– Это они делают часто, – примирительно согласился Слово. – И все-таки я вам откровенно скажу, новое мышление, как оно у вас сейчас излагается, не помогает, а мешает революционной борьбе, оно начисто забывает о борьбе классовой, о том, что на Земле еще немало народов подавляется империализмом, в том числе и в ЮАР.

На этом наша беседа закончилась. Я понимал, что ответить на все вопросы, заданные Слово в машине на пути от аэропорта в гостиницу, не представляется возможным. Во время съезда Слово несколько раз увозили на беседы в ЦК КПСС, на них меня не приглашали» [3. С. 128–129].

Итак, идет февраль 1986 года. Во внешней политике еще мало перемен. А.Н. Яковлев еще только переехал из Оттавы, во главе Международного отдела ЦК КПСС все еще стоит Б.Н. Пономарев, Э.А. Шеварднадзе еще только чуть более полугода – министр иностранных дел, а из далекой Южной Африки приезжает человек, который открыто заявляет: «Товарищи, а у вас – измена!» – и это еще только первый сигнал о том, что не все гладко в Датском королевстве, а сколько их будет потом? И на все эти острые вопросы советские чиновники давали гладкие ответы, что все хорошо, прекрасная маркиза…

Чтобы уж не выглядеть на этом фоне совсем полными дураками, дополним эту картину хотя бы одним внутренним примером: «Один пожилой партиец из Смоленска рассказывал мне о посещении этого города в конце 80-х годов членом Политбюро, секретарем ЦК КПСС Е. Лигачевым. Мы уже тогда чуяли неладное, видели, куда гнет Горбачев, и поделились с сановным москвичом своими сомнениями. «Что вы, что вы, – прозвучало в ответ, – ведь это второй Ленин» [13. С. 534]. Ну, учитывая, что В.И. Ленин тоже брал от вражеской разведки, надо согласиться с Егором Кузьмичом.

Итак, наш эмиссариат относился к числу людей, чья деятельность только в малой мере финансировалась со Старой площади, но при этом они слабо и/или совершенно независимые от управления из Кремля. Они оставляли за собой право говорить, что им вздумается, или действовать вопреки воле М.С. Горбачева и К°. Отсюда с ними было гораздо больше проблем, чем со своими, на которых можно было еще найти какую-то управу. Посему их нужно было держать на большом удалении. От предательских деяний М.С. Горбачева, Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлева, В.А. Крючкова и В.М. Фалина пострадали вчерашние союзники: Даниель Ортега Сааведра (Никарагуа), Ладислав Адамец и Микеш Якеш (Чехословакия), Тодор Живков (Болгария), Эрих Хоннекер (ГДР), Николае Чаушеску (Румыния), Войцех Ярузельский (Польша), Наджиб (Афганистан).

Лорд Пальмерстон говорил, что у Англии нет постоянных союзников и врагов, но есть только постоянные интересы. Все с ним на словах соглашаются. За те годы мы потеряли своих друзей (обретя вместо них врагов), и теперь мы потеряли и свои интересы. А «демократы» по этому поводу зубоскалили: «Товарищи в замешательстве!» Теперь обо всем этом можно только сожалеть…

Мы попытались очень схематично набросать эскизы для большого полотна, которое бы охватывало все стороны той сложной и кипучей политической жизни, каковой являлась вторая половина существования Советского Союза. Пока что нам удалось лишь собрать несколько примеров из политической практики и сгруппировать их по нескольким, хотя и далеко не случайным основаниям. Здесь есть еще большое поле для дальнейшей научной деятельности.

Так или примерно так советская система оказалась зажата между двумя жерновами: спереди был Запад, а в тылу – тесно взаимодействующий с ним и координирующий свои усилия слой диссидентов. Уловить эти тенденции было довольно сложно в силу целого ряда объективных и субъективных причин – это тема сама по себе отдельная, но прежде всего я бы назвал отсутствие в советском обществе высокой политической культуры, там просто никому и в голову не приходило, что кроме власти Советов на политическом пространстве СССР может находиться кто-то еще. Разобраться с этим было невозможно, потому что успех или провал тех или иных операций – это всегда предельно сложная интеллектуальная задача. Перед ее решением часто пасуют и люди, специально подготовленные. СССР не был свободен в том, чтобы внутри страны действовать без оглядки. Заботливо опекаемые со стороны КГБ («садовники из 5-го управления КГБ и их контрагенты из ЦРУ с помощью этой диссидентской культуры управляли внутренней политикой советской империи» [1.55. C. 1]), диссиденты (как уличные, так и системные – в эшелонах власти) сковывали любую инициативу из Кремля. И это распространялось на все сферы: промышленность, культуру и литературу, науку… Особенно науку.

Вот о последней мы и расскажем ниже.

Тема настоящей главы – это некоторые вопросы, касающиеся науки, теории, методологии и отдельных методов образования и сознания. Причем мы обращаем внимание на диалектическую составляющую того, что происходит в сфере знания. Нас вновь интересует информационная война, но далеко не все ее аспекты, а весьма узкие: преимущественно в тех областях, которые имеют прикладное значение для управления государством. То есть, суммируя, можно сказать, что нас занимает удар по интеллекту государства. В 1920–1930-е годы такого рода борьба получила название теоретический фронт; называют еще интеллектуальная диверсия [4. C. 257]; разряд методологических дезориентаций [2.01. C. 6]; или же «утеря научной, технической или социальной идеи, которая единственно способна решить назревшую проблему» [7. С. 11].

В чем вообще особая сущность этого явления? Вся жизнь человечества, собственно говоря, имеет две огромные сферы: реальный мир и его отражение. Люди стараются так или иначе отобразить свою деятельность, научить других, провести исследования по каким-то научным вопросам, оставить после себя память, увековечить свое время так, чтобы на основе их знания и опыта учились следующие поколения. Поэтому тезаурус («Тезаурус – 1. В общем смысле – совокупность знаний, накопленных человеком, коллективом. 2. В узком смысле – нормативный словарь-справочник, в котором перечислены все лексические единицы дескриптивного информационно-поискового языка с синонимическими им словами и словосочетаниями естественного языка, а также выражены важнейшие смысловые сочетания между дескрипторами. 3. Сборник терминов и их понятий в определенной области знаний» [2.02. С. 225]; «Будем понимать под тезаурусом некоторое множество («словарь») понятий (терминов, описательных выражений), заключенных в данном документе (множестве документов) или хранящихся в памяти данной системы и (или) предполагаемых «понятным» и ей. В общем случае принимается, что между понятиями (терминами, дескриптами) установлены смысловые (в частности логические) связи. Это естественно, так как в реальных текстах такие связи всегда имеются. Фактически тезаурусы представляют собой смысловые словари, состоящие из слов (более общо – выражений) определенной, причем часто стандартизованной, лексики, определенного фрагмента естественного языка, которые сгруппированы в рубрики, включающие синонимы или слова (выражения), близкие по значению…» [2.03. С. 50]) имеет огромное значение. Потому что все наши действия так или иначе основаны на каких-то учебниках, документах, инструкциях и проч. и проч., элементарном здравом смысле, наконец, если выполняются совсем несложные или не требующие скоординированности действий. Каждому известно из практики, что какие бы действия вы ни собирались произвести, сначала требуется «прокрутить» это в мыслях: задумать, соотнести с уже имеющимся опытом, выполнить еще какие-то интеллектуальные задачи, спланировать и лишь потом приступать к воплощению на практике.