Затем, взмахнув своими юбками, она вышла из комнаты.

Аннабелла осталась стоять, глядя ей вслед невидящим взглядом. Утро начиналось так светло и радостно, а теперь словно все погрузилось во мрак.

Когда Аннабелла наконец набралась смелости и спустилась к завтраку, Майлс поднялся из-за стола, приветствуя ее.

— Как ты чувствуешь себя сегодня утром, моя дорогая? — спросил он с вежливой улыбкой.

Она была удивлена его холодностью, особенно после такой пылкой ночи. Но за столом сидели его мать и сестра, поэтому Аннабелла решила, что из-за них он держится несколько суховато. Так или иначе, ее голова была слишком занята другим, поэтому она просто пробормотала какую-то любезность в ответ. Но и это, казалось, удовлетворило Майлса. Он продолжил свой завтрак. Аннабелла была избавлена от дальнейших разговоров, даже если бы могла их поддерживать, потому что в течение всего завтрака Камилла безостановочно болтала о своем грандиозном вечере. Элис сидела и молча слушала, потом, извинившись, тихо вышла из-за стола.

Аннабелла украдкой бросала взгляды на Майлса, пытаясь понять его настроение. Он был слишком спокоен. Почему он не обращает на нее никакого внимания? Чем она его обидела? Она стала вспоминать о том, как накануне они занимались любовью, но не вспомнила ничего, что бы могло ему не понравиться. Прошлой ночью он был нежным и пылким любовником. Однако на балу он держался особняком и был с ней довольно холоден. Она вспомнила и то, что ей пришлось идти за ним, и даже любовью он начал заниматься словно бы против своей воли, пока страсть не смела его сдержанность. Теперь эта сдержанность вернулась. Он улыбнулся в ответ на некоторые замечания Камиллы, потом нашел убежище за газетой, ни разу больше не взглянув на свою жену.

Только несколько минут назад его мать говорила, что он боготворит ее. Если отвратительная история Элис была столь же достоверна, тогда весь ее рассказ оказывался настоящим сплетением лжи. Сейчас казалось, что ее ночного любовника никогда и не существовало.

Аннабелла смотрела на Майлса и думала о том, кем он был для нее с момента их женитьбы. Она вспоминала задумчивого мужчину, который помогал ей в течение всей ее болезни и поддержал ее в стремлении вернуться в Лондон. Она вспоминала остроумного товарища, который подбадривал ее, когда она совсем упала духом, а также милого обманщика, который утверждал, что она хорошо выглядит, даже когда она была на грани смерти. Он молчал, а она вспоминала занимательного собеседника. Хотя сейчас он и не обращал на нее внимания, она не могла забыть того внимательного и понимающего слушателя, которому она поверяла свои страхи и сомнения. Она смотрела, как он подносит ко рту хрупкую кофейную чашечку, и думала о нежном бескорыстном мужчине, который обучил ее азам искусства любви. Вспомнив о том, какого страстного любовника она обнимала ночью, Аннабелла почувствовала дрожь.

Аннабелла находилась в утренней столовой, наблюдая за своим мужем, но вспышка просветления, которую она вдруг испытала, была столь глубокой, что у нее возникло ощущение, что на какой-то краткий миг она оказалась в соборе.

— С тобой все в порядке, Белла? — спросила Камилла, увидев, что ее невестка побледнела и стала задыхаться.

Майлс поднял голову, и взгляд его серебристо-голубых глаз остановился на жене.

Аннабелла успокаивающе махнула рукой им обоим:

— Небольшой приступ, ничего больше. Я просто отвыкла от таких поздних развлечений. Так о чем ты говорила?

Майлс зашелестел своей газетой и вновь вернулся к чтению. Камилла вновь защебетала. Аннабелла была в полном отчаянии.

Ну почему именно теперь, когда казалось, вот-вот у нее все отнимут, она наконец осознала, что только одна вещь имеет значение? Она могла бы, и в свое время смогла, пережить утрату внешней привлекательности, потерю своего положения в обществе и даже потерю самоуважения. Но она не знала, как она смогла бы пережить потерю Майлса или простить себе, если бы хоть в какой-то мере способствовала тому, чтобы подставить его под удар. Но как ей поступить с просьбой его матери? Она даже не могла толком поговорить с ним, чтобы узнать, что его беспокоит. Она боялась, что проговорится, и тогда омерзительная тайна вырвется наружу. На такой риск она не могла пойти.

