Походив по комнате еще какое-то время, она повернулась к Джилли с Бетси.
— Как ни крути, ничего не выходит. Нужно уходить. Она настаивает, чтобы я уехала. Если не уйти по доброй воле, она просто-напросто выгонит меня. И вас обеих тоже. Только не надо спорить, Джилли! Я знаю, ты скажешь, что готова драться за меня. Да, Бетси, и ты тоже можешь кричать на весь дом. Но от этого будет только хуже. Она права. Вы сами это видите.
— Она права! — возмутилась Джилли. — А вы не правы, мисс Бриджет? Вы забыли, что сами недавно говорили? Вы убеждали меня, что нужно верить мужчине, который вас любит. Не вы ли доказывали, что есть порядочные, благородные и галантные мужчины? Вы уверяли, что для них существует кодекс чести. Что же вы сейчас рассуждаете по-другому?
«Она спорит с поразительным упорством, — подумала Бриджет. — Словно ребенок, который и слышать не хочет, что рождественский Санта-Клаус существует только в сказке».
— Джилли, ты говоришь правильные вещи. Все это я и сама знаю. Но ты не учитываешь одного. Эйвен сейчас далеко, а она здесь. И ее поддерживает Хайнс. Я не хочу, чтобы они устраивали непристойные сцены или… того хуже. Она может обратиться в магистрат, и полиция будет на ее стороне. А что сделаю я, одна, без близких, без друзей, не считая вас? У меня даже родственников нет в Англии. Никого. А виконт не хочет, чтобы я приезжала к нему. И не известно, когда он вернется. Даже если я и права, это не имеет никакого значения. Согласись, она выглядит как виконтесса, а я как…
Сравнение напрашивалось само собой: «несчастная, глупая, обманутая женщина с изуродованным лицом». То же было написано и на лице Джилли. поэтому мысли, звучавшие в голове, показались Бриджет произнесенными вслух.
— Вам решать, мисс Бриджет. — Девушка пожала плечами. — Мы с Бетси в любом случае будем с вами.
— Вы же говорили, что любите его, а ан любит вас… — Бетси была готова расплакаться.
— Говорила, — согласилась Бриджет. — Но сейчас все равно ничего не изменишь. Когда Эйвен вернется, я поговорю с ним, и все поправится. Вот увидишь.
Лицо Бетси выражало недоверие. У Джилли опустились уголки губ. Она смотрела на Бриджет с таким видом, словно услышала самую чудовищную ложь в мире.
— Ну что ж, — бодро, даже слишком бодро, сказала Бриджет, — на рассвете уходим. Вы готовы ехать со мной?
— Нам с Бетси собраться недолго, — бесхитростно ответила Джилли и, взяв сестренку за руку, вышла из комнаты.
Бриджет не хотела, чтобы они уходили. Впереди вечер. ночь, и все это время ей предстояло думать об одном и том же. Она оглядела спальню. Тень Эйвена преследовала ее повсюду. Наверное, поэтому не хотелось покидать этот дом. Сейчас, оставшись здесь в одиночестве, она могла попытаться навсегда запечатлеть дорогой ей образ. Бриджет вскинула голову. Откуда такие мысли? Неужто она и впрямь поверила, что никогда не увидит его? Бедняжка уже не знала, чему верить.
Наконец она села у окна и устремила невидящий взгляд на аллею перед домом, продолжая думать о Эйвене. Если б он вдруг появился, то избавил бы се от всех трудностей с той же легкостью, с какой сам их создал.
Эйвен проснулся еще до рассвета, как Обычно в последние дни. Он не стал будить камердинера и собрался самостоятельно. Быстро вышел из дома и, вскочив в седло, умчался в утренний туман. Бешеным галопом он гнал коня по длинным зеленым дорожкам парка, словно его преследовали фурии. Всадники, выехавшие на прогулку в столь же ранний час, удивленно вскидывали брови, провожая глазами лихого наездника. Высокий джентльмен в черном несколько недель подряд устраивал по утрам подобные скачки.
Он остановился лишь тогда, когда у животного начали тяжело вздыматься и опадать бока. Спешившись, Эйвен медленно пошел по тропинке, вдыхая сладковатые летние запахи трав и сырой земли. Солнце уже пробивалось сквозь утреннюю дымку, когда он снова сел в седло и поскакал домой.
Переодевшись, он довольно долго пил кофе с печеньем и после легкого завтрака отправился пешком в академию месье Делакруа, где в течение часа фехтовал с самим маэстро, расточая комплименты своему учителю и противнику и снискав в ответ не менее лестные похвалы. После очередной ничьей они пожали друг другу руки и простились.
