— Мы не можем рисковать, ведь ты можешь забеременеть, Белла.

— О! — сказала она и упала на подушки, чувствуя себя глупо и приниженно — ошарашенная своим собственным поведением и смущенная тем, что он может подумать о ней, ведь он понял, что она желает его.

— Но, — сказал он задумчиво, глядя на нее, — есть разные способы…

Майлс снова схватил ее в свои объятия и вновь лег рядом с ней.

Он поцеловал ее. После секундного колебания Белла ответила ему. Их поцелуи стали глубже, и скоро он уже ласкал ее, словно их ласки и не прерывались. Его рука двинулась между ее бедрами, но на этот раз он не остановился. Он раздвинул ее ноги и продолжал ласкать, шепча нежные, поощряющие слова. Она напряглась, потом расслабилась, затем задержала дыхание, когда внутри ее начало подниматься медленное, странное, почти незнакомое возбуждение. Она пыталась отстраниться.

— Нет, — прошептал он. — Позволь. Позволь себе почувствовать это. Это будет чудесно, это будет для тебя.

Она едва понимала, что он говорит, потому что вся была охвачена захлестнувшими ее ощущениями. Его рука нырнула глубже, она тяжело задышала. Затем его пальцы двинулись выше, потом обратно, поддерживая ровный ритм, который заставлял двигаться и ее. Приятная неясная пульсация начала по спирали подниматься вверх, и в этом месте сосредоточились все ее чувства, все это было совершенно не сравнимо ни с чем, что она когда-либо испытывала. Когда восхитительное нарастание закончилось бурным взрывом чувств, она изумилась.

— Вот, — прошептал он ей в ухо, когда она выгнулась дугой и тяжело задышала. — Вот что я имел в виду.

Он держал ее в тесных объятиях, когда пульсирование медленно затихло и возбуждение сменилось нежным жаром удовлетворения.

Несмотря на боль неудовлетворенного желания, Майлс улыбался, довольный тем, что поступил правильно. Это не было благодеянием, даже несмотря на то что он все еще испытывал потребность физического удовлетворения и ему приходилось всячески изворачиваться, чтобы его требующий обещанного орган не смущал ее. Она не только была утешена — когда он держал ее в объятиях, ощущая в своих руках ее живую плоть, он чувствовал, как сильно отвечают ее губы на его поцелуи. Его возбудило само осознание того, что она — гордая леди Аннабелла — страстно желала его. Он чувствовал облегчение, несмотря на то что его тело все еще ныло. Впереди у него было время. Теперь — целая жизнь.

Он попытался расслабиться, но продолжал чувствовать ее беспокойное шевеление. Пришла мысль, что он все-таки нарушил ее покой. Но вот Аннабелла приподнялась и, опираясь на локоть, посмотрела мужу в лицо. Ее лоб был напряженно сморщен.

Может быть, он ее шокировал? Он должен будет объяснить ей, что в этом не было ничего постыдного, подумал он. Ему придется научить ее тому, что у мужчин и женщин существуют разные способы доставить удовольствие друг другу, и этими способами пользуются вполне приличные люди. Он пытался подыскать слова, чтобы объяснить это, когда она заговорила.

— Но для тебя, — сказала она, — в этом не было ничего для тебя. Что я могу сделать?

Она не переставала удивлять его. То, что она думала о его удовольствии, доставило ему еще большее наслаждение.

— О, ты можешь делать много разных вещей, много восхитительных вещей, — сказал он, проводя пальцем по ее носу. — Но не сегодня, как мне кажется. Ты устала, и уже поздно. В любом случае я бы предпочел, чтобы мы одновременно получали удовольствие. Иначе я буду чувствовать себя школьным учителем, который дает уроки, и речь пойдет просто о предмете, а не о предмете желания.

Она вновь положила голову ему на грудь.

— Да, — пробормотала она, дотронувшись до его груди. — Как это часто ощущают женщины.

Он накрыл ее ладонь своей и улыбнулся. Значит, она не забыла или не простила их спор о мужчинах и женщинах, тот, с которого все и началось. Молодец. Она вновь пошевелилась, пытаясь устроиться поудобнее, и он вновь почувствовал возбуждение.

— С другой стороны… — начал он медленно, — поскольку следующий раз будет не совсем скоро, мы могли бы передумать и начать этот урок прямо сейчас.