Она понимала, что платить шантажисту — значит поощрять его. А может ли она вообще быть уверена в том, что Элис говорит правду? В ее лице она имеет настоящего врага. Аннабелла поняла, что ей нужен кто-то, на чью помощь она могла бы рассчитывать сейчас, кто-то отважный, мудрый, решительный, кто-то, кому она может довериться. Она знает такого человека. Но она не может ему довериться, если существует хоть малейшая вероятность того, что тем самым она причинит ему боль. Должен быть еще кто-то, к кому она может обратиться. Этого человека надо найти, и немедленно. Потому что дурочкой она не была и понимала, что ей нужна помощь.

Аннабелла сидела, внимательно изучая тарелку с завтраком и перебирая все возможные варианты.

Мама — это ее самый главный защитник. Но защитник слишком субъективный. Первое, что она предпримет, — это вцепится Элис в волосы. И тогда тайна сразу же выплывет наружу.

Нет, подумала Аннабелла, ей нужен очень осмотрительный человек, даже не обязательно такой, который любит ее, но который сможет помочь, если возникнет такая необходимость. А она возникла. Ей нужно побыть некоторое время одной и выбрать такого человека.

Она встала из-за стола:

— Прошу меня извинить. У меня несколько дел сегодня утром.

— А я-то рассчитывала! — сказала Камилла, смеясь. Аннабелла вопросительно посмотрела на нее.

— Ты обещала мне еще помочь, — объяснила Камилла. — Помнишь? А ты думаешь, почему я сегодня так вырядилась?

Аннабелла пристально смотрела на нее. На Камилле было новое, особенно прелестное платье.

— Ты сказала, что они приедут до полудня, —добавила Камилла, странно глядя на Аннабеллу.

Аннабелла поднесла руку ко лбу. Она забыла. Прежде чем появится возможность предпринять какие-либо действия, ей придется иметь дело с утренними визитерами. Вчера Камилла была представлена свету. Сегодня свет будет представлять себя ей.

Гостиная виконта и виконтессы Пелем была заполнена цветами, разговорами и гостями. Камилла не была испугана. Она не запиналась и не смущалась при виде толпы франтоватых джентльменов, которые склонялись к ее руке, и элегантных дам, прибывших, чтобы приветствовать ее вступление в их круг.

— Ваша золовка просто восторг! — сказал Эрик Форд, когда они с Аннабеллой стояли в уголке переполненной комнаты, наблюдая, как Камилла встречает своих гостей.

Она посмотрела на Эрика, спрашивая себя: не тот ли это человек, которому она может довериться? Он достаточно смел, много лет прослужил в армии, и ходили слухи, что во время войны он, граф Драммонд и их друг Раф Далтон находились на секретной службе его величества. Это делало каждого из них идеальным союзником. Но этот белокурый великан был таким огромным и выглядел таким сведущим, что одно его присутствие внушало уверенность.

— Да, она прелестна, — живо подхватила Аннабелла. — Вам удалось поговорить с ней сегодня утром?

— Не так долго, как мне бы хотелось. Но я надеюсь это исправить. Она сказала, что любит кататься верхом. — Он засмеялся. — Думаю, что о лошадях она знает больше меня. И мне это нравится. Ведь в конюшне я чувствую себя уютнее, чем в бальном зале, да я и вписываюсь туда лучше. Могу я пригласить ее поехать покататься со мной в парке как-нибудь утром? Конечно, в сопровождении прислуги. Я пришлю лошадей. Кстати, думаю, у меня есть славная маленькая кобылка, которую она захочет взять с собой домой.

— Конечно, вы можете, — сказала Аннабелла. — Но спрашивать об этом нужно не меня. Она такая эмансипированная девушка. Если ей не захочется ехать, будьте уверены, она скажет вам об этом напрямик. Камилла отличается прямотой и откровенностью, поэтому она не играет с мужчинами в игры, не дрожит от волнения и не обмахивается веером, когда с ней разговаривают. Знаете, она совсем не похожа на ту кокетку, какой была я.