И Сергей Александрович вновь потянулся к амулету. Сила уже пробужденного артефакта с готовностью полилась в его носителя, и, как только Шестаков понял, что для «уз Пустоты» ее уже достаточно, незамедлительно привел этот аркан в действие.

Почти всякое заклятие имеет свою форму. Все потому, что у магов не получается изобрести нечто абстрактное. Даже для представителей высших сил это слишком сложно, а уж для человеческого мозга, пусть даже и выведенного магическими способностями на чрезвычайно высокий уровень развития, такое является запредельной задачей. Покровитель, конечно, – не человек, но и высшим существам, как правило, не хотелось связываться с составлением заклятий, не имеющих формы. Преимущество последних состояло в том, что для них чрезвычайно трудно подобрать контр-аркан, но в подавляющем большинстве случаев овчинка выделки не стоила.

«Узы Пустоты» выглядели как золотистая удавка, захлестнувшая антрацитово-черную глобулу матки. Резкое усиление давления – и шар тьмы лопнул, «расплескав» свое энергетическое содержимое во все стороны. Не имей заклятие инквизиторов внешней сферы, им бы от этого могло крупно не поздоровиться. «Надо учесть на будущее!» – отметил про себя Шестаков. Когда заполненная энергией мрака оболочка исчезла, петля «уз» захлестнулась уже на паучьем «теле» матки. Против этого у исчадия Пустоты уже не нашлось веских аргументов. Поддавшись натиску «уз», кромешница снова ушла внутрь своей материальной оболочки, но теперь оказалась в ней заточена. Ни выйти из нее, ни применить свою Силу, ни даже использовать особые физические возможности, приданные ею своему телу в результате модернизации, ей уже не удастся. По крайней мере, до тех пор, пока действуют «узы». А снимать их в ближайшее время старший инквизитор не собирался, тем более что энергии на свое поддержание заклятие требовало не очень много.

«Стазис» тут же рассеялся без следа. К счастью, в левом коридоре, где происходила схватка, людей в момент активации первого заклятия матки не было. Шестаков принялся командовать:

– Все в порядке – я ее держу! Делайте отвод глаз всем подряд и обеспечьте, чтобы сюда в ближайшее время никто не сунулся. Так. Теперь приведите в чувство Громову и позаботьтесь о нашем погибшем товарище. Перенесите тело в комнату 55. Там мы немного побеседуем с госпожой «Камышиной».

Пока инквизиторы выполняли все эти распоряжения, Сергей Александрович, словно собачку на поводке, подвел кромешницу на невидимом лассо «уз Пустоты» к комнате, где «колдунья» принимала клиентов. Одно прикосновение ладони к замку – и дверь распахнулась. Оба вошли внутрь, после чего Шестаков активировал «круг тишины». Конечно ментальное воздействие инквизиторов не позволит никому в ближайшее время подойти к комнате, но все же следовало подстраховаться, ибо дальнейший разговор уж никак не предназначался для посторонних ушей.

Оказавшись в комнате, Сергей Александрович усадил «Камышину» за стол, но не туда, где она обычно располагалась, принимая клиентов, а на место для посетителей, то есть спиной к двери. Сам же устроился напротив нее. Кромешница хоть и была в человеческом теле, но суть свою не скрывала (просто в этом на данный момент уже не было смысла): на Шестакова смотрели абсолютно черные глаза с проблесками зеленых искр. Но этим и ограничивались ее возможности во время действия «уз Пустоты». Кого-то излишне впечатлительного «черный» взгляд пустотного создания мог бы, пожалуй, и до обморока довести, но старшего инквизитора он даже не смутил: в его жизни бывали вещи и пострашнее. Чувствовалось, что кромешница внутри буквально кипит от дикой злобы, но лицо (если не считать глаз) этого почти не выдавало. Оно было абсолютно спокойно, а губы даже кривились в насмешливо-презрительной полуулыбке.

Старший инквизитор дождался, когда в комнату внесут тело их погибшего товарища, убедился, что Громова пришла в себя, и только после этого молчаливым жестом приказал коллегам выйти в коридор, оставив его наедине с узницей.

– Ну что, поговорим немного? – предложил Шестаков.

«Камышина» пожала плечами.

– О чем, инквизитор? Я ничего не скажу. Если тебе уже приходилось допрашивать наших, ты понимаешь, о чем я. Дохлый номер!

– Приходилось, – невозмутимо подтвердил Сергей Александрович, – и не раз. Но тогда у меня не было вот этого.

Он лишь слегка натянул петлю «уз», и кромешницу просто скрючило от боли. С губ ее сорвался звук, очень похожий на шипение разъяренной змеи. Впрочем, она быстро овладела собой.

– Нравится? – поинтересовался Шестаков.

– Щекотно, – ухмыльнулась «Камышина».

– Ну, так я могу попробовать доставить тебе еще большее удовольствие: тут сделаем посильнее, а здесь подольше. Глядишь – и вместо улыбки ты у меня засмеешься. Как тебе такой вариант? Но есть альтернатива: можно просто ответить на мои вопросы.

Матка фыркнула:

– И что тогда? Отпустишь на все четыре стороны?

– Смерть тоже бывает разная. Тебе могу обеспечить быструю и почти безболезненную.

– Смерть есть смерть. Финал один, только процесс отличается. Что же до боли… Я терпеливая. И ты даже не подозреваешь, насколько.

Шестаков недобро усмехнулся.

– Ты тоже кое-чего не подозреваешь. У аркана, которым я тебя держу, довольно много функций. И подавление твоей Силы – далеко не самая главная из них. Легкое ментальное воздействие на структуру заклятия – и строгий поводок сменится рабским ошейником, который заставит тебя выполнять мои приказы. Будешь помогать ловить ваших. Как тебе такая перспектива?

Вот тут матку проняло. Лицо ее перекосилось от ненависти.

– Блефуешь, инквизитор! – буквально выплюнула она.

– Могу продемонстрировать. Сейчас ты станешь вылизывать мои ботинки, все осознавая, но будучи не в состоянии противостоять моей воле. Хочешь?

– Попробуй!

В голосе кромешницы звучала неприкрытая угроза, но вот как раз она-то и являлась блефом: пока действовали «узы Пустоты», пленница ничего не могла сделать, как бы ни старалась. Улыбка инквизитора стала шире: он знал, что получит удовольствие от того, что сейчас сделает. В конце концов, за все свои гнусные деяния в Базовом мире, за многочисленные отнятые жизни, включая последнюю жертву – бойца Святого Ордена, матка заслужила тысячекратно более жестокую кару.

Шестаков настроил сознание на волну действующего заклятия «уз» так, как его учил командор, и внес небольшие изменения. Ощутив, что нужная перемена произошла, он просто отдал мысленный приказ.

Матка, видимо, почувствовала, что творится, и попыталась наброситься на своего врага, но «узы» удержали ее на месте, причинив, к тому же, нешуточную боль. А через секунду стала действовать и повелевающая часть аркана. Кромешница оказалась во власти неведомой силы, которая пригнула ее к полу и поставила на колени. Пустотная тварь бешено сопротивлялась, но противостоять мощи «уз» была не в состоянии. Шестаков вытянул под столом ноги в тяжелых зимних ботинках, и кромешница во всех деталях узрела то, на чем ей придется навести глянец собственным языком. Давно захваченное тело, улучшенное и еще недавно такое послушное, сейчас напрочь отказывалось подчиняться. Осталось сделать всего лишь шаг на коленях и…

– Хватит! – почти прорычала матка.

– Не понял, – отозвался Шестаков. – Еще раз и почетче!

Давление аркана не уменьшалось.

– Прекрати это, слышишь?! Что ты хочешь знать?

– Будешь отвечать на вопросы?

– Да! Будь ты проклят!

– Вот и ладненько, – Сергей Александрович спрятал удовлетворенную улыбку и отменил ментальный приказ.

Он встал из-за стола и, медленно обойдя его, забрал гостевой стул, на котором еще недавно сидела «Камышина». Вернувшись на место, он поставил его напротив своего кресла и, удобно устроившись в последнем, водрузил ноги на стул. Продемонстрировав таким образом, кто тут является хозяином положения, Шестаков спокойно встретил пылающий ненавистью взгляд своей визави.

– Можешь сесть, – не особо маскируя свой издевательский тон, предложил он, – если найдешь куда.