— Не совсем скоро? — спросила она, неожиданно насторожившись.

— Да, — пробормотал он, а его рука скользнула по нежному изгибу ее ягодиц. — Когда я вернусь из Лондона и…

— Когда ты вернешься из Лондона? — пискнула она и села.

Он вздохнул и попытался подавить свое возникшее желание. Он сказал кое-что лишнее или по крайней мере выбрал для этого не то время и теперь понял, что сегодня урока не будет.

— Я не говорил об этом раньше, поскольку ехать мне не хочется, и я все время откладывал эту поездку. Но дольше тянуть нельзя. Некоторые вещи нельзя решить с помощью писем, — объяснял Майлс Аннабелле, которая сидела на постели, опершись на подушку, и, скрестив руки на груди, сердито смотрела на него.

Например, я использую мое «мореходное прошлое», чтобы построить свое… наше будущее. Я разбираюсь в кораблях, равно как и в репутациях их капитанов, знаю, в какие иностранные порты они заходят и какие товары там можно купить дешево. Я пытаюсь держаться в курсе того, как продаются здесь дорогие товары, поэтому я могу вкладывать деньги в их закупку. Я достаточно ходил в море, чтобы разбираться в приливах и погодных циклах, поэтому я могу предсказать вероятность штормов и того, какие трудности могут возникнуть у хозяина корабля с выполнением контрактных обязательств.

Я могу узнать что-то важное, проведя половину дня в таверне у лондонских доков. Разговоры бывалых моряков становятся новостями финансового рынка через день. Мне нужен этот дополнительный день. Из-за этого и других дел, которые у меня есть в Лондоне, я должен быть там. Я действительно не могу покидать Лондон на столь длительный срок. Я и не собирался, но наш медовый месяц занял чуть больше времени, чем ожидалось.

Он улыбнулся ей. Она не улыбнулась ему в ответ.

— Мы возвращаемся, чтобы выход в свет у Камиллы состоялся в сентябре, — сказала она сердито.

— Да, но до сентября осталась одна неделя, Белла. Она моргнула.

— Время пролетело очень быстро, — продолжил он, видя, как поражена она его словами. — Ты еще не готова к возвращению, и мне придется хотя бы ненадолго оставить тебя. Наши планы могли измениться, но некоторые вещи не могут ждать.

— Но Камилла…

— Камилла подождет. Она может выйти на сцену и весной.

Аннабелла молчала. Майлс легко поцеловал ее в щеку и снова лег. Он натянул одеяло и повернулся, приняв удобное положение. Трудно было сказать ей об этом, но дело было сделано.

— А сейчас спать, — сказал он. — Мы еще поговорим об этом утром.

Майлс закрыл глаза и с удовольствием погрузился в окутывающую его дремоту.

Аннабелла продолжала сидеть.

— Нет, — наконец сказала она в темноту. Он открыл глаза.

—Я должен поехать в Лондон, — пробормотал он сонно. — Я постараюсь вернуться побыстрее. Тебе будет хорошо здесь. Теперь спи.

— Нет, — сказала она. — Я тоже еду. И Камилла. Так-то вот.

— Белла, — сказал он устало, — ты сегодня расстроилась из-за такого пустяка, у тебя всего лишь съехала шляпка. В Лондоне полно недобрых людей, живущих сплетнями и слухами, и чем они фальшивее, тем больше им верят. На мой взгляд, ты выглядишь отлично, но, очевидно, ты предъявляешь к себе более высокие требования. Как ты с этим справишься? Будет лучше, если ты все отложишь до будущей весны, когда все станет так, как было раньше.

— Я обещала Камилле эту осень, — сказала она. — Я потеряла уйму времени, а оно не стоит на месте, и я не буду. Возможно, я выгляжу не так, как бы мне хотелось, но что-нибудь придумаю. — И прежде чем он смог ответить, Аннабелла продолжила: — Я не останусь здесь одна, чтобы зарывать голову в… в шляпку, — проговорила она с отвращением. Он хохотнул.

— У тебя есть время. Я поеду не раньше чем через неделю. Если хочешь, ты можешь присоединиться ко мне в городе позднее. Тебе не нужно принимать решение сейчас. Более того, будет лучше, если ты ничего не будешь говорить Камилле или маме до тех пор, пока ты не будешь уверена в своем решении.