Мучимая любопытством, Элпин ушла из огорода и направилась в главный холл. Там было пусто. Она минутку полюбовалась портретами восьми предыдущих графов Килдал-тона, включая и портрет светловолосого лорда Дункана, отца Малькольма. Даже с портрета его карие глаза смотрели на нее с теплотой.

Затем Элпин подошла к кабинету Малькольма. Дверь была закрыта. Она услышала отрывки спора, но разговор велся по-шотландски. Если отправиться подслушивать в туннель, то сработает сигнальный колокольчик. Если остаться здесь, ее заметят слуги.

Поэтому Элпин пошла на лестницу и принялась изучать щиты кланов, ставших союзниками Керров.

Подозрительно, что щита Гордонов там не было.

Раздумывая, когда же гость наконец перейдет к цели своего приезда, Малькольм пил пиво и смотрел, как Джон Гордон из Абердина расхаживает по его кабинету. Держа руки за спиной, тот изучал лежавшие на полках римские шлемы, наконечники копий и глиняную посуду, которые Малькольм и его отец нашли в руинах неподалеку от Адрианова вала. Затем, как ни в чем не бывало, посмотрел на глобус и, крутанув его на прощание, перешел к осмотру стены, на которой висели картины.

Горец выглядел совсем не так, как должен бы выглядеть человек, собирающийся свергнуть одного из величайших монархов мира. Его, казалось, ничуть не занимала ни опасность, которой он подвергался, ни чужие жизни, которые он подвергал опасности. Малькольм недоумевал, как может быть столь беспечен человек, обдумывающий объявление войны. Наверно, дело в том, что вся жизнь вождя клана Гордонов была отдана интригам якобитов.

Как бы то ни было, Малькольм не хотел первым заводить этот разговор. Он то и дело возвращался мыслями к Элпин. Проведя одну ночь в его объятиях, она превратилась в настоящую хищницу. Он планировал дать ей возможность поупражняться в роли соблазнительницы — после того, как его гость прекратит расхаживать туда-сюда и приступит к делу.

— Помнится, Килдалтон не был настолько процветающим при твоем отце, — по-шотландски проговорил Гордон.

Саладин доставлял им письма друг от друга, иногда Малькольм отправлялся на север, в Албердин, туда, где была крепость Гордона, но сам Гордон последний раз был в Килда-лтоне еще тогда, когда Малькольм был мальчишкой.

— На границе сейчас все иначе, — пояснил он. — Моя мачеха дала нам мир.

Его гость остановился перед относительно новым семейным портретом.

— Мавр сообщил, что лорд Дункан уехал в Константинополь вместе с леди Мириам. Они еще не вернулись?

Гордон говорит это из вежливости; его совершенно не интересует дипломатия.

— Нет, — ответил Малькольм.

Его гость расхохотался и покачал головой.

— Сочувствую персам. Если верить лорду Лоуэтту, леди Мириам способна выудить у человека даже фамильные драгоценности, и это называется дипломатией.

Мачеха Малькольма обладала талантом мирить враждующих мужчин. Двадцать лет назад, занимаясь этим, она не уберегла свое сердце. Отец Малькольма завоевал ее любовь и, женившись на леди Мириам, сделал бесценный подарок всем людям Килдалтона.

Любовь к мачехе заставила Малькольма улыбнуться.

— Обязательно передам ей ваш комплимент, — грустно пообещал он.

Гордон продолжил изучать портреты.

В отсутствие его мачехи ответственность за управление Килдалтоном взяла на себя Элпин. Ее деятельность, касавшаяся ежедневной жизни обитателей селения, завоевала всеобщее уважение. Малькольм недоумевал, как ему удавалось управляться без нее.

Гордон громко рыгнул. Подойдя ближе к портрету, он уставился на сестер Малькольма. Когда он щурился, его морщинистое лицо напоминало старую, грубо выделанную кожу. Он постучал пальцем по полотну.

— Вот эта, рыженькая. Твой отец может неплохо нажиться на ней.

Гордон имел в виду младшую сестренку Малькольма. В четырнадцать лег Энн мечтала лишь об одном: о поместье, которое было бы достаточно велико, чтобы вместить всех лондонских сирот. Она полюбит Элпин, как лучник любит новый лук.

— Энн сама знает, что ей делать.

— Он еще не просватал ее? Не слишком-то ты вежлив.

— Мои родители не используют своих детей как пешек в политической игре.

— А жаль. Союз с озерными Кэмеронами пошел бы на пользу обоим кланам.

Это замечание было настолько отвратительным и типичным для Гордона, что Малькольм никак не мог пропустить его мимо ушей.

— Для моей семьи не важно, что пойдет на пользу горным кланам.

— Ясно. Именно поэтому Шотландия остается раздробленной. Вы, приграничные кланы, наслаждаетесь своим положением покоренных. А горцы придерживаются другого мнения и никогда не откажутся от него.

Это был старый спор. Малькольм воззвал к логике:

— Земли горцев не граничат с владениями англичан.

Гордон отчаянно взмахнул сжатым кулаком.

— Если бы у нас были общие границы, мы раздавили бы англичан!

— Так же, как вы давите друг друга? Вы не можете прекратить воевать между собой даже для того, чтобы единым фронтом выступить против общего врага. Пока вы не сделаете так, Иакову Стюарту некем править.

Не убежденный доводами Малькольма, Гордон продолжал изучать золоченую раму.

— Как я понимаю, — процедил горец, — твоя модная штучка еще не вернулась.

Несмотря на то что Малькольм знал, кого имеет в виду Гордон, он притворился непонимающим. Он почти забыл о Розине.

— Моя модная штучка?

В последний раз поглядев на портрет, Гордон опустил свое массивное тело в одно из кресел, стоявших около стола Малькольма.

— Розина.

— Почему вы думаете, что она не вернулась?

— По двум причинам. Во-первых, если бы она вернулась, ты послал бы мавра на север с ответом от наших друзей из Альбано. Во — вторых, ты не тот человек, чтобы одновременно спать с двумя женщинами. В этом ты точь — в-точь как твой отец.

Дурные манеры гостя отталкивали Малькольма, но он понимал, что беседа о правилах поведения с Гордоном лишь продлит визит последнего. Малькольм избрал иную тактику.

— Я никогда не мог ничего скрыть от вас, Джон.

Гордон ехидно подмигнул.

— Ты достаточно хорошо спрятал от меня свою шотландскую девчонку. Кстати, кто она?

Шотландская девчонка. Странно, что кто-то может так называть Элпин. Малькольм ни когда не задумывался о ее происхождении. Она жила у своего дяди-англичанина. Она всегда была просто Элпин. А теперь это была его Элпин. Возникшая ситуация радовала его, особенно после того, что произошло прошлой ночью. Как только его северный гость вернется в свое логово, Малькольм снова займется Элпин и своими взаимоотношениями с ней.

— Вы ее не знаете.

Пожав плечами, Гордон поднял кружку с пивом.

— Мне знакомо ее лицо. Это странно.

— Что же в ней знакомого?

— Эти необычные глаза и волосы цвета красного дерева… Не помню, где я их видел. Из какого, говоришь, она клана?

При виде любопытства, сверкнувшего в глазах Гордона, чутье Малькольма подсказало ему, что от ответа следует уклониться.

— Это местная девушка. Сейчас она живет со мной.

— Охраняешь? — усмехнулся Гордон. — Не могу не отметить, что на твоем месте относился бы к девчушке так же. Она такая малышка. Но фигурка хороша.

Малькольм ясно представил себе вышеупомянутую фигурку и тотчас же возбудился. Смутившись, он взял кувшин.

— Еще пива?

Гордон допил круже, и снова налить себе. Выпил и это. В его глазах зажегся вызов. — Мне нужен договор с кланом Керров. Гордон все о своем.

— Да, это хороший сорт, — то, что оставалось у него в

— Вы зря приехали, Джон. Моя позиция останется прежней. Я буду доставлять в Италию вашу почту, но не желаю становиться изменником.

Кружка ударилась о ручку кресла.

— Черт побери, Малькольм, время на исходе! Ты не сможешь стоять по обе стороны границы одновременно.

— Смогу, поскольку владею землей с обеих сторон. Моя мать-англичанка позаботилась обо мне. Эти земли были ее приданым.

— Твой отец зря женился на анличанке. Добрые намерения Малькольма улетучились.