Поднимаясь по лестнице, он все еще размышлял, как бы выкроить время на несколько раундов у Джексона, потому что так и не избавился от напряжения и беспокойства. Вместе с тем виконт прекрасно понимал, что ничто ему не поможет: ни верховая езда, ни бокс, ни фехтование, ни бренди… Все это он уже перепробовал. Никто и ничто не могло излечить его, кроме нее. Эйвен должен вернуться домой и поговорить с Бриджет. Объяснить все, заключить ее в объятия и унестись вместе с ней далеко-далеко, от самого себя и всех совершенных ошибок. Только так он мог навсегда покончить с прошлым.
Виконт вздохнул и распахнул дверь в свой кабинет.
— Легок на помине! — насмешливо сказал мужчина, сидящий в его кресле.
— Рейф! — закричал Эйвен.
Они принялись обниматься и смеяться как дети. Потом похлопали друг друга по плечу.
— С приездом! Как хорошо, что ты вернулся, Рейф! Ну как, миссия была успешной?
Его друг нахмурился:
— Не знаю. Тут сам черт не разберется. И после моей поездки яснее не стало. Похоже, маленький император что-то замышляет. Во всяком случае, полковник Кэмпбелл сказал, что остается там и будет стараться удержать Антихриста в его гнезде. Но не знаю, удастся ли. Бонапарт намного хитрее. Коварной змее ничего не стоит выманить птичку из дупла. Ты не представляешь, как мы с ним встретились! Лицом к лицу! — Рейф невесело засмеялся. — Произошло то, о чем я мечтал все месяцы, пока торчал на полуострове. Помнишь, я лежал в госпитале? Я тогда думал, встречусь и снесу к черту его проклятую башку! Встретился, а что толку? Сделать-то все равно ничего не смог. Пришлось только пожать руку. Так что, брат, не могу похвастаться, что миссия была успешной.
— Не скромничай, — улыбнулся Эйвен. — Главное, вернулся живой. И такой же вредный, как раньше. Но вообще, дружище, вид у тебя цветущий. А для меня самое важное, что я теперь свободен.
— Как свободен? — нахмурился Рейф.
— Да нет, не в том смысле. Просто еду домой.
— Как отец? — тотчас осведомился Рейф.
— С отцом все хорошо. Я и собираюсь к нему. Только сначала заеду в Брук-Хаус.
— В Брук-Хаус? — Рябоватое лицо Рейфа сразу стало сосредоточенным и серьезным. — Понятно. Как поживает очаровательная Бриджет?
— Не знаю, — сказал Эйвен. — Я не видел ее несколько недель. С тех пор как получил известие, что ты попал в переделку. Я сразу выехал в Лондон и никак не ногу вернуться. — Эйвен пристально посмотрел на друга. — Что ты теперь собираешься делать, Рейф?
— Ничего определенного. Пока еще не решил. Пошатаюсь по городу, а там видно будет. А что?
Эйвен сидел на краешке письменного стола, испытующе поглядывая на товарища.
— Я подумал, может, тебе поехать со мной?
— Зачем? Ты же сказал, что с отцом все в порядке. Для чего еще я тебе нужен? Скоро увидишь свою прелестную Бриджет и будешь счастлив. А я там при вас буду пятым колесом в телеге.
— Не совсем, — сказал Эйвен.
Голос его был спокоен, но глаза смотрели с тревогой. Он перевел взгляд на рукав и стряхнул несуществующую пылинку. Какую-то долю секунды хладнокровный, искушенный и снисходительный виконт Синклер, казалось, чувствовал себя неуверенно и неловко. Это было так странно, что Рейф недоуменно заморгал. «Как кошка примеривается лапкой к добыче», — подумал он, заинтригованный и слегка встревоженный.
— Я хочу поговорить с ней, — сказал Эйвен, избегая смотреть в загоревшиеся глаза Рейфа. — Мне нужно, чтобы рядом был друг. Или двое. Я увидел тебя и подумал, что ты можешь мне помочь. Я уже попросил Драма поехать со мной. Я рассказал ему всю правду о Бриджет и… Элизе.
Рейф вытаращил глаза.
— Ты рассказал ему?
— На сей раз да. Правильно делаешь, что удивляешься. Я бы и сам не подумал, что это когда-нибудь произойдет. И не произошла бы, если б я не встретил Бриджет. Никогда не предполагал, что в мире существует такая женщина. Я совершенно потерял разум. Сейчас во мне говорит только сердце. Она помогла мне заново раскрыть себя. Я слишком долго прятал свои чувства. Так долго, что успел забыть, о них. Во всяком случае, тогда мне не хватило духу признаться ей.
