— Завтра будет легче, — бросил один из Моисеевых людей. — Дорога, правда, все время в гору — зато и лес не такой густой.
Контрабандисты разожгли небольшой костерок и расположились вокруг, покуривая короткие трубочки. Моисей завел разговор о службе общественного спокойствия Джеппы: обсуждались разнообразные способы избежать ее пристального внимания. Костя подумал мельком, что сведения эти для них просто бесценны, и провалился в сон… Вторая ночь перехода была немногим легче первой, но уже на третью путники вполне освоились — дорога и впрямь сделалась лучше, да и к общему темпу они приноровились.
— Что ж, если и дальше все будет складываться удачно, через две ночи мы увидим знаменитое озеро Джеппы, — заметил Моисей.
Гаргулов вытер пот со лба.
— Мне казалось, вначале ты говорил о трех сутках пути…
— Мы решили не рисковать и сделали небольшой крюк по Дебрям… Зато обошлось без перестрелки, шо тоже очень кошерно.
Следующая ночь была темной — хоть глаз выколи. Облака затянули небо плотной пеленой. Утром разразился ливень. Путники нашли убежище под нависающей скалой. В нескольких метрах справа и слева клокотали потоки мутной воды.
— Здесь всегда такие дожди?! — спросил Гаргулов Моисея.
— В сезон вод — да! — ответил проводник. — Случается и в сезон ветров…
— Сколько же тут всего сезонов?
— Четыре, по числу стихий… Вода, ветер, земля и пламя… Сезон земли — самый благодатный и изобильный… Сейчас-то немножко мокро, правда? Но для эмигрантов вроде вас эти дни — самый цимес!
— Это почему же?!
— В Джеппе проходит традиционный карнавал, на улице полно ряженых! Если не будете щелкать клювом — поимеете счастье устроиться, не привлекая внимания службы общественного спокойствия!
К вечеру дождь так и не унялся, разве что стал немного слабей. Дети Господина Высокое Небо переносили тяготы пути стоически, но силы маленьких эгоистов были небеспредельны. В конце концов Косте пришлось взять на руки Лассу, а Марикс уцепился сзади за гаргуловский ремень. Казалось, дождь не кончится никогда, но тугие струи внезапно перестали барабанить по голове и плечам. Путники остановились. Брезжил рассвет, в нескольких метрах позади продолжал бушевать ливень. Гаргулов задрал голову. Прямо над ними проходила граница между тучами и чистым небом — четкая, словно вырезанная ножницами исполинская дуга.
— Ну вот, имею вас обрадовать: пришли! — облегченно вздохнул Моисей.
— Пришли куда? Не вижу…
— Ай, теперь совсем немного осталось. Господин Хрустальное Озеро не допускает в Джеппу дождь — до поры: его появление должно совпасть с кульминацией местного праздника… Ну шо, вы-таки довольны нашей маленькой прогулкой?
Город-кратер поразил лейтенанта до глубины души.
— Знаешь, Саныч, если раньше я время от времени сомневался: а не мерещится ли мне все это, то теперь впору спросить: да я ли это вообще?
— Ты, Кость, ты, — успокоил коллегу Гаргулов. — Кому еще в голову придет такие идиотские вопросы задавать…
— Эх, красотища-то какая!
— По-моему, ужасно! — буркнул Марикс и поежился. — Ваше счастье, быдляне, что вы не способны как следует прочувствовать чужое «эго»… Оно пропитало здесь каждую улицу, каждый дом, расползлось по всему городу… Будто слякоть, отвратительная слизь… Оно везде!
— Эпицентр этой силы лежит в глубинах озера, — мрачно кивнула Ласса. — Скажи, ты не ощущаешь пульсаций силы нашего высокочтимого родителя?
— Нет… Все забивают отвратительные эманации Господина Хрустальное Озеро.
— Стало быть, вот зачем вы сюда шли… — устало обронила Адриадакис. — Один великий эгоист попал в лапы другого; а вы, значит… Как я сразу не догадалась… Ладно, давайте уже спустимся в город и найдем приют на день.
Некоторое количество местных денег у путников имелось — они предусмотрительно разжились ими еще в поселении контрабандистов. Сан Саныч побренчал в мокром кармане монетами, вздохнул и осторожно шагнул на каменистый склон.
* * *
Проект «Дитя Нации» потребовал от Адорабля куда большего напряжения нервов, чем он рассчитывал. Выдерживать новую роль получалось с трудом. Особенно тяжко давалась вундеркинду безмятежная улыбка и спокойный, доброжелательный тон. «Душа мудреца глубока, рябь случайных эмоций не может нарушить ее покой». Во, блин! Эти древние мудрецы, должно быть, просто не имели возможности как следует наорать на своих оппонентов, срыгнуть на них кашку… Или приказать расстрелять всех, к чертовой матери… Тут действительно — либо сломаешься, либо начнешь придумывать всяческие хитроумные отмазки! «Когда глупец разглагольствует — мудрый помалкивает, когда глупец действует, мудрый выжидает, когда глупец размышляет — мудрый знает».
— Да уж, с таким подходом просто удивительно, что о тебя не вытирает ноги каждый встречный… Интересно, как им удавалось поддерживать свою репутацию?
Адорабль задумчиво сунул в рот пустышку. Изжеванная гуттаперча облегчения не принесла. «Надо бы купить новую… Интересно, как там Адриадакис? Где она сейчас, что поделывает?» При мысли о напарнице вундеркинд тяжело вздохнул. Разумеется, она сейчас выполняет его поручение, а значит — присматривает за детьми Господина Высокое Небо и этими отщепенцами… Но могла бы уже отправить ему весточку! «Значит, не могла, — тут же подсказала Ее Величество Логика. — Значит, обстоятельства взяли верх над долгом и преданностью… Временно, разумеется. Сугубо временно». Младенец задумчиво потрогал пупок. За несколько суток, прошедших с момента взятия Термитника, гипноглаз приходилось использовать неоднократно. Главы гильдий никак не могли взять в толк, кто он такой и что вообще происходит… Старые дурни. Забавно все-таки, как действуют на разных людей гипноволны; особенно интересны побочные эффекты… Уличная шпана, мелкий грабитель Хорхе стал образцовым командиром, трусливая размазня Кван — неплохим подпольщиком и бойцом, две бабки из занюханного сибирского городка оказались великолепными бодигардами… Что это, игры его собственного подсознания, отразившиеся в гипновоздействии, или нечто изначально присущее рецепиентам? Надо бы провести исследование… Когда у него будет свободное время, разумеется. Что может быть достойней самопознания?!
В дверь тихонько постучали, спустя миг в щели показалась Збышекова физиономия. Младенец насупился.
— Так, с чем опять пожаловал?!
— Я, это… — Фельдшер кривовато улыбнулся. — Хотел извиниться… За свое недостойное поведение, и вообще… Ну… Ты был прав, конечно, я тут все обдумал…
— Вот! — наставительно произнес Адорабль. — Вот что бывает, когда даешь себе труд немного напрячь мозги: все сразу встает на свои места. Итак, ты сумел взять под контроль низменные эмоции?
— Да! Полностью! — с жаром воскликнул Збышек. — Знаешь, твои слова — они просто, ну-у… Что-то перевернули во мне! Я осознал, что вел себя как последний эгоист, не принимая в расчет чувств Адриадакис… Мы ведь товарищи по борьбе, а это самое главное…
— Правильно. Так и есть. Все мы учимся на своих ошибках, Пшелвдупский.
— Да! — подхватил Збышек. — И знаешь… Я хотел сказать тебе спасибо! Огромное! Ведь если б не ты, я так бы и остался… Ну-у… этим…
— Я просто подтолкнул тебя в нужном направлении, — пожал плечиками Адорабль; лихорадочный энтузиазм Збышека поверг его в легкое недоумение. — В основном ты все понял сам. Учись, парень, работай над собой — и как знать, возможно, однажды жизнь повернется к тебе светлым полужопием… Э-э… — взгляд младенца остановился; что-то в сказанной им фразе было не так, а он обожал абсолютную точность формулировок.
— И я хочу, чтоб ты знал: мое предложение, конечно же, остается в силе! — Збышек заговорщически понизил голос. — Ну, насчет расслабления…
— Вот как? Дай сигаретку!
Пшелвдупский с готовностью выхватил пачку.
— Тяжелая выдалась неделька… — обронил Адорабль, выпустив к потолку тонкую струйку дыма.
— Уж я думаю! — поддакнул Збышек. — Сам устал как собака… Но, по крайней мере, с некоторыми проблемами разобрался. Думаю, в руководстве медицинской гильдии придется сделать перестановку кадров, кое-кого отправить на пенсию… Я ведь могу распорядиться?
