— Ничего-ничего, — поняв мои мысли, сказал док, напяливая на нос маску и надевая перчатки, — мастерство не пропьешь… если оно есть, конечно.

— Спасибо, утешили…

— Так, открыть клюв, шире, выше в кресле подтянитесь! Еще выше!

— Но мне так не удобно, — жалостливым тоном проблеял я.

— Ерунда! Удобно должно быть доктору. Логично? За удобствами отправляйтесь в солярий. Шире клюв. Какой зуб?

— Верхний мудрости слева, — я указующе ткнул пальцем себе в рот.

— Ох мне эти восьмые зубы! — Док взял стоматологическое зеркальце и по-садистски безжалостно оттянул мне щеку, создавая обзор.

— Все удалять! В печку! — определил доктор и заорал: — Мар-рыя! Мар-рыя!

В кабинет вошла полуголая медсестра.

— Подъязычную пробу на анестезию, прямой элеватор и верхние восьмые щипцы.

Секс-бомба-сестра взяла со столика устрашающий металлический шприц, зарядила в него карпулу с анестетиком и привертела к шприцу разовую иглу.

— Открыть рот, язык к небу, капнем пару капель под язык, — скомандовала она.

Я заявил, что месяц назад я уже был у стоматолога, наводил косметику, мне кололи укол, и все было нормально.

— Проба — это обязательно, — пояснил док, — перед каждым уколом, дабы вам не поплохело в момент анестезии. Всякая болтовня о том, что вам уже кололи раньше и все было нормально, — это чушь; чем чаще колют, тем выше вероятность возникновения аллергической реакции. Накопление аллергена, сенсибилизация. Так что клюв открыть!

Я подчинился, мне капнули под язык невкусной дряни.

— Рот закрыть, не глотать и не сплевывать! Пять минут сидеть! Вы ведь не хотите помереть в этом кресле от аллергии? А мне тем более это не нужно! Писанины потом всякой не оберешься! Или тащить вас и подбрасывать на ближайшую помойку, дескать, я не при делах, мне тоже лень. Еще милиция перехватит… Так что сидеть с пробой!

Фашист! Типичный фашист и изверг в придачу! Что он городит вобще? Меня на помойку? Куда я попал! А ведь точно — фашист! Как я не подумал! Он ведь итальянец, а Италия, руководимая дуче Муссолини, была ближайшим союзником фашистской Германии. Дуче и Гитлер шнапс на пару лакали! А в этом мире Третий рейх не сдох, значит и дуче не схватили партизаны и не пристрелили его 28 апреля 1945 года. А этот доктор — прямое следствие режима Бенито Муссолини. Этот док, наверно, всех пациентов в своей фашистской Италии добил и разбросал по помойкам, отчего клиентура иссякла, вот он в СССР и переехал, практику наладить… Фашист!

— Эх, люблю я это дело — зубы удалять! — радостно провозгласил доктор. — Поддерживает форму, успокаивает нервы… доктора. К тому же это выход агрессии, накопившейся в повседневной жизни…

Может, еще не поздно убежать? Но оказалось, что поздно, док попросил меня открыть рот и что-то там разглядывал.

— Под языком не жжет? Не зудит? Дышится легко? Свободно?

— Все нормально. Сжальтесь! Давайте покончим с этим быстрее! Пока я с ума не съехал.

— Шире рот! — скомандовал док и взял в руки шприц. — Будет пара укольчиков. Не бойтесь. Певица Земфира — и та не убоялась лечить зубы и написала об этом песню. Сначала про пациента, который просит доктора: «…Ну блин, ну обещай мне — больно не будет, постарайся…», а тут вступает доктор: «… Я знаю, не будет больно, я помню, как это делать...».

Иголка вонзилась в мое небо, док надавил на поршень, и я почувствовал неприятное распирание.

— Все нормально? Голова не кружится? Сознание ясное? Глаза открыть, чтоб я видел, что вы с нами, а не против нас. Галлюцинации, мираж? Нету? Плохо… Для галлюцинаций и путешествий в глубинах подсознания хорошо подходит отвар из мухоморов… — Док вытащил иглу из моего неба и воткнул ее куда-то за щеку, поближе к зубу мудрости. — Последний укольчик и место укола нажать своей рукой, чтоб синяк не возник, гематома по-научному. Иголка сосуды ранит, кровь изливается в мягкие ткани и получается синяк; дабы его избежать, достаточно прижать место укола, а то будет нехорошо и люди скажут, что док накинулся и засвистел пациенту по челюсти кулаком, вместо оказания помощи…

Док вытащил иглу и показал мне, как правильно прижать место укола.

— Ну, теперь сидим, минуты три обождем и начнем зверствовать не по-детски. Эх! Еще чуть-чуть, и начнем процедуры, полные драматизма! Сидеть, никуда не уходить, а я пойду покурю. — Док вышел из кабинета.

Так не бывает! Мой рассудок отчаянно отказывался верить в происходящее. Что ж это за доктор такой?! Он же псих нездоровый! Маньяк ненормальный! Ни черта себе у Сика-Пуки связные. По-моему, я сглупил, согласившись на выдирание зуба в этой придурочной конторе! Липкий страх пронизал всего меня…

Вернулся доктор, весь пропахший табачным дымом.

— А, вы еще здесь? Напрасно, я давал вам шанс убежать, но теперь — поздно. А чего это вид у вас такой печальный? — С этими словами дока выудил из подвесного шкафчика вскрытую бутылку пятизвездочного коньяка «Одесса» и плеснул в разовый стаканчик приличную дозу.

— Взбодритесь, — сказал он, — подкрепите силы, заодно и пролонгируем действие анестетика.

Я безропотно выпил предложенное.

— Ну, вы живы? — спросил док.

— Жив, — кивнул я.

— Это легко исправить… Мар-рыя! Где ты ходишь? Давай сюда самые ржавые инструменты! Будем удалять.

Инструменты оказались не ржавыми, но весьма зазубренными от частого применения.

— Начнем процедуры! Рот открыть! Сейчас будет кровища! К расправе готовы? Позволяется кричать, ибо, как говорит старинная стоматологическая поговорка: пациент не плачет — доктор не поет. Итак — action!

Через полминуты доктор бросил вырванный зуб в плевательницу, промахнулся и зуб улетел на пол… Я ничего не почувствовал.

— Все? — удивился я. — Уже вырвали?

— Что? Мало показалось? Еще хотите? И не вырвал, а удалил. Решительным движением, да, я не устану повторять, что мастерство не пропьешь…

Мария взялась за веник и совок, пытаясь замести зуб…

— Мар-рыя! А ну иди отсюда, дура, со своим веником! Совсем сдурела? Не видишь, у меня пациент в кресле?! Чего ты меня позоришь? Никакой этики медицинской в тебе нет!

Мария, гордо подняв голову, удалилась, а я подумал, что после «медицинской этики», продемонстрированной доктором, веник, заметающий мой зуб, уже не делает погоды.

Доктор быстренько проинформировал меня о том, что никаких специальных мер по уходу за раной предпринимать не надо, что единственное требование — это ни в коем случае не полоскать, так как в ране кровяной сгусток, он должен рану закрыть, там остаться и никуда не деться. Если сгусток устоит, то все заживет, как на собаке. Ну и док! На собаке!

— Все. Слазьте с кресла. Переходим ко второму пункту нашей программы. В нашем деле есть два болезненных момента: первый — это непосредственно процедуры, второй — это отнятие гонорара. Что из них более болезненно, еще не известно… Стоматологам все время надо много денег, они должны поддерживать свою репутацию, эту репутацию лучше всего выразила группа «Ляпис Трубецкой», помните? — «Мы зашли в дорогое кафе, как всегда я был при лавэ…». Час расплаты пришел!

Я с готовностью уплатил названную доктором сумму в 80 рублей, да я бы и тысячу отдал, лишь бы поскорее отсюда смыться. Доктор сунул деньги в карман галифе, никаких квитанций мне не дал и даже имя мое не спросил. Матерый…

— Скажите, — поинтересовался я, — медицинская деонтология — это ведь этические правила поведения медработника по отношению к пациенту, а то, что вытворяли вы — это форменное издевательство. На вашей рекламке написано, что у вас здесь внедрено «новое слово в медицинской деонтологии». Что это за слово? «Садитесь, начинайте дрожать»?! Так?!

— Отвечу с готовностью, — сказал доктор. — Шустрый малый по имени Бентам ввел этот термин еще в 1834 году, с тех пор медики лижут зад пациентам в надежде получить вознаграждение не просто так, а именуя процесс лизания зада необходимой «деонтологией», хотя кроме алчности, там ни хрена нет. Медики утратили гордость и честь — это обидно. На вопрос, кто кому нужнее, пациент доктору или доктор пациенту, мои коллеги уверенно отвечают: нужнее пациент доктору, ибо он платит, после чего доктора высовывают язык и — вперед, лизать зады. Я так не поступаю, я не унижаюсь перед пациентом, а деньги с них вышибаю не лизанием зада. Вы это только что прочувствовали. Я подвел вас к грани непонимания происходящего и пока вы пытались понять, что же это за страшный кабинет, что это за доктор такой ненормальный в подтяжках, пока вы терзались сомнениями и тяжкими предчувствиями, — все уже закончилось. Вы обрадовались, что вам не разорвали пасть и что вы вобще вышли живым из этой передряги, поэтому безропотно выплатили мне совершенно грабительскую сумму, имея мыслью поскорее покинуть кабинет. Правда?