— Отпусти меня, скотина! — потребовала Агнес с ненавистью. — Я знаю, чего ты добиваешься. Мало того, что ради денег ты женишься на девочке в два раза моложе тебя, тебя пугает даже намек на то, что Бруно может получить свою долю в семейном бизнесе. Меня от тебя тошнит! — бросала обвинения Агнес.

Без всяких усилий Энтони зажал ладони сопротивляющейся женщины за ее спиной и с легкостью удерживал одной рукой. Он был взбешен.

— Ты, маленькая сучка! Ты готова выйти замуж даже за гея, лишь бы отомстить мне!

— Ты себе льстишь, — съязвила Агнес, — ты мне не интересен.

— Но тебе нравилось спать со мной, — ядовито напомнил Энтони. — А Бруно с тобой спать не станет.

Если бы Агнес не знала его так хорошо, она могла бы подумать, что Энтони ревнует ее к Бруно, но Агнес была уверена, что Энтони беспокоит только сохранение полного контроля над фамильным бизнесом. Одному Богу известно, что сделает со своей долей акций Бруно, когда получит их в полное свое распоряжение. Он был пороховой бочкой для клана Форнари, но это не означало, что Энтони может изводить и запугивать ее из-за своих семейных проблем.

— А тебе откуда это известно? Может быть, Бруно бисексуал! Но самое важное то, что он мой друг. А с таким дядюшкой, как ты, Бруно нельзя терять друзей, — издевалась Агнес.

— Думаю, твоя дружба с Бруно тоже не бескорыстная. Что он пообещал тебе, если ты выйдешь за него? Процент от будущего наследства? А может быть, ты столь старомодна, что просто мстишь мне?

Неожиданно для себя Агнес почувствовала, сколько энергии и тепла излучает его тело, — оно пылало. Энтони желал ее. Их взгляды встретились, и страсть с пугающей быстротой начала накатываться на обоих.

— Себя он, конечно, не предлагал. Мы-то с тобой знаем, что в постели он вне игры. — Энтони хрипел от злости, а глазами пожирал сочные губы Агнес.

Агнес с жадностью смотрела на столь хорошо знакомые, как свои собственные, черты любимого лица и сдерживала себя из последних сил. Она опустила глаза, чтобы Энтони не заметил разгорающейся в них страсти и желания, и обнаружила, что рубашка, оторванные пуговицы которой валялись сейчас на полу, обнажает ее грудь. Энтони тоже не замедлил прийти к этому открытию. Он сделал глубокий вздох, а в глазах появилось выражение, по которому в прошлом Агнес безошибочно узнавала о зарождающемся в нем плотском желании, передававшемся ей и приводившем ее в трепет. Прохладные пальцы Энтони пробежали по пылающим щекам, скользнули по контуру губ.

Умом Агнес понимала, что должна сопротивляться, но, как завороженная, следила за ласкающей ее рукой Энтони.

— Боже, помоги мне! — простонал он. — Агнес, ты воплощение греха.

Взгляд Энтони опять устремился на ее обнаженные груди. Напряженные торчащие соски сообщали ему о возникшем в Агнес желании. И в ту же секунду Энтони понял, что ему ни в коем случае не следовало возвращаться сюда: устоять перед прелестями Агнес было выше его сил.

Агнес хранила молчание. Она вдруг поняла, что не хочет прятать от Энтони свои чувства, напротив, жаждет полностью отдаться во власть этому большому сильному человеку. Мускусный запах, исходящий от жаждущего ее мужчины, щекотал ноздри. Агнес чувствовала, как напряженное естество Энтони упирается ей в живот. Она подняла голову, увидела расширившиеся черные зрачки, в которых плескалось столь же огромное, как ее собственное, плотское желание, и непроизвольно изогнулась, подставляя Энтони свои обнаженные груди.

Он хрипло выругался, его губы властно впились в рот Агнес. Дикое, первобытное безрассудство наполнило Агнес, она яростно, будто в лихорадке, отвечала на ласки, повинуясь любимому, каждому его движению. Она уже не помнила, что Энтони помолвлен с другой. Она забыла, что Энтони предал ее. Существовало только настоящее...

В их поцелуе была испепеляющая страсть. Агнес вздрагивала, утоляя многонедельный сексуальный голод. Оба потеряли над собой контроль, каждая клеточка Агнес горела желанием. Когда, осыпая Агнес жадными поцелуями. Энтони опустился ниже, к ее шее, а затем еще ниже, к груди, и сомкнул зубы на твердом напряженном соске, Агнес тихо, удовлетворенно застонала.

