворе все скамьи были заняты новгородцами.

На широком помосте на особом стуле сидел князь. Около него помещались бояре и несколько человек дружинников.

— Что-то Фоки я не вижу! — проговорила Марина, тщательно всматриваясь в последних.

Добраться до князя не было никакой возможности. Когда путники пришли на вече, дьяк только что скрепил вечевую грамоту и читал решение вече:

— От посадника Великого Новгорода Якуна, — зычно начал он, — от всей господы, и от тысяцкого Великого

Новгорода Григория, и от всех старых тысяцких, и от бояр, и от житьих людей, и от купцов, и от черных людей, от всего Великого Новгорода, от всех пяти концов, положили послать дружину в помочь Андрею, князю суздальскому.

Князь Юрий низко поклонился на все четыре стороны, благодаря Новгород за помощь отцу.

— Как же оно таково? Не пойму я что-то! — сказал один новгородец другому. — Дружина третий день как ушла, а на вече сегодня только еще постановили.

— Торопятся, друг! — отозвался другой. — Чтобы вместе с прочими князьями в одно время поспеть…

Елена печально слушала разговаривавших.

— Не застали мы Фоку… Не привел Бог сына милого обнять! Их разговор случайно услышал Лука.

— Какого сынка тебе, тетенька, не удалось повидать?

— Да был у князя дружинник Фока! Поди, знаешь?..

— Как не знать-то! Он теперь нашим новгородцем стал.

Елена изумленно на него взглянула.

— На дочке нашего богатого торгового гостя женился… Акинфием звать… Хочешь, я тебя сведу к нему?..

— Да что ты, родимый?! — обрадовалась Елена.

И они отправились к тестю Фоки.

Печально сидел старый Акинфий со своей внучкой после ухода Фоки, Евфимия плакала.

— Скоро ли приведется мне с мужем любимым повидеться! — говорила она деду.

— Бог даст, свидетесь… Не печалься, голубка! — утешал ее последний.

У ворот брякнуло кольцо.

— Эх я, старый! — проговорил Акинфий. — На вече забыл сходить… Верно, кто-нибудь возвратился и мне о решении Господина Великого Новгорода скажет… Эй, Кузьма, пойди, отчини ворота! — крикнул он.

— Кого вам нужно? — спросил работник прибывших. Лука, пришедший вместе с последними, весело проговорил:

— Скажи Акинфию! Пусть дорогих гостей принимает! К нему сватья приехала.

На разговор вышел и сам хозяин.

Узнав, кто его гости, он широко распахнул ворота, приглашая к себе в дом.

Обрадовалась приезду свекрови и Евфимия.

— Слава Богу, нашлась у мужа матушка родимая! А то уж больно он скорбел о тебе!

Несмотря на мужское платье, пришлось и Марине признаться.

— Ишь ты, шустрая какая! — шутил старый хозяин. — Тебе, Евфимия, этак ни за что бы не решиться…

Однако старик не посоветовал менять костюм.

— Может быть, князь Андрей сам надумает к рати ехать, так отроков с собою возьмет… А может быть, гонцом тебя послать надумает… А как узнает, что ты девушка, так тебе уж никуда не попасть.

— Дедушка-то правду говорит, сестрица! — обратилась Евфимия к ней. — Как бы я хотела быть на твоем месте: все около мужа находилась бы.

— И впрямь так лучше, дедушка, — согласилась Марина.

— Что ж, коли так, — отозвался Мирон, — пусть в княжих отроках пока остается…

— А ты, сватья, у нас оставайся! — ласково проговорил Акинфий. — Все нам с Евфимией веселее будет.