Она почувствовала, что ее руки свободны, но, вместо того чтобы оттолкнуть Энтони, с торжеством победителя прильнула к нему. Ее руки скользнули под свитер и ловко приподняли его. Энтони сорвал свитер через голову и бросил на пол. Тонкие пальцы Агнес побежали по широкой обнаженной груди и, найдя в гуще шелковистых волос плоские соски, начали ласкать и пощипывать их.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как они были в последний раз близки, и сейчас Агнес поняла, как сильно в этой близости нуждалась. Энтони, придерживая рукой за талию, бережно опустил Агнес на деревянный пол.

— Будь ты проклята! — прорычал он, опускаясь на нее. Точеные черты его лица были искажены страстью.

Эти слова причинили Агнес боль и разозлили ее, но ничто уже не могло усмирить разыгравшуюся в ней бурю желания. Энтони с необыкновенным проворством стянул с нее брюки и трусики, помог Агнес справиться с его брючным ремнем, и через секунду они сжимали друг друга в объятиях.

Агнес услышала резкий вздох, когда ее пальцы скользнули вниз по животу Энтони, и тут же его рот с жадностью впился в ее губы. Их тела, движимые обоюдным желанием, слились, и Агнес задрожала от предвкушения удовольствия. Энтони приподнялся над ней, глазами поедая ее обнаженное тело. Губы, припавшие к возвышающемуся напряженному соску, стали жадно сосать его, коленями он быстро развел ее ноги. Раньше, занимаясь с Агнес любовью, Энтони делал это долго и медленно, как бы демонстрируя оттенки своего сексуального таланта. Но сегодня его будто прорвало, он неумолимо стремился к главному и молниеносно вошел в хрупкое тело Агнес, со всей страстью слился с ней в единое целое.

Агнес стонала и извивалась, теряя рассудок от охватившего ее желания. Ни твердый пол, на котором она лежала, ни злость, только распалившая ее страсть, сейчас ничего не значили. Достаточно того, что Энтони здесь, с ней, в ней. И, если даже это в последний раз, ей все равно. Важно то, что Энтони хочет ее.

Разгоряченные тела ритмично двигались в безумной, всепоглощающей страсти. Оргазм пришел как облегчающее исступленное содрогание, которое унесло Агнес в другое измерение, где рассудок молчал, а тело царствовало. Энтони всем своим весом придавил Агнес к полу, и его тяжелое дыхание звучало музыкой в ушах Агнес. Она не могла поверить, что мужчина, испытывающий к ней столь сильную страсть, любит другую.

Энтони лег на спину и закрыл глаза, а Агнес, устроившись на его широкой груди, стала смотреть в красивое смуглое лицо.

— Энтони... — нежно прошептала она и, протянув руку, поправила волоски в густых бровях.

Он медленно поднял веки и посмотрел на Агнес с таким презрением, что она едва не вскрикнула от неожиданности.

— Агнес, — насмешливо передразнил Энтони и, легко освободившись из ее объятий, как от приставаний надоедливой мухи, встал, очевидно желая покинуть квартиру как можно быстрее.

Агнес осталась лежать на полу, она смотрела на Энтони. Он не снял ботинки. Странно, но со спущенными брюками и в ботинках он не казался ей смешным. Она устремила свой взгляд на его совершенное, бронзовое от загара тело, впитывая каждый изгиб и мускул, каждую пору и волосок. Агнес заносила все в память, инстинктивно понимая, что сегодня видит его таким в последний раз.

Энтони, презрительно поглядывая на Агнес, привел свою одежду в порядок. Жесткая линия рта слегка растянулась в надменной улыбке.

— Я не ошибся насчет тебя, Агнес. Ты — воплощение греха и слишком соблазнительная, чтобы на тебе жениться.

Жестокость была защитным механизмом Энтони. Он с трудом верил, что полностью потерял контроль над собой, и ненавидел себя за это. Что касалось женщин, он придерживался пуританских взглядов: не заводил побочных связей, довольствуясь одной любовницей, и намеревался, когда женится, хранить верность жене. Черт подери! Он чуть не застонал вслух. Всего лишь три дня прошло с его помолвки с Франческой, и